И они пристально вглядывались в темную даль в надежде увидеть где-нибудь огонек, чтобы направить к нему яхту.
Но нет. Никакой огонек не блестел сквозь зловещий, непроглядный мрак.
Вдруг в первом часу ночи среди рева бури послышался страшный треск.
– Фок-мачта сломалась! – в испуге крикнул Донифан.
– Нет, – отвечал юнга, – это только парус оторвался от ликтросов[5].
– Тогда лучше снять его совсем, – сказал Бриан. – Гордон, оставайся у руля с Донифаном, а ты, Моко, ступай со мной, поможешь.
Моко как юнга имел кое-какое понятие о морском деле; Бриан тоже кое-чему научился, когда плыл на корабле из Европы в Океанию. Поэтому именно им двоим остальные мальчики доверили командование яхтой.
Бриан и юнга смело пробрались на нос корабля. Снять обрывки паруса было необходимо, так как они, вися́ мешками, только мешали и увеличивали опасность.
Рискуя в любую минуту быть снесенными в море, мальчики проявляли необыкновенную ловкость, и хотя с большим трудом, но достигли своей цели. Оборванные лоскутья полотна были отрезаны ножом, но часть паруса все-таки удалось сохранить. Они кое-как приладили остатки, и у бедствующей яхты осталась – хотя и трудно сказать, надолго ли – возможность держаться под ветром.
Сделав свое дело, Бриан с Моко вернулись к Гордону и Донифану, чтобы помогать им держать руль.
В эту минуту снова отворилась дверь к трапу и показалась детская головка. Это был Жак, младший брат Бриана, моложе его на три года.
– Что ты, Жак? – спросил Бриан.
– Иди скорее! В салоне вода!..
– Не может быть! – воскликнул Бриан и, кинувшись к трапу, быстро сбежал вниз.
Салон тускло освещала раскачивающаяся лампа. На диванах, в ужасе крепко прижимаясь друг к дружке, лежали мальчики.
– Никакой опасности нет, – сказал Бриан, стараясь первым делом успокоить малолетнее общество. – Мы не допустим ничего страшного. Не бойтесь, друзья!..
Он зажег фонарь и осмотрел пол. Действительно, на полу, от одного борта яхты до другого плескалась вода.
Откуда она взялась? Не образовалась ли трещина в борту? Это нужно будет проверить.
За салоном находилась большая спальня, за ней столовая и каюта для матросов.
Бриан обошел все эти помещения и убедился, что там нет никакой воды. Следовательно, вода попала в салон с палубы, когда отворяли дверь, и, значит, с этой стороны опасности не было. Убедившись в этом, он вернулся в салон, успокоил своих младших товарищей и с немного облегченным сердцем вернулся наверх.
Прошел час. Тучи еще плотнее обложили небо, и мрак сделался гуще. Ветер дул все яростнее. Яхта стремительно неслась по бушующим волнам. В воздухе раздавались пронзительные крики буревестников. Не означало ли присутствие этих птиц близость земли? Нет, потому что они встречаются далеко в открытом море, иногда за сотни миль от берега. Впрочем, буревестники летели не сами, их нес тот же беспощадный ураган, который гнал по морю несчастную яхту.
Прошел еще час. Опять раздался громкий треск: то, что оставалось от паруса, разлетелось на мелкие клочки, которые тут же унесло ветром.
– Теперь у нас нет ни одного паруса! – воскликнул Донифан. – И поставить другой на его место мы не сможем!
– Ничего, – отвечал Бриан, – мы все равно будем мчаться так же быстро.
– Ну, знаешь, – возразил Донифан, – если такова твоя теория мореплавания…
– Берегитесь волн со стороны кормы! – перебил их Моко. – Надо держаться как можно крепче, а то нас смоет…
Не успел юнга договорить, как через борт на палубу хлынула огромная волна. Бриана, Донифана и Гордона отнесло к мачте, за которую они сумели уцепиться, но юнга исчез вместе со страшным потоком, который пронесся по палубе от кормы до носа, сметая все на своем пути. Но, по счастью, вода быстро схлынула с палубы, и судно осталось на плаву.
– Моко! Моко! – закричал Бриан, как только к нему вернулась способность говорить.
– Не упал ли он за борт? – испугался Донифан.
– Нет. Его там что-то не видно, и потом он бы закричал, – возразил Гордон, наклонившись через борт.
– Надо его спасти… Бросить ему буек, веревку… – проговорил Бриан и снова громко, как только мог, крикнул: – Моко! Моко!
– Ко мне!.. Помогите!.. – отозвался юнга.
– Он не в море, – обрадовался Гордон, – он кричит откуда-то с носа яхты.
– Я его спасу! – воскликнул Бриан и двинулся вперед, осторожно лавируя между качающимися блоками и стараясь не упасть на скользкой палубе.
Еще раз послышался голос юнги, затем все стихло.
Бриан с трудом пробрался в носовую часть яхты и окликнул Моко. Ответа не было.
Неужели юнга упал в море? Но в таком случае он наверняка погиб, потому что яхта уже успела далеко уйти от того места, где он упал, а волны не могли нести его так же быстро, как яхту.
Но нет! Снова послышался крик, только гораздо слабее предыдущего. Бриан кинулся к бушприту[6]. Там, в углу между бортами, он увидел Моко. Юнга запутался в сжимавшей ему горло веревке. Эта веревка спасла мальчика от падения в море, но зато теперь грозила его задушить.
Бриан открыл свой ножик, быстро перерезал веревку и освободил юнгу, а потом отвел его на прежнее место, где тот скоро пришел в себя и от души поблагодарил своего спасителя.
Между тем, вопреки предсказанию Бриана, скорость яхты после потери фока заметно уменьшилась, вследствие чего возникла новая опасность, о которой говорил юнга: волны, бежавшие быстрее яхты, накатывали с кормы и заливали палубу.
Наконец на горизонте стали появляться смутные проблески света. К несчастью, стоял густой туман и вдали ничего не было видно. Облака проносились по небу с ужасающей быстротой. Ураган нисколько не ослабевал, и море сплошь было покрыто клокочущей пеной. Яхта то взлетала на самый гребень волны, то низвергалась в бездну, и будь это поближе к берегу, она давным-давно опрокинулась бы.
Молодые люди безмолвно глядели на этот хаос бурлящих, беснующихся волн. Они понимали, что, если буря не утихнет, у них не останется никакой надежды на спасение. Волны зальют палубу, проникнут внутрь яхты, и несчастный корабль пойдет ко дну.
Вдруг Моко воскликнул:
– Земля! Земля!..
Туман на мгновение разорвался, и сквозь образовавшийся просвет юнге показалось, что он видит на востоке очертания берега.
– Земля? – переспросил Бриан.
– Да, – отвечал Моко, – она самая! На востоке…
И он указал вдаль на какую-то точку, которая тут же снова скрылась в тумане.
– Ты уверен, что это земля? – спросил Донифан.
– Уверен, совершенно уверен! – стоял на своем юнга. – Вот, когда туман опять рассеется, поглядите сами внимательно… Вот сюда, немного правее фок-мачты… Да вот же она, вот!..
Туман редел и, отделяясь от моря, понемногу поднимался. Через несколько минут океан впереди яхты очистился, и стало видно далеко вперед.
– Да, и правда, это земля! – воскликнул Бриан. – Действительно земля!..
– И очень низменная, – прибавил Гордон, внимательно разглядывая показавшийся впереди берег.
Теперь сомнений не было: впереди, милях в пяти или шести, виднелась земля, – все равно, материк или остров, но – земля!
Но вот притихший было ветер подул с новой силой. Подхваченная штормом «Мэри» неслась к берегу, как перышко. На бледном фоне неба берег рисовался черной, точно проведенной чернилами полосой. На заднем плане возвышалась скала. Впереди тянулось желтоватое прибрежье, обрамленное с правой стороны чем-то вроде леса.
Если «Мэри» удастся благополучно достичь песчаного берега, миновав подводные рифы, то бедные мальчики, возможно, будут спасены.
Донифан, Гордон и Моко остались у руля, а Бриан прошел на нос корабля и стал пристально вглядываться в берег. Земля становилась видна все лучше, так как яхта неслась с огромной скоростью.
