Нина вернулась к Зое. Доложила обстановку.

-- Ну, давай, -- выдохнула Зоя, -- вот тут порог и посыпем. Траву-то растерла?

Они загородили посетителям магазина проход и посыпали порог травкой.

-- Дезинфекция, граждане, санэпидстанция! -- приговаривала Зоя, пятясь в сторону улицы.

3

Володю Поляна наряжали всей следственной бригадой: Женечка сперва его немного постригла, подобрала очки для солидности, галстук. Костюм принес Снегов, у него был тот же размер, что и у Володи. Кейс Женечка привезла из дома. Алтухов два дня назад снова улетел в Египет.

-- Мне нужно, чтобы ты, Володя, не простым покупателем показался, не благородным братцем, рискующим ради Леньки свободой, а чтобы по одному только внешнему виду Юлдашев понял, что ты ценный клиент, что с тебя можно многое поиметь.

-- Да я сам себе уже Березовским кажусь, -- улыбнулся своей голливудской улыбкой Володя.

-- И так не улыбайся, пожалуйста, больно уж ты по-доброму улыбаешься, словно пастор.

Утром из кабинета Снегова Володя уже позвонил Юлдашеву, попросил назначить встречу. Хорошо у него вышло, напористо, как будто одолжение своим звонком этому Юлдашеву делал. Тот сказал, что Леньку помнит и на встречу приедет.

Володю провожала Женечка, высадила его у метро "Киевская", прямо возле отделения милиции. Странно было, что барыга назначил встречу невдалеке от отделения, может, у него там есть свои люди.

У здания вокзала со стороны площади уже стояли три машины снеговских ребят и оперативников ФСБ. Но Юлдашева брать они не собирались. Слушали, как пойдет разговор. Женечка сидела в одной из этих машин. Каково же было ее удивление, когда барыга вышел из дверей, над которыми висела синяя доска с номером и названием вокзального отделения милиции.

Как ни в чем не бывало Юлдашев, молодой, хиппово одетый парень с глазами навыкате и крупным дугообразным носом, осмотрел площадь и пошел навстречу Володе. В приемнике раздался его слегка шепелявый голос:

-- Вы Веселый?

-- Здравствуйте, -- Володя протянул руку Юлдашеву, -- пойдемте пройдемся. Вы принесли товар? -- И взял его под локоток.

Помолчав, Юлдашев спросил о записке. Володя дал ему ее прочитать.

-- Вы только не пугайтесь, Ленька там, в тюрьме, совсем растерялся, я заплачу как положено.

Лицо Юлдашева радостно вспыхнуло, он было потянулся в карман.

-- Ну, что вы! -- остановил его Володя (держался он высококлассно, как будто с пеленок выглядел на двадцать два миллиона). -- Не здесь же. И потом, у меня к вам будет особый разговор.

Володя подвел Юлдашева, как кутенка какого, к скверу за стоянкой машин:

-- Может быть, зайдем в "Славянскую"? Там неплохой ресторан, -вальяжно предложил он, и Женечка почувствовала, как у нее кровь хлынула к голове, но Володя тут же добавил: -- Ах да, вы в таком виде...

Тут Юлдашев совсем уж сник, за кустами мелькнуло его лицо, растерянное и бледное.

-- Голубчик, вы что-нибудь слышали о ВС-231? -- Володя задал вопрос очень тихо, поглядывая по сторонам.

Юлдашев наклонил голову и искоса посмотрел на господина покупателя.

-- А я думаю, в кого Ленька такой умный?.. А что вы слышали о ВС? -спросил в ответ Юлдашев, передавая, наконец, Поляну героин.

Тот вложил в ладошку барыги кошелек:

-- Бери с кошельком, на память.

"Ну, вот, -- вздохнула Женечка, -- теперь Лешу Юлдашева будет слышно не только дома". Кнопку на кошельке разработал на досуге криминалист Полторецкий. Старику теперь очень редко приходилось выезжать на место преступления: воспитал учеников, а сам баловался вот такими сувенирами, жалко было отдавать преступникам.

Договорившись, что новая встреча состоится не позже, чем через два дня, они разошлись в разные стороны. Проследив взглядом за Юлдашевым, Женечка увидела, как тот возвращается в отделение милиции.

Через три часа, из одной из машин, стоящих на площади возле отделения милиции высыпались ребята из транспортной прокуратуры и, ворвавшись в отделение, задержали майора Федько и лейтенанта Цаплина, которые в это время увлеченно насиловали вокзальную проститутку. И делали это прямо в камере, не закрывая дверей.

Леша Юлдашев, бывший сокурсник Анатолия Ганичева, направлялся под неусыпным надзором Снегова и Женечки к дому с огромным балконом, где Ганичев ждал его, укутавшись в пуховое одеяло, раскачиваясь в огромной кресле-качалке: дышал свежим воздухом.

Запиликала рация: "ertyu-46, конфиденциально. Оперативный работник транспортной милиции лейтенант Цаплин -- родной брат Валерия Цаплина -руководителя юридического "Сообщества", зарегистрированного отделом юстиции в качестве общественной организации. Связи установить пока не удается. Будьте внимательны. Bnm. Конец связи".

-- Кто бы сомневался, что их прикрывает "легавка", -- внятно проговорила Женечка уже выключенной рации.

4

-- Где твоя? -- спросил Леша Юлдашев, входя в квартиру Ганичева. -Родители есть?

В передней Юлдашев долго стаскивал с себя куртку, пиджак, кофту, водолазку, в результате оказался худющим парнем. Толик Ганичев перехватил резинкой свой конский хвост, приблизился к зеркалу и смахнул что-то с щеки.

-- По делу? -- спросил он Юлдашева, пропуская его в кухню.

В окне, как на экране кинотеатра "Октябрь", для Женечки со Снеговым показывали кино под названием "Встреча старых влюбленных".

В это время старая собачница выгуливала своего бультерьера как раз возле снеговской "шестерки". Как вкопанная она застыла перед окнами Ганичева и уставилась в них.

-- Тьфу, гадость какая, -- в сердцах плюнула она на колеса и прислонилась к капоту, -- ну, ладно парень, а девчонка-то лижется и стыда не знает, они бы еще на балкон вышли.

-- Бабуля, да ей тоже простительно, -- очень тихо вторил ей Снегов, -потому как она -- тоже парень.

-- Тише, Ванечка. Спокойнее, -- проговорила Женечка потупясь, -- бабулю может удар хватить.

Снегов засмеялся и случайно нажал на клаксон. Старушка вздрогнула, обернулась, и Женечка со Снеговым увидели, что у нее в носу, в средней перепонке, вдето кольцо, маленькое, с камушком, и выглядело это на ее узком дряблом лице весьма экстравагантно.

Во время просмотра зрелища Женечке удалось выяснить: Сапарова поставляет Ганичеву сырье, причем сама изготовляет его в какой-то своей норе. Женечка приехала домой, наполнила ванну, поставив телевизор напротив открытой двери в ванную комнату и блаженно вошла в душистую теплую пену.

...На следующий день Ганичев наконец-то выбрался из дома.

Это было странно. Ганичев не говорил ни с кем по телефону, не договаривался о встрече. Только Рая Воробьева позвонила с работы: она перевелась в наземную службу аэропорта, в кассы. Звонила узнать, как дела у любимого, не купить ли ему сигарет. Ганичев огрызался, как капризный ребенок, а она все больше и больше перед ним -- вернее перед телефоном -стелилась.

Часа в четыре Ганичев вышел из дома и направился в сторону Кремля. Он прошел пешком вниз до Охотного ряда, потом спустился в подземный переход. Снегову пришлось отпускать ребят из машины. Ганичев шел по прямой довольно далеко -- через всю Красную площадь, вышел на Москворецкий мост, затем свернул на Балчуг, направился по Большой Ордынке. Ни разу не оглянулся, шел неторопливо, словно гулял. Перед спуском на станцию метро "Третьяковская" Толик остановился, перешел на противоположную сторону улицы. Зашел в пузатую желтую церковь "Всех скорбящих радости". Оперативники удивились, но последовали за химиком.

Церковь когда-то, на радость и утешение замоскворецким прихожанам построил архитектор Бове, сегодня она была огорожена, вход был в глубине двора. За церковью стоял высокий серый дом. В нем жил некогда поэт, написавший:

Я вздрагивал, я загорался и гас.

Я трясся, я сделал сейчас предложенье...

Ажурная решетка ограды была в дальнем конце разорвана. Снегов сразу приметил. Показал глазами своим: мол, пусть имеют в виду, что церковный двор сквозной.