— Теперь знаешь.

Драко молча кивает. Теперь знает. Только какой в этом прок? Знать, что теперь Поттера будет домогаться кто-то еще. Заново натягивать чуть утихшую боль на себя. Смотреть, как тот снова влюбляется, как пялится на незнакомую девушку дурными глазами.

Слишком больно.

Поттер привычно молчит, только снова сглатывает слюну, и его кадык судорожно ходит под горлом. Вверх и вниз. Драко впервые в жизни видит, какой он, когда ему тяжело.

— Почему? — глупый вопрос срывается с губ прежде, чем Драко его успевает поймать.

Но Поттер не удивляется. Он с трудом приоткрывает глаза и смотрит на Драко больным, мутным взглядом.

— Она тоже считала, что я слишком часто попадаю в твой кабинет.

Заклинание, не сорвавшись, повисает на кончике палочки яркой серебряной каплей.

— Волновалась?

— Не слишком, — Поттер усмехается краешком губ и снова закрывает глаза.

Драко умный. Он всегда был самым умным в школе на своем факультете. Потом он был самым умным в училище. Но, видит Мерлин, сейчас даже он не в состоянии понять эту чушь.

— Тогда почему? — Драко растерян так, что, наверное, первый раз в жизни в его обращении к Поттеру нет привычной издевки. И Поттер, словно оценив, поощряет его редким доверием:

— Она считала, что я это делал специально.

Драко растерянно смотрит на сеть тонких шрамов, исчеркавших красивое, поджарое тело. На свежие ссадины и заживающие синяки. Он оглядывает эту картину и вообще перестает что бы то ни было понимать.

— Ты что, мазохист? — Драко сам знает, что вопрос звучит глупо. Поттер, конечно, кретин, но не настолько, не так.

Поттер пожимает плечами, а потом неожиданно наклоняется вперед и закрывает руками лицо, а Драко растерянно смотрит, как перекатываются на спине сильные мускулы. На приемах в его кабинете Поттер обычно сидит без рубашки, и только здесь Драко может сколько угодно разглядывать его сильное тело, запоминая наизусть каждый шрам. Он привычно любуется сильной спиной и только потом…

— Не может быть, — почти ахает он, и в голове у него становится пусто и мутно. — Тебе… нравится, когда с тобой делают это?.. — он в ужасе смотрит на ушибы и подсыхающие кровавые ранки.

— Ты совсем идиот?

Поттер резко выпрямляется и пронзительно глядит на него. Глаза у него темно-зеленые, как осенние травы. И пахнет от него почти так же: лесом и горьковатой травой.

— Но я… — еще ни разу в жизни Драко не терялся так сильно. Словно мозги вошли в клинч.

— Она подозревала, но не могла доказать, — Поттер говорит это напряженно и тихо, и от его низкого голоса кожа Драко покрывается мурашками от шеи до пят. — Что я специально попадал к тебе в кабинет. Я отпирался. Она делала вид, что мне верит. На этом и строилась наша счастливая жизнь. А в этот раз я просто не выдержал и признался, что все так и есть.

— Зачем? — Драко по-прежнему соображает вязко и туго, но он чувствует, всем нутром ощущает, что должен это понять. Что смутное “это” — самое важное во всей его жизни.

— Затем, что меня достало жить с тем, кого не люблю.

Драко молча глядит на него и не-по-ни-ма-ет. С тем же успехом Поттер мог с ним сейчас говорить на эльфийском.

— То есть… Зачем она… то есть ты… Ко мне в кабинет? — ни разу в жизни Драко не ощущал себя настолько тупым. Тупее, чем Поттер.

Тот вскидывает голову вверх, и Драко заранее знает, знает со школы, что за этим жестом последует правда, какой бы страшной для Поттера она ни была.

— Затем, что хотел снова увидеть тебя, — в зеленых глазах полыхает огонь. — Всё. Можешь смеяться.

Драко молчит, но сквозь туман в его голове светит солнечный луч.

— Я тебе нравлюсь… — Драко больше не спрашивает. Он утверждает.

Мощные плечи снова колышутся, вверх и вниз, не соглашаясь, но и не пытаясь хоть что-нибудь отрицать.

— Я. Тебе. Нравлюсь?

Поттер, видимо, заслышав в его голосе странные нотки, напрягается и вскидывает голову вверх. Аврорское чутье, не иначе.

— Ступеф…

— Протего!

Магия вспыхивает и с громким хлопком, рассыпается зелеными искрами, чтобы тут же сцепиться в новых заклятиях. Поттер заученными движениями небрежно справляется с его заклинаниями, но Драко все же надеется добраться до его тупой головы. Он уже швырнул в Поттера шесть или семь заклинаний — кто их будет считать? — а следующее уже снова обжигает кончики пальцев.

— Скотина ты, Поттер!

— Успокойся, Малфой!

— Ненавижу тебя!.. Сектум…

— Экспелиармус! Малфой, давай поговорим просто как люди…

— Левикорпус! Я же тебя, урода, лечил…

— Ты сам хотел быть врачом!

— Ненавижу! Бомбардо!

— Экспекто патронум!

Спустя пятьдесят неистовых и таких же тупых заклинаний Драко почти что валится с ног. Да и Поттер не лучше. Лохматые волосы и клочья от мантий, повисшие на плечах. Обломки, обрывки, разбитые склянки и черепки устилают весь пол.

— Это моя любимая книга по зельям, чудовище, — Драко, шатаясь, вытирает рукавом вспотевший лоб и кивает на сброшенный со стола фолиант.

— Я куплю тебе новую, — Поттер, не теряя бдительности, опускает палочку вниз и обессиленно приваливается к оставшемуся столу.

— Где ты ее купишь, кретин?

Вся злость у Драко, кажется, выветрилась, осталась только тупая усталость и крошечное, почти невесомое счастье-зародыш. Под настороженным взглядом он медленно поднимает из лужи и отряхивает ценную книгу, а затем подходит к столу и устало приваливается к нему рядом с Поттером. Почти что плечом к плечу.

— Я тебе настолько противен, Малфой?

— Не говори ерунды, — Драко так выдохся, что, кажется, в нем наконец-то не осталось эмоций.

— Тогда чего ты взбесился? — Поттер бросает на него быстрый взгляд, а у Драко от усталости нет сил даже привычно хамить.

— Потому что ты идиот. Я с ума сходил каждый раз, — оказывается, когда правду нечем прикрыть, она начинает литься легко и свободно, потому что стыда тоже нет. — Старался не думать, что с тобой может что-нибудь… Такое, с чем я не справлюсь. Я же ради тебя… Чтобы спасти…

Драко устало закрывает глаза и поэтому не понимает, как внезапно оказывается в сильных объятиях, и как с его собственных губ срывается измученный стон.

Он даже не представлял, как много в нем оставалось эмоций.

Слишком много для простого касания губ и горячего языка.

Немыслимо много для сбивчивого: “Я люблю тебя, ты слышишь, Малфой?”.

И просто невыносимо много для тихого: “Выходи за меня. Все равно без тебя не смогу”.

Безудержно целуя придурка в ответ, Драко дрожит, захлебываясь в нем и в этих эмоциях, тонет в них, без надежды найти берега. Но впервые в жизни это его не тревожит. Ведь именно с ними, сейчас он по-настоящему счастлив.

Впервые за всю свою жизнь.

========== «пудра» ==========

В доме у Томаса мрачно и как-то слишком по-маггловски. Гарри уже и забыл, что бывает вот так. Стол, торшер, шифоньер, пара кресел и зачем-то трюмо. Зачем парню трюмо? Хотя… должны же у него бывать дамы. И все-таки удивительно, что после стольких-то лет Дин в домашних привычках по-прежнему почти маггл.

Гарри усмехается и подходит к столу, окидывая его цепким взглядом.

— Что-то еще?

— Портсигар, золотые браслеты, часы, — частит Дин, не глядя Гарри в глаза.

С тех пор, как Гарри стал главным аврором, в глаза ему мало кто хочет смотреть. Кроме скотины-Малфоя, который способен упереться в ответ и молча таращиться, пытаясь переиграть. Но тот таким был всегда, это не странно. Гарри хмурится так не вовремя нахлынувшим мыслям. Он бы и рад выкинуть белобрысую гадину из головы. Да только не получается. Десять лет уже как.