— Тикси! — я решаю позвать домовика, чтобы узнать, куда подевался мой Поттер, но внезапно слышу внизу голоса.

— Мальчишка, если ты еще посмеешь хоть раз взять мой бладжер…

Ну вот, теперь все стало понятно. Поттер во дворе опять грызется с отцом. Для моих ушей это лучшая музыка, которую только можно услышать. Ведь все они здесь. Рядом со мной.

— И что вы мне сделаете, а, мистер Малфой? Я просто умираю от страха!

Не помню, чтобы кто-то кроме мамы и Северуса смел с ним так говорить. Но это же “наш Гарри”, в отличие от меня ему здесь позволено все. Зеваю, лениво потягиваюсь, сажусь на кровати.

— Велю оставить тебя без обеда! Как тебе это?

Я усмехаюсь. Умеет papa бить по больному. Поттер ну просто о-очень любит пожрать. Не иначе сказывается его голодное детство.

— Вы не посмеете! Я национальный герой! — в его голосе звучит такой вызов, что я заранее предчувствую, как отца бомбанет.

Ну вот, так и есть.

— Мистер Поттер! Вы забываетесь! В моем доме вы никакой не герой. Вы обычный мерз…

— Ах, папа, как вы официальны. А ведь мы с вами уже почти переходили на ты.

— Это ты пытался перейти, идиот! А я тебе этого не позволил! — слышится яростный рык.

К слову сказать, отцу явно льстит, когда Поттер зовет его папой, но он старательно держит лицо. Отцово рычание заглушает спокойный голос профессора:

— Остынь, Люциус, сегодня все равно слишком жарко для квиддича. Пусть мистер Поттер жарится на солнце один.

— Профессор, а вы не хотите сыграть?

Я фыркаю и свешиваю ноги с кровати. Вот не лень же им всем так рано вставать да еще успевать препираться?

— Мистер Поттер, — цедит профессор сквозь зубы, и я так и представляю себе его искаженное гримасой лицо. — Я сто раз вам говорил, что даже от большого безделья не собираюсь гоняться за шариком на метле. Найдите себе товарища по интеллекту. Это занятие как раз для людей скромных умом.

— Эй, Сев, ты говори, да не заговаривайся! — papa не зря оскорблен: в квиддич он играть обожает. И желательно на пару с Поттером. Один на один. Оба азартные и готовы до одури играть на простой интерес.

— Люциус, не о тебе речь, — тут же отпирается Северус, но голос у него ехидный настолько, что только идиот не поймет, о ком он сейчас говорил. Ну точно, вон даже до Гарри дошло:

— Ах, оставьте, профессор, мы оба поняли, кого вы имели в виду, — Поттер смеется, скотина. — И нам с папой очень обидно. Правда, па?

— Мистер Поттер! Мальчишка, отвяжись от меня! Сто раз тебе говорил, чтобы ты не распускал свои руки, — papa уже не рычит, а сипит, поэтому сам не замечает, что переходит на “ты”.

Я облокачиваюсь на подоконник, высовываясь из окна и, захлебываясь от смеха, смотрю, как Поттер лезет к отцу обниматься за плечи, а тот раздраженно вырывается от него. Мне кажется, или Северус тоже еле скрывает улыбку?

— Эй, Поттер! Отстань от него! Скоро завтрак! — кричу я.

Поттер, привычно лохматый, в своих маггловских футболке и шортах, тут же бросает отца и радостно мне машет рукой.

— Проснулся, засоня? — он мне улыбается так, как когда-то улыбался только своим рыжим и Грейнджер.

Сам он спит очень мало, но мой сон охраняет всегда, считая, что я за эти годы слишком сильно устал и теперь обязан восстановить много сил. Я с ним, в общем, не спорю. Ненавижу рано вставать. Особенно после того, что у нас было вчера.

Кровь приливает к щекам, когда я вспоминаю наш жаркий вечер, плавно перетекший в бурную ночь. Иногда мы с ним вытворяем друг с другом такое, что наутро стыдно взглянуть друг другу в глаза. Но это вовсе не страшно, можно и не смотреть. Лишь бы иметь возможность повторять это снова и снова.

Мое тело ноет в самых невозможных местах, и горло саднит. Не спрашивайте, все равно не скажу что я творил. Но то самое белое платье очень нам вчера пригодилось.

— Драко, будь любезен, избавь его от меня!

— Папа, как вы это точно сказали! — Поттер снова хохочет, держась за бока.

— Люциус, заметь, никто не тянул тебя за язык. В общем, разбирайтесь-ка сами, — профессор — он вообще очень умный, поэтому торопливой походкой почти убегает к крыльцу.

— Его… от меня… — лицо отца медленно багровеет, когда до него доходит, что он сказал. — Мальчишка! Это ты действуешь мне на нервы так, что я нормально соображать не могу! — внезапно орет он на Поттера, и я понимаю, что ссора сейчас вспыхнет по новой и продлится до самого завтрака и, возможно даже после него. К тому же papa ненавидит ошибаться, поэтому потом еще неделю будет дуться на Поттера, как будто в его оговорках тоже он виноват.

Для таких экстренных случаев у меня припасен запасной вариант.

— Ма-ам! — ору я, и мама тут же появляется на крыльце. Иногда мне кажется, что она тоже ждет возможности поразвлечься.

— Что случилось, Люциус? Почему ты шумишь? — maman всегда действует на вспыльчивого отца как ушат холодной воды. — Гарри, доброе утро, как вам спалось?

— Благодарю, Нарцисса, в мэноре мне всегда спится прекрасно.

— Не сомневаюсь, — ворчит недовольный отец, усмиряемый маминой ловкой рукой. — Как еще ему будет спаться после того, что он вчера вытворял с моим сыном? Весь замок дрожал, — papa явно не хочет сдаваться без боя. А у меня сладко щемит внутри, когда я вспоминаю, как вчера Поттер меня, как он меня… Меняю позу, мысленно пытаюсь усмирить возбуждение.

— Люциус, они еще дети. Пусть наслаждаются, пока есть силы и время. И желание, — maman стреляет глазами в отца, и он умолкает. Это уже что-то личное, то, чего я не знаю и знать не хочу. — Гарри, вы идете на завтрак?

— Спасибо, Нарцисса! Непременно иду.

— Позвольте вас проводить?

Maman берет Поттера под руку, и они чинно шествуют по дорожке, а я любуюсь на них из окна. Поттер никогда не говорил мне об этом, но я знаю, что он мою мать обожает и рядом с ней становится похож на большого послушного пса.

— Гарри, не сердитесь на Люциуса, вы же знаете, он не со зла, — я слышу, как ее умиротворяющий голос журчит все дальше и дальше.

— Поверьте, Нарцисса, я на него не сержусь. Я его уважаю. И в чем-то даже люблю.

— Нарси, избавь мои уши от этого! — доносится до меня зычный голос papa. — К тому же ты не считаешь, что должна утешать не его, а меня?

— Люциус, Гарри — муж нашего сына. Я обязана быть на его стороне.

— А я, между прочим, твой муж.

— Значит, тебе уже и так повезло.

— Нет, Нарцисса, если ты хочешь…

Их голоса смолкают вдали, и концовку спора я больше не слышу. Видимо, они уже вошли в дом. Мне кажется, или эти ежеутренние пикировки доставляют удовольствие всем троим?

Вызванный мной домовик давно уже нерешительно топчется подле меня.

— Тикси, одежду, умываться и завтракать, — требую я, и эльф стремительно исчезает.

А я, подперев подбородок рукой, смотрю в синее небо, по которому путешествуют белые облака.

Конечно, Поттер мне давно рассказал сказку про Золушку — трудолюбивую девушку с кротким отзывчивым сердцем, заполучившую принца себе. И про платье, и про карету не умолчал. И даже про крестную фею. И конечно же, сразу после рассказа я поклялся братьев Уизли поймать и убить. С применением Авады и Круцио, чтобы мало не показалось. Но потом передумал. Потому что благодаря их затее Гарри… Он теперь мой. Мой! Или наш.

Как бы ни старался papa, я знаю, что Поттер — честный, прямой и веселый — стал ему тоже необходим. Особенно, когда Кингсли в изрядном подпитии мне проболтался, что тот полгода мотался по миру и впахивал как ненормальный на свой Аврорат, чтобы выкупить мэнор и вернуть мне родителей. Только просил министра, чтобы я никогда ни о чем не узнал. Но благодаря трем банкам эля и повеселевшему Кингсли я теперь знаю всё. Как и каждый в мэноре, включая домовиков. И каждый из нас благословляет Поттера. Разумеется, мысленно, про себя.