— Проходи, не задерживай! — крикнули на него, когда он замешкал, делая вид, что пытался нашарить в карманах своих необъятных штанов мелкую монету. Руперт не стал ждать второго приглашения, а тут же быстро шмыгнул за ворота, сразу окунувшись в городской гвалт и в водоворот снующих туда-сюда пешеходов, конных, телег.
— Посторонись! — Громкий окрик заставил людей прижаться к стене.
Мимо них промчалась чья-то богатая карета с эскортом из шести конных, в суете Руперту не удалось даже рассмотреть герб на ее дверце. Что говорить, сам так проезжал некогда, сопровождая какого-нибудь аристократа или самого лорда Дитмара на прогулку загород. Как давно это было.
Этот грозный окрик заставил собраться с мыслями и вспомнить, зачем он пожаловал в столицу Патисиды — не на прогулку все же. Он сразу направился в сторону дворца амира, что находился довольно далеко от городских ворот, в той части города, в которую простые смертные не имели привычки наведываться. И тут Руперт призадумался — сильно будет бросаться в глаза его поношенная одежда в богатой части города. А потом сам же рассмеялся своим мыслям и страхам — он не собирался идти к главному входу во дворец, как пришел туда впервые, а собирался проникнуть туда тайно. А для этого ему совершенно не потребуется проходить мимо шикарных домов, достаточно обогнуть дворцовый парк и пробраться на его территорию в пролом в ограде, который не так уж и трудно будет отыскать. В дальней части парка мало кто бывал, и каменная ограда постепенно разрушалась. Но кто знает, может, за время его отсутствия что-то и поменялось. Только вряд ли.
— Давай я тебя буду называть Талис, — неожиданно предложил Руперт, как только они свернули на нужную ему улицу, застроенную аккуратными глинобитными домиками, белеными известью, но невероятно пыльную.
— А что? — согласился ворон. — Вполне себе приятное имечко.
— И еще, уважаемый Талис, — попросил Руперт с долей иронией в голосе, — не мог бы ты помолчать, пока сидишь у меня на плече?
— Как только ты разыщешь для меня одежду, я вообще смогу идти с тобой рядом, — парировал ворон. — Вон, смотри.
И он, встрепенувшись, махнул крылом на шедшего впереди них аккуратно одетого королевского посыльного в сером невзрачном костюме и такой же шапочке. Тот свернул в безлюдный проулок…
Руперт понял своего спутника мгновенно — пока в проулке никто не появился, он быстрым шагом нагнал ничего не подозревающего посыльного, и едва заметным взмахом руки привел того в бессознательное состояние. Убивать его никто не собирался, а только забрать у него одежду. Еще совсем недавно подобная мысль ему даже в голову бы не пришла.
Затащив безвольное тело в подворотню, случайно обнаруженную между плотно стоявшими один к одному домиками, Руперт с помощью Талиса быстро стащил штаны и куртку с посыльного. Одежда оказалась последнему почти впору. Тот довольно громко фыркнул — еще долго чужая одежда ему будет впору, пока силы полностью не восстановятся, а вот тогда не каждая куртка на его груди сойдется. Одевать же посыльного им было не во что, Руперт только прикрыл его обнаженные телеса снятой с головы куфией — очухается, захочет, сам найдет во что одеться.
— Шляпу тебе надо на голову, — проворчал недовольно Талис, не без удовольствия рассматривая блестящие под солнечными лучами волосы Руперта. — Давай наоборот: ты переоденешься в одежду посыльного, чтобы его шапочкой прикрыть голову, а мне отдашь свою одежду.
Руперт кивнул — он и сам прекрасно понимал, что без головного убора на него оборачиваться станет каждая собака, и далеко он не уйдет…
Выглянув из подворотни и не заметив ничего подозрительного, они вышли снова на главную улицу из проулка и, теперь уже никого не опасаясь, решительно зашагали каждый в свою сторону — на посыльных вообще никто никогда не обращал внимания, они всем казались на одно лицо, поэтому Руперт смело отправился к мастеру, словно у амира до того есть дело, а Талис направился во дворец. В отличие от Руперта у него как раз к амиру дело было…
Увитый плющом пролом в каменной ограде удалось обнаружить без труда. Вот только проникать на территорию парка при свете дня Талис заопасался — мало ли кто может оказаться у пруда в сей час. Когда-то немало народа туда наведывалось. И столкнуться с кем-то из знакомых ему совершенно не хотелось.
Он прошелся несколько раз вдоль ограды парка небыстрым шагом — так обычно ходят садовники, помечая деревья и кустарники, которые следовало бы вырубить. Талис старался не попадаться на глаза ни охране дворца, ни кому-либо еще, и обходя места, на всякий случай, откуда могли появиться люди. Он терпеливо дожидался, пока солнце не спрячется за горизонтом и тогда можно будет пролезть в пролом. Вряд ли в сумерках кто-то решится на прогулку в этой «дикой» и не освещенной части парка, да и его магические способности просыпались лишь после захода солнца. Повелитель Ночи наказал его, обратил в птицу, не поверив, что о красавице Акташе никто в гареме амира слыхом не слыхивал. Сам бы пошел и попробовал разговорить каждую из наложниц амира. Кем ему только не приходилось прикидываться.
Талис, столько раз раньше в темноте проходивший к гроту, без труда нашарил скользкий от времени кожаный кошелек с десятком медных монет, положенный его заботливой рукой сразу за выступом у входа. Это были чистые деньги, не проклятые — все, что ему удалось заработать, находясь на службе у амира. Им с Рупертом в их поисках служанки Акташи даже эта медь вполне пригодится.
Выглянув наружу из зарослей и удостоверившись, что по-прежнему все тихо и никого в этой части парка нет, Талис выбрался наружу и, осторожно ступая, стараясь в сумерках не угодить ногой в кроличью нору или кротовую ямку, потихоньку пошел в сторону ярко освещенного дворца. Где-нибудь, незамеченным, он дождется, пока не станут гаснуть огни, вот тогда можно попытаться проникнуть в комнату Руперта рядом с покоями амира. Хорошо, если все его вещи дожидаются своего хозяина. А если нет? У кого спрашивать, где они?
Как говорят великие, и из тупика есть выход. Какой-нибудь слуга да осведомлен, куда перенесли вещи Руперта, или на кухне амира. Неожиданно заданный вопрос всегда дает преимущества. В такой ситуации человеку редко удается солгать…
— Ты? — удивился мастер, окидывая удивленном взглядом своего бывшего ученика.
— Пришел извиниться, что мне до сих пор нечем заплатить вам за обучение, — покорно склонил голову Руперт. — Я ни монеты не заработал шамширом.
— А я в чайхане за обильным дастарханом услышал сплетню, что тебя сожрала гиена, — продолжил мастер, словно не слышал, что ему сказал Руперт.
— Гиена? — Руперт поднял глаза на мастера. — Ах, да, гиена. — Кивнул он. — Я не позволил ей сожрать меня, задушил ее голыми руками.
— Так уж и голыми? — усмехнулся мастер.
Руперт протянул ему свои раскрытые ладони.
— Если оставаться до конца честным, — сказал он, — то в перчатках. И после своей смерти она спасла мне жизнь — я утолил жажду ее кровью.
— Проходи к столу, — кивнул мастер. — Ты пришел как раз к обеду.
Не успел Руперт прилечь на подушки под грецким орехом, как мастер неожиданно схватил нож со стола и без предупреждения метнул в него. Руперт легко поймал его и крепко сжал в ладони. Острый нож разрезал перчатку и слегка оцарапал кожу. Несколько капель крови, просочившись, упали на землю. Не успев коснуться ее, они обратились ядовитыми змеями, которые с грозным шипением поползли к мастеру.
— Стоять! — крикнул Руперт, вынимая шамшир.
Змеи послушно остановились, повинуясь его приказу.
Руперт растерялся — он кричал не змеям, а мастеру, чтобы тот не двигался, собираясь уничтожить ползучих гадов взмахом меча.
— Что же, все понятно, — миролюбиво произнес мастер. — Ты стал тем, кем стал.
— И кем же? — Руперт удивленно взирал то на старика, то на змей, выполнявших любой его приказ, даже мысленный.
— Тебе довелось придушить не гиену и испить ее крови. — Мастер поднял палец. — То быль гуль.
