– Вы знакомы с Еленой? – спросил Травень.

Гость недоуменно вскинул брови.

– С моей женой…

– А! Красивая женщина, но несколько простовата на мой вкус. А на ваш?.. Любовница ваша мне нравится больше.

– Алена? – хмыкнул Травень.

– Да, молоденькая шатенка. Очень удобно. У жены и у любовницы одно и то же имя. Не являясь страстным поклонником женщин, я всё же покорен обаянием русских барышень и дам. О, да!

Улыбка его, в противоположность словам, совсем не казалась нахальной. Травень передернул плечами. На столе лежали упакованные банковским способом пачки купюр крупного номинала. Это их незнакомец достал из бумажного пакета. Денег было много. Очень много.

– Позволю себе заметить, – пришелец едва заметно смутился. – При помощи денег можно некоторым образом регулировать проблемы, связанные с женской капризностью. Утихомирить э-э-э… нервную почву. Направить в нужную сторону мосты и переправы. Женщины любят и ценят деньги.

– Ты раньше бывал здесь? – Травень продолжал смотреть на беспечно развалившегося в кресле незнакомца сверху вниз.

Что ж тут скажешь! Прическа – волосок к волоску, а волосы-то мы красим. Стесняемся собственной седины? Физиономия и шея разглажены руками массажиста, умащены кремами. Если вытащить кулак из кармана брюк и ударить им по тщательно выстриженной макушке, он очнется часа через два, не раньше. Это первое. Если мужик – постоянный клиент салона красоты, если ухаживает за собой, как какой-нибудь пидор, то почему тогда его, Травня, не боится?

– Я не гей и уж тем более не любовник вашей жены, – проговорил гость. – Бить по голове меня не стоит. Я – полезное существо. Даже для вас. И не только. Я работаю на Савву Лихоту.

– Я слышал, Савва разбогател. Неужели вы его мажордом?

Громко хохоча, Травень упал в кресло. Теперь породистое лицо гостя оказалось прямо перед ним. Травень, из последних сил сдерживая смех, посматривал на пачки банкнот. Две пачки розовых, похожих на фантики купюр Евросоюза.

– Смейтесь, – пришелец поощрительно улыбнулся. – Вас изумляет щедрость вашего товарища?

Травень рассматривал складки на лице пришельца, его странный для начала весны, совсем свежий загар, его ухоженные руки, его дорогую, неброскую одежду: рубашка в мелкую клетку, кардиган с логотипом Алессандро Мандзони, струящиеся брюки из тонкой шерсти, ботинки. Гость прошел в квартиру, не разуваясь, но Травень посматривал на обувь безо всякого раздражения. Безусловно, он иностранец, это и по выговору ясно. Россиянин непременно разулся бы.

– Итак, ваше имя?..

– Я назвал себя при начале знакомства. – Он улыбался со сдержанной приветливостью. – Сильвестр. И это моё настоящее имя.

– Хорошо. Пусть будет Сильвестр.

На столике лежала пачка ленкиного «Кента» и зажигалка. Травню хотелось закурить, но для этого пришлось бы отправиться на лоджию, иначе Елена по возвращении устроит грандиозный скандал.

– Итак, мой друг Лихота процветает. – Травень закурил сигарету, затянулся глубоко. Тонкое тельце «Кента» сразу же наполовину истлело. Пришлось стряхнуть пепел в цветочную вазу, стоявшую на журнальном столике между ними – демонстрация непокорности, достойная заключения в Бастилию.

– Зависимость от женщины, – вкрадчиво произнес гость. – До какой-то степени это может быть даже приятно, но не долго.

Травень не выдержал, ещё раз посмотрел на пачки купюр. Такая сумма могла бы решить многие из его проблем и, возможно, добавить новые.

– Савва Олегович предлагает вам хорошую работу. Опасность есть, но с вашими навыками, полагаю, не следует бояться такого рода трудностей. Эти деньги – не плата. Так, командировочные на первый случай. О гонораре Савва Олегович станет говорить с вами лично.

– С моими навыками? – Травень пытался копировать выражение лица незнакомца.

– О да! Боевой опыт Кандагара, Чеченские кампании – первая и вторая… – Пришелец продолжал смотреть на него с наглой пытливостью. – Да мало ли ещё какой опыт! Савва Олегович убежден, что вы владеете всеми видами оружия, главным из которых является ваше собственное тело.

Взгляд Сильвестра, подобно щекотной вши, ползал по туловищу Травня, словно пытался найти скрытое под одеждой оружие.

– Вот те на! – Сашка поежился. – Вы хорошо проинформированы. Тело мое, конечно, перед вами, но в остальном я безоружен. По нашим законам имею разрешение лишь на охотничье ружье….

– На подъезде к Пустополью вас встретит мой человек. В ваших родных местах царит такой… – он смял тонкогубый рот, подыскивая слово, – публичный дом, что разрешение на использование оружия никто не спрашивает. Уверяю, местные жители палят друг по другу из «градов». И это стало обыденностью. Бывшие шахтеры, врачи, учителя, строители…

– Я понял.

– Итак? Вы приобретете билеты?

– Мне комфортней на машине.

– Я отправлю контакты принимающей стороны вам на мейл.

У кардигана Алессандро Мандзони с логотипом «Армани» оказался объемистый внутренний карман. Оттуда Сильвестр извлек тончайший гаджет. Такой модели Травню никогда не приходилось видеть. Сильвестр культурно осведомился по поводу мейла хозяина квартиры.

Смартфон пискнул где-то в районе кухни. Травень отправился за ним. Открыл почту, дабы удостовериться в получении письма. Диалоговое окно почты показало два непрочитанных сообщения. К одному был прикреплен документ в формате Word. Понятно. Это послание нынешнего гостя. Другое письмо отправил банк, и оно содержало выписку из его, Травня, счета. Деньги, перечисленные им три недели назад на лицевой счет Ивана Половинки, вернулись невостребованными. Как же так? Травень водил пальцем по экрану, пытаясь найти переписку с Иваном.

– У меня есть и прискорбные известия.

Сашка дрогнул, едва не выронив смартфон, обернулся. Сильвестр смотрел на него с порога кухни и на загорелом челе его не было и следа скорби.

– Одну минуту… – попытался остановить его Травень.

– Об Иване Половинка и его жене Галине, – гнул своё незваный гость.

– Что?!

– Мне известен номер участка на кладбище, где похоронены обе Половинки. Вот только…

– Что?! А дети? Дети живы?!

– Зачем же так бледнеть? На вас лица нет, уважаемый Алекс.

Мир кружился перед глазами Травня. Белые локоны Елены, темные косички Алены, сапфир цвета ночного звездного неба, кучерявый мальчишка в шортах и с разбитыми коленками – Ванька Половинка. Голос незваного гостя звенел чугунным набатом:

– Вы так расстроились! Мне, право, жаль! Но я не могу удалиться, не удостоверившись. Информация получена вами? В моем письме нет ничего особенного, но всё же… – Он немного помедлил. – В письме содержится информация, которая хоть и с некоторой натяжкой, но всё же может считаться конфиденциальной. Там обозначено место и время встречи с моим помощником – Вестником.

– Погоняло?

– Позывной! В письме указано его имя, которое я не могу произнести вслух…

– Понятно. Неназываемый.

Ему показалось или Сильвестр на самом деле издал носом брезгливый, фыркающий звук? Наконец-то пробрало. Травню вдруг захотелось, чтобы гость исчез. Пусть даже он провалится сквозь пол, оставив по себе лишь клубы серного дыма. Не страшно. Лишь бы пропал. Сашка судорожно тыкал пальцами в скользкий экран смартфона. Всё. Письмо ушло. Может быть, кто-то отзовется. Может быть, Виктория жива. Или кто-то из малых… Эх, на что он надеется? Старшая – студентка, малые – школьники, одиннадцать и девять лет.

– Когда, ты говоришь, неназываемый встретит меня?

Снова хрюканье, потом сдержанный смешок и, наконец, культурная, сдержанная речь:

– Через двое суток. Место встречи указано в файле. При подъезде к месту встречи включите рацию. Вестник вызовет вас по номеру машины.

Сильвестр назвал государственный регистрационный номер «туарега» и выложил на кухонный стол черную коробочку полевой рации.

– Передай неназываемому – буду на месте через семьдесят два часа. А пока…

Сашка водил пальцем по списку контактов. Вот он, заветный номер. Маруся, Маняся, Машенька. Но говорить с дочерью в присутствии гостя никак не возможно. Травень поднял глаза. Кухня и прихожая оказались пусты. С тумбочки исчезли предметы шикарного гардероба, исчез и их странный хозяин. Через распахнутую дверь Травень глянул в комнату. Упакованные банковским способом купюры лежали там, где их оставил гость. Сашка подошел к столу. Он открывал и закрывал глаза, каждый раз надеясь, что банкноты превратятся в резаную бумагу. Но не тут-то было. На журнальном столике перед ним лежали две тысячи евро. На первый случай, как выразился незнакомец.