- Убирайтесь к собачьим свиньям! - глухо донеслось из-за двери.

Ричард притаился возле стены, а его спутник толкнул дверь, и поступил абсолютно правильно, ибо ждать вежливости от Арамоны - неблагодарное дело. Но зачем они здесь?

- Чего нужно?

- Вы безобразно пьяны, капитан. Стало быть, поговорим завтра.

Далее последовали жалобные стенания ограбленного капитана, в которые Дикон намеренно не вслушивался, иначе он рисковал бы выдать себя неосторожным смехом, а потом начался разговор про шестерых арестантов. Тут хочешь не хочешь, а слух навостришь. После того, как Арамона назвал своих пленников преступниками, беспрестанно при этом икая, клирик торопливо выскочил из его комнат и, махнув рукой Ричарду, помчался в сторону Старой галереи. Юноша - за ним.

- Тан Ричард, почему вы не сказали мне, откуда вышли и что заперты были не один?

- На тот момент существовала более серьезная проблема, а что?

Отец Герман остановился при свете горящих в коридоре свечей, и Ричард оторопело посмотрел за его спину. Там не было тени.

Значит, все-таки он мертв и стал выходцем, но зачем вернулся?

Разрубленный Змей!

- Вы не спрашивали, - скромно назвал юноша вторую причину.

- А то, что сейчас грядет еще одна серьезная проблема, - отрывисто произнес клирик. - Разумеется, вашей вины в этом нет, но нам с вами надо идти.

Чувствуя себя первым и единственным ослом всея Кэртианы, Ричард Окделл направился за новоявленным выходцем, держась при этом на почтительном от него расстоянии.

Глава 12. Безрадостный выигрыш

- Скажите, призраки могут притворяться человеком?

- На час или два, тан Ричард.

- ...прямо человеком? Из плоти и крови?

- Распознать обман нетрудно, но если дотронутся до него несведующие, особых изменений не поймут, тан Ричард.

- Почему же об этом не было в тех разделах книг о старой Гальтаре, что я читал в Надоре?

- Потому что вы невнимательно читали, тан Ричард.

Примерно таким простым и немного насмешливым звучал разговор юноши и священника, пока они шагали к Старой галерее. Сидя на полу и привалившись спиной к плотно прикрытой двери, гвардеец, охранявший Арамоновых пленников, громко похрапывал, и Ричард внезапно понял, что невыносимо хочет спать. И также невыносимо голоден. Может, там, в галерее еще что-нибудь осталось? Подумать над этим получше времени не хватило, поскольку бледный отец Герман торопливыми шагами вошел в холодный зал, и Ричард едва успел сделать вид, что он все это время находился тут, лишь прогуливался туда-сюда, заложив руки за спину. Его призрачный двойник растворился в сыром воздухе, не забыв одарить юношу оскорбленным взглядом.

- Что здесь было? - задал вопрос олларианец, и пытливо посмотрел на Паоло, крутившим в окровавленных пальцах пробку из огромной бутыли, в которой было вино. - Что вы видели?

- Ничего. Совсем ничего.

- Это так?

- Здесь есть очень спокойно, - дал более подробный ответ Норберт, - не считая сильного холода.

- Вам больше нечего здесь делать. Сейчас вы разойдетесь по своим комнатам, а утром я поговорю с вами. Со всеми по отдельности.

Но ведь он умер, значит нужно успеть предупредить остальных! Прикусив язык и надеясь не проболтаться по дороге, Ричард вместе с товарищами оставил выстывший зал и неспешным шагом последовал по темным коридорам «загона». Догнавший Норберт исхитрился сунуть ему ломоть хлеба и приличный кусок ветчины.

- А ты не ел ничего, Рихард, - добавил он громким шепотом. - Все слонялся по залу и думал.

- Спасибо.

- Не есть за что. Доброй ночи.

- И тебе.

А может это был Йоганн? В полумраке не различить, кто более лохматый, так что Ричард не стал сейчас разбираться, однако пустился на рискованный шаг - он поспешил за отцом Германом и Паоло, стараясь оставаться незаметным. Главное - не топать при ходьбе, а остальное приложится. Холодный ночной мрак заполнил собой коридоры загона до такой степени, что не видно абсолютно ничего, за исключением мерцания чужой свечи впереди. Слышался приглушенный разговор: священник отчитывал унара-южанина за что-то серьезное.

- Вы мертвы, рэй Кальявэра. Вам уже ничего не осталось.

- Почему я?! Это нечестно...

- Если бы не тан Ричард, от вас бы не осталось уже ничего. И от меня тоже, хоть я и не столь ценная потеря для Талига. Идемте, идемте...

Они ускорили шаг, теперь разговора не услышать, и Ричард остановился, чтобы сунуть в рот еду. На сытый желудок голова думает лучше, особенно, если она трезвая, но что бы произошло, если бы бутылку открывал он? Спасает ли древняя кровь на самом деле или отец Герман просто любит красиво говорить и успокаивать? Но сейчас это вряд ли имело значение, и поэтому юноша просто стоял и жевал, пока к нему не вернулся священник.

- Тан Ричард, вы должны идти в свою комнату.

Ничего не сказав в ответ, Дикон просто ушел, хотя олларианец протягивал ему свечу. Наверное, брать что-нибудь у выходцев опасно, поэтому он не рискнул, но стоит при этом понимать, что в будущем придется выбирать из двух зол, а не вжимать голову в плечи и прятаться. Позади слышались тихие пугающие шаги, юноша не оглядывался, и с огромным облегчением закрыл за собой дверь комнаты. В замке мгновенно повернулся ключ снаружи, но это казалось ему прекрасным знамением. Значит, теперь все кончилось.

И кончилось хорошо абсолютно для всех унаров, кроме Паоло и самого, в общем-то, Ричарда. Что там олларианец рассказывал про остывших и предизломный год? Стараясь об этом не думать, юноша разобрал постель, торопливо разделся и завернулся в шерстяное одеяло - так стало теплее и спокойнее. А сверху еще и накинуть на плечи тяжелую черно-белую накроватную накидку.

Он спас Валентина и изгнал Тварь прочь, но два человека погибли этой ночью, отдавая свои жизни за него. Разрубленный Змей! Как можно теперь спокойно жить дальше, зная, что цена за его геройство - две изломанные судьбы?! Он дорог абвениатам своей родовой магией, но это совсем неправильно! Ричард понял, сглатывая тяжкий ком в горле, что многое бы отдал за возможность пасть спасти Паоло, но подумал об этом слишком поздно, и кэналлийца, скорее всего, уже нет в живых.

Ричард Окделл уткнулся лицом в подушку и горестно зарыдал, ненавидя себя.

Он должен был быть умнее, придумать что-нибудь иное, а не полагаться только на отца Германа!

А если Тварь вернется позже?

А если даже эти две жизни, принесенные в жертву ради помощи неопытному Повелителю Скал, ничего не значат?

И что, если в итоге он окажется кем-то вроде своего отца, много обещающим, но ни кошки не делающим?!

Ричард думал, плакал, выл, пока не вылилась из души вся черная горесть, и не наступило тяжелое холодное безразличие. Просто лежа лицом вниз, он закрыл глаза, на которых высохли последние слезы, и все шло к тому, что он собирался заснуть. Но нет, видимо, судьба не позволит ему сегодня воспользоваться такой священной роскошью, как крепкий и здоровый сон...

- Ричард, ты спишь? - Паоло говорил тихо и спокойно, стоя за кем-то приоткрытой дверью.

Повернувшись на спину, Дикон разлепил глаза и увидел золотистый свет свечей, падающий на лицо кэналлийца. Так он жив?

- Мне можно называть твое имя?

- Не знаю.

- Тогда, думаю, что можно. Проходи, Паоло...

- Я ненадолго, - взволнованный чем-то кэналлиец протиснулся в узковатую щель между дверью и косяком, - потому что срочно уезжаю. И должен сказать... Оно принадлежит тебе.

- Ты жив?

- Нет, - Паоло улыбнулся, - слушай. "Их четверо. Всегда четверо. Навечно четверо, но сердце должно быть одно. Сердце Зверя, глядящего в Закат"

- Да... - с трудом проговорил юноша, - я запомню. Но почему я?

- Потому что так надо.

Замечательный ответ, полный многочисленных аргументов и поддержки!

- Я не понимаю. Повелителей четыре, сердце одно, и сердце это Ракан, но вам нужно идти к Ракану за этим.