— Император? Собственной персоной?

— Да. Ты скучал? — не удержался от ядовитой шпильки Генрих. Неподдельное изумление и опасение в голосе Стефана и льстили, и бесили.

— Ни в коем случае! То есть… Это…

— Судя по всему, я застал тебя врасплох.

— С нашего последнего разговора прошло почти двадцать лет. Почему вы решили поговорить со мной именно сегодня?

— Потому что сегодня — день, когда многое поставлено на карту.

— Вы о покушении на Князя? Наемные убийцы ждут его на ступеньках лестницы, ведущих к трону. Вероятность того, что они воткнут ему кинжал в спину, когда он преклонит колено перед священником, 99%.

— Ты выяснил, кто стоит за покушением?

— Княгиня и ее старший сын, но вы это и без меня знали, не так ли? Поэтому сейчас лично со мной разговариваете?

— Не отвлекайся. Надеюсь, добрые люди просветили Князя насчёт его мнимого отцовства?

— Да, сэр. Он давно знает, что Антонио не его сын.

— Отлично.

— Какие будут указания?

— Стефан, если я с тобой лично двадцать лет не разговаривал, это вовсе не значит, что что-то в моих приказах относительно Князя, переданных тебе Филиппом вчера, изменилось.

— Обеспечить безопасность, устранить непосредственную угрозу и организаторов покушения? Все правильно?

— Да. Ты обо всем позаботился?

— Конечно. Жизни Князя ничто не угрожает, мои люди держат ситуацию под контролем.

— Сделай все красиво. Честь Князя превыше всего.

— Княгиня и Антонио умрут первыми, став невинными и крайне молчаливыми жертвами неудавшегося покушения, если вы об этом.

— Об этом.

— Ваше Величество, раз уж сегодня мне выпал случай поговорить с вами лично, я им воспользуюсь.

— Слушаю.

— Работать рука об руку с Князем, не зная ваших дальнейших на него планов, — задача не из легких. Война закончена, и в качестве карающего меча правосудия он вам больше не нужен. Что дальше?

— Ты боишься, что рано или поздно я заставлю тебя его убить?

— Да.

— Не заставлю. Князь по-прежнему нужен мне живым.

— Это радует меня, как ничто на свете, но усложняет мою работу в разы. Я хотел бы кое-что изменить.

— Говори.

— Огромный дворцовый гадюшник Амадеи — это не подконтрольный мне звездолет. В качестве Адмирала в мирное время я буду не так близко к Князю, как хотелось бы, а он ни черта не смыслит в интригах и гражданской безопасности. Если бы я стал его первым и единственным Фаворитом…

— Нет.

— Почему нет? Вы же знаете, как он красив. Я хочу заняться с ним сексом до дрожи в коленях!

— Арман — мой Фаворит, Стефан! Был и однажды снова им будет. Ясно?! — замерз едва ли не насмерть Генрих. — Не смей прикасаться к нему с желанием! Хватит с тебя его дружбы!

— Ах, вон оно что… Это многое объясняет, — после секундной паузы сказал Стефан. — Да что там, это объясняет абсолютно все. Сэр, клянусь, я не буду форсировать события, но если Князь на правах старого друга позволит себе со мной лишнее, я от секса с ним не откажусь.

— Стефан!

— Ваше Величество, вы, как никто, можете меня понять. Двадцать лет я работаю с ходячим искушением рука об руку, и мое терпение на исходе. Арман это знает, поэтому либо вы примете мой изменившийся статус как должное, либо предпримете более решительные шаги по возвращению Князя в вашу постель.

— Я тебя услышал, — проглотил все, что хотел сказать Генрих.

Он разберется с жертвой безмерного обаяния Армана позже. Гораздо позже. После того, как все закончится.

— Полагаю, вы будете только за, если я уберу подальше от Князя тех, кто желает забраться к нему в спальню. Вы, наверное, не в курсе, но он в последнее время страшно нервничает и меняет любовниц едва ли не раз в неделю. Лучше уж в его постели поселюсь я, чем какая-нибудь подколодная змея.

— Делай, что считаешь нужным, только не влюбляйся в него без памяти, — буркнул Генрих, остывая. — Он принадлежит мне, и скоро я его у тебя заберу.

— Ваше Величество, я похотливый кролик, а не сумасшедший самоубийца, чтобы стоять на пути вашего бронепоезда.

— Сосредоточься на церемонии, кролик, — против воли улыбнулся Генрих.

— Да, сэр. Самое время упокоить главную гадюку княжеского дома с миром. И еще…

— Да?

— Спасибо за откровенность, терпение и понимание.

Голос в голове пропал, Император вынул серьгу из уха и уставился на экран в ожидании кровавого шоу.

Порубежье. Амадея. Тронный зал.

Арман понял, что дело пахнет керосином, до того, как дошёл до середины пути. Стефан, которого на возвышении возле трона не должно было быть по определению, стоял там с отсутствующим видом и явно общался с кем-то по внутренней связи. Это могло означать только одно — покушение, о котором Адмирал узнал в последнюю минуту.

Полный ненависти взгляд Княгини и презрение на лице маменькиного сыночка Антонио подсказали Князю правильный ответ на вопрос: «А кому моя смерть на данный момент выгодна?». Судя по всему Магрит, которая всю жизнь разгребала жар чужими руками, теперь, когда большая часть планет вернулась под власть рода Веласкесов, решила показать Вселенной, кто в доме Князя хозяин.

Арман на секунду приостановил движение, переключая силовую защиту в боевой режим, активировал глазной сканер и обшарил людей вокруг с ног до головы. Оружие было у многих, другое дело, что под рукой его держали только трое: несколько парней в мундирах военной полиции, Антонио и Стефан. Арман поймал предостерегающий взгляд друга и, фальшиво улыбаясь направо и налево, ему подмигнул, в который раз убеждаясь в том, что лучшего кандидата на роль Начальника службы безопасности не сыскать.

Стефан нахмурился и поджал губы, предупреждая о том, что жертв среди не очень мирного населения не избежать. Хорошо хоть дочь и младший сын остались на «Голландце». Спасибо Стефану, настоял.

— Хочешь, чтобы я остался безутешным вдовцом с ангельскими крыльями? Да не вопрос, друг мой. Не вопрос, — подумал Князь и отправился в руки убийц в прекрасном расположении духа.

…

Шум. Гам. Крики. Истерика фрейлин. Кровь на руках и камзоле. Корона Князей де Сильва-Веласкесов на голове. Трупы наемных убийц. Врачи, суетящиеся возле безнадежно мертвой Княгини и едва живого Антонио, которого они, зная дотошность Стефана, наверняка не смогут спасти.

— Князь, вы в порядке?

— Да, Стефан. Это кровь моей жены, — поднял на него полные муки глаза Арман. Понял, что переигрывает, и посуровел. — Найди тех, кто это сделал! Подними на уши всех и каждого! Объяви вознаграждение за любые сведения об убийцах! Что угодно!

— Конечно, мой господин, я все сделаю. Пойдемте, нужно привести вас в порядок.

— Ты прав, — оторвался от обнимания жены Князь.

В том, что она мертва, он хотел убедиться лично. Больше двадцати лет она делала все, чтобы прибрать власть над его подданными к рукам, но так ничего и не добилась. Люди, прошедшие вместе с ним огонь, воду и медные трубы, не желали ее слушать и посылали далеко и надолго, а те влюбленные дурачки, кто слушали и велись, пропадали бесследно до того, как успевали хоть как-то навредить Князю, за безопасностью которого не бдил разве что самый ленивый. Он был кумиром, идолом и почти что богом. Знал это, но оставался человеком, и за это люди любили его еще больше.

Другое дело Княгиня. Если бы не прямой приказ Адмирала фон Цвейга, ее давно зарезал бы какой-нибудь фанатик, но Вселенная справедлива и мудра, а потому сама решает, кому, когда и как умереть. Подданные Князя де Сильва-Веласкеса, следящие за церемонией, порадовались за своего господина, неожиданно обретшего свободу, и в очередной раз убедились в том, что он действительно любимчик Вселенной.

Князь встал на ноги и сказал так, чтобы услышали все, скидывая концы в мутную воду, ведь обвинение недоказуемо:

— Если мы не найдем ни единой зацепки, я буду знать, что за этим чудовищным преступлением стоит Император. Ненавижу его за это!

Мертвая тишина повисла в огромном зале. Потрясенное понимание озарило лица придворных. Нечитаемый взгляд Стефана остановился на телах Магрит и ее незаконного сына. В свете последних откровений Императора это покушение на Князя (а было ли покушение?) вполне могло быть итогом интриги, затеянной им много лет назад. Не зря, ох, не зря Император впервые за двадцать лет снова лично со Стефаном разговаривал.