— Не ври мне, дорогой, — толкнулся в желанную глубину членом Арман. Втиснулся до конца, притерся пахом к ягодицам, обхватил покорно прогнувшегося мужчину под собой локтевым захватом под горло и укусил в стык плеча и шеи: — Шрам от удара кинжалом с ядом Агуаны невозможно стереть с тела, даже вырезав мышцы до кости!

— Мне удалось, — вцепился в неумолимую руку на своём горле Император. Застонал довольно от ритмичных движений в заднице и бесславно поплыл в рассвет.

— А может, ты знал, что я попытаюсь тебя ударить и надел защиту? — спросил Арман, терзая его ухо губами. — Может, ты просто развел меня, как последнего лоха, вынуждая бежать из Столицы, в чем мать родила, в свои владения? Не ври мне хотя бы сейчас!

— Я был вынужден так поступить. Если бы я не обидел тебя, предложив место Фаворита, ты бы не нашел сил оставить меня, а я бы тебя не отпустил, и это стало бы концом всего.

— Почему ты не поговорил со мной? Не объяснил? Не предложил переждать? — пропустил под грудью Генриха вторую руку Арман. Замедлил движение бедрами. — Тридцать лет я жил с мыслью, что оставил тебя тогда, когда был нужен больше всего на свете, а ты все подстроил! Как ты мог так поступить со мной?

— Ты воин, и совершенно не умеешь ждать и притворяться, поэтому я сослал тебя в твои же владения делать то, что ты и должен был делать.

— Какой же ты все-таки интриган, — зарылся носом в шелковые волосы на затылке Генриха Арман. — Сделал меня своим врагом, инсценировав покушение на убийство. Изгнал из Метрополии, обрекая на войну с бангалорами.

— А в итоге сделал своим Соправителем, собрав осколки былого величия Империи в единый кулак, — прошептал Генрих, лаская руку на своём горле пальцами, а потом, когда хватка ослабла, и губами. — Арман, я делал все это не ради власти, мира во всем мире или справедливости. Я делал это ради нас, любимый, и я не сомневаюсь в том, что в глубине души ты всегда это знал.

— Я не знал, — сжал его в руках Арман. Спохватился, услышав сдавленный ох, ослабил хватку. — Но подозревал.

Солнце развеяло утренний сумрак без следа, сияя в безоблачном небе счастливой апельсиновой звездой, ветер всколыхнул занавески, а мужчины на постели перестали шептаться и занялись безудержным, безоглядным и всепоглощающим сексом, забывая об интригах, войнах, наследниках и нерешенных проблемах напрочь, ведь им снова было всего 19, они любили друг друга всем сердцем и верили в то, что ничто на свете не сможет их разлучить.

Пы.Сы.

Императорская спальня. Утренний полумрак. Смятая постель и двое, перепутанными нитями собравшиеся в клубок ровно посередине.

— Генри?

— Да?

— Я тут подумал…

— Только не это!

— Скажи-ка мне, дорогой, а переворот во дворце, который сделал тебя Императором, не ты ли случайно замутил?

— Арман, давай лучше сексом займемся, а? Ой-ой-ой, ладно-ладно, я понял! Да, переворот был моих рук делом.

— Зачем ты все это заварил, болван?

— Ты не оставил мне выбора!

— Я?!

— Ты! И бангалоры, будь они прокляты. Мы были счастливы, пока в один ужасный день не пришло сообщение о гибели твоих родных. Я понял, что если не придумаю что-нибудь немедленно, то потеряю тебя навсегда.

— И наворотил такого, что черт ногу сломит. Уму непостижимо! Неужели нельзя было просто уйти со мной…

— Фаворитом? — перебил Армана Генрих. — Ты был последним из великого рода, а я любил тебя больше всего на свете и ревновал даже к собственной тени! Ты серьезно думаешь, что я согласился бы стать твоей пешкой-игрушкой и позволил бы тебе трахаться с женой?

— Ну…

— Баранки гну! Вспомни, я предлагал тебе стать моим Фаворитом и что получил в итоге? Кинжал в спину!

— Ну…

— Арман, любимый мой, не надо больше думать. Люби меня и не задавай вопросы, на которые тебе лучше не знать ответы.

Пы. Пы. Сы.

Императорская спальня. Утренний сумрак. Смятая постель и двое в хитросплетении тел, разорвать которые кажется кощунством.

— Генри?

— Да?

— Я тут… ммммффмммм… поду… ммммм-твою-ж-мать-что-ты-твориииэээх!

— Люблю тебя, что же еще? Не задавай глупых вопросов, я же просил!

Пы.Пы.Пы.Сы

Императорский дворец. Предрассветный сумрак. Длинный коридор. Незапертая дверь в покои придворного. Полуголый мужчина ныряет в нее тенью.

— Стефан? Оу, Филипп. Вместе в одной постели. Удачно я заглянул. Вижу, что не вовремя, но у меня есть парочка вопросов, на которые вам стоит ответить максимально быстро и честно. Во избежание поломки ваших стоящих колом жизненно важных конечностей.

— Если вопросы касаются моего эффектного на императорском флагмане появления и твоей скоропалительной женитьбы на графине, то задавай их Императору. У меня в голове жучок-передатчик. Если что-то пойдет не так, Генрих снесет мне ее к чертям за долю секунды.

— Ах, вон оно что! Ты все эти годы на него работал!

— Император умеет уговаривать. Кроме того, я знал, что он тебя любит и ничего плохого не сделает.

— Молчи, предатель.

— Да ладно те…

— Я кому сказал?!

— Нем как могила.

— Филипп, твоя очередь. Как наш с Генрихом фанатичный фанат стал Фаворитом Императора и сумел продержаться на этом скользком посту почти двадцать лет? Ты безумно хорош в постели?

— Князь, я с Императором только прилюдно ради конспирации целовался и все. Клянусь!

— Почему в постель не полез?

— Полез, только без толку. Подумал, что он кроме вас ни с одним мужиком переспать больше не сможет, и перестал о сексе с ним думать.

— Тогда зачем Император держал тебя возле себя?

— Князь, может, не…

— Отвечай!!!

— Филипп, Арман в ярости. Лучше ответь.

— Стефан прав, Филипп. Слушайся его, и доживешь до утра целым и невредимым.

— Я был координатором Стефана и сливал информацию по выгодным финансовым делам вашим Советникам.

— Так это ты в итоге спер все мои деньги?

— Император не мог больше ждать, Князь. Он хотел, чтобы вы вернулись как мож…

Скрип двери. Сквозняк, всколыхнувший занавеси балдахина у кровати. Взъерошенный, злой и полуголый Император.

— Филипп? Стефан?! Оу. Князь. В одних трусах. В пять утра. Возле постели с двумя голыми красавчиками, один из которых его бывший любовник. Глупо спрашивать, что ты здесь делаешь, не так ли?

— Ваше Величество, ничего не было и быть не могло! — на два голоса взвыли парни. Такими своих властителей они не видели никогда. — Он просто задавал воп…

— Заткнитесь, придурки! — рявкнул Арман, предусмотрительно отступая в коридор.

Злость на любимого сменилась щемящей нежностью и желанием затискать заботливого интригана до полусмерти. Вот только с ревностью бы разобраться…

— Далеко собрался, милый? — двинулся следом за ним Генрих.

— В нашу с тобой кроватку, — ускорил шаги Князь.

— Какой хороший мальчик, — кинулся в погоню Император. — Вот только поздно уже. Наказания тебе не избежать!

— Это кто еще кого наказывать должен! Я тебе тайно оружием и бесценными кадрами не помогал и жену богатую, но пиздец на голову ебнутую не подсовывал! — влетел в спальню Арман.

Ловким финтом скрутил не ожидавшего подвоха Генриха и уложил на ковер носом. Вздернул на колени. Приложил по ягодице ладонью и надрал ему задницу так, что после обоюдного оргазма они даже с пола встать не сумели: переплелись телами и, кажется, даже душами, притихли…

— Генри?

— Твою ж мать, Арман! — глухо простонал в шею непрошибаемого упрямца Генрих. — Хватит! Пожалуйста! У меня больше нет от тебя секретов, клянусь! Да, я отправил к тебе Стефана в качестве телохранителя и будущего адмирала. Да, я подсунул тебе графиню, зная, что она беременна от другого и мечтает стать Княгиней как минимум, а потом убил ее. Да, я сделал своим Фаворитом Филиппа, чтобы он держал меня в курсе всех дел Стефана, и нет, я с ним не спал.

— Почему?

— Потому что тридцать два года назад ты украл мое сердце, тупой солдафон! Потому что мне не нужны власть, деньги или любовники, если у меня нет тебя! Потому что ты мой Фаворит, мой муж, мое чудо, моя жизнь и мои потрепанные нервы!