Я челюсть отвесил, а он ухмыльнулся, подмигнул многозначительно и пошел до остальных доебываться, оставляя меня глотать воздух в полном ахуе. Это что сейчас такое было?!
…
ЖК: — чего сегодня на тренировке было, не поверишь.
Карлсон: — физрук отжег?
ЖК: — отжег — не то слово! Пообещал меня изнасиловать, если тренировку не продолжу.
Карлсон: — он у вас что, гей?
ЖК: — да. И не скрывает этого, представляешь?
Карлсон: — представляю. Я тоже свою ориентацию ни от кого не скрываю.
ЖК: — Я так не могу. Взгляды косые, смешки за спиной, перешептывания, гадливость… Не вынесу этого.
Карлсон: — я выношу, физрук выносит… значит, не все так плохо.
ЖК: — ты — отдельная песня, а он бездушный монстр, которому на всех плевать и которого не боится только наш ректор, да девчонки из его волейбольной команды, третий год подряд чемпионский титул на межвузовской олимпиаде выигрывающие. Они на него разве что не молятся. Влюблены, наверное, поголовно, а он этим пользуется, сволочь беспринципная.
Карлсон: — если он гей, то как может своими воспитанницами пользоваться?
ЖК: — об этом я не подумал.
Карлсон: — ты лучше о себе подумай. Вдруг он на тебя глаз положил?
ЖК: — на меня? Физрук? Хахахаха, насмешил! Он меня Шариком называет и мечтает убить.
Карлсон: — чем ты его до такого состояния довел?
ЖК: — через скакалку скакать не захотел. Идиотское занятие! Пузо трясется, ноги чугунные, дышать нечем и выглядишь, как девчонка.
Карлсон: — ты фильмы про боксеров смотрел?
ЖК: — нет. Не люблю насилие. А что?
Карлсон: — да ты ж моя наивная добродушная прелессть))) Через скакалку прыгают не только сопливые девчонки в садике, но и взрослые дядьки. В том числе боксеры. Это отличное упражнение для развития выносливости и быстрого, но безболезненного похудения.
ЖК: — похудения, говоришь? Ладно, фиг с вами. Буду прыгать.
Карлсон: — и остальных заставь, чтоб идиотом не выглядеть. А вообще, я б на вас посмотрел, чтоб настроение поднять. Поржал бы)) У тебя пузо прыгает, у остальных яйца отвисшие, вторые подбородки и дряблые задницы. Передавай мои соболезнования физруку, который вынужден глазеть не на своих девчонок-чемпионок, а на вас.
ЖК: — фу на тебя, ехидна.
Костя
Сил моих больше не было. Реально. Таких ни на что не годных гоблинов-недомерков мне раньше не попадалось. Члены команды сливались один за другим, не оставляя мне выбора вовсе. До означенного времени Х оставалось два месяца, а я до сих пор гонял их по полосе препятствий и даже не начинал учить играть в волейбол по-нормальному.
Мне нужно было 6 адекватных командных игроков. Всего шесть, мать их за ногу! Нормальных! Командных! Игроков! И еще шесть на замену плюс я на подхвате, но с этим проблем не было — старички, прошедшие пионерию, комсомол и стройотряды, с недолгим пребыванием на поле вполне справятся, их даже ничему учить не надо. А вот основной состав… гусеницы самолюбивые! Один другого краше, зла не хватает. Бабы истеричные! Я не хотел тратить время и силы зря — слить матч можно и силами старичков.
— Иннокентий Герасимович, посмотрите на них. Это же катастрофа!
— А что такое? Смотрятся неплохо, — не понял моего отчаяния ректор, оглядывая стоящих на площадке преподов с нескрываемым одобрением. — Ты молодец, Костя. Всего за четыре месяца сделал из слабаков настоящих мужиков. Горжусь тобой безмерно. Вот что значит военная подготовка у тренера!
— Настоящие мужики?! — возмутился я, оскорбленный до глубины души.
Если они — настоящие мужики, тогда я, получается, с ними на одной доске?! Он что, издевается? Я окинул Ингерасима подозрительным взглядом, понял, что он всерьез, и завелся не на шутку. Ладно. Сейчас я нашему чересчур оптимистичному ректору покажу «настоящих мужиков» в деле. Обернулся к девчонкам из настоящей волейбольной команды, стоящим по другую сторону сетки, и рявкнул так, что эхо в коридоры раздевалки улетело:
— Галина, подавай!
Она и подала. Мяч ударился в поле противника ракетой и прилетел рикошетом стоящему в центре задней линии Ботанику прямо в лоб. Хорошо хоть этот придурок (после непродолжительной, но крайне убедительной лекции и сильнейшего подзатыльника в качестве главного аргумента) очки на линзы сменил, так что обошлось без травм (синяк на лбу безрукого остолопа не в счет).
— Ничего, ничего, Василий, не расстраивайтесь, у вас все получится, — проворковал Ботанику в утешение Ингерасим.
— Шарик, на место вернись. Быстро! — рявкнул на копошившегося возле пострадавшего коллеги Валика я.
Его привычка над всеми кудахтать начала меня бесить после того случая, когда я пообещал его трахнуть, если он до конца тренировки не выдержит. Валик тогда не выдержал (в этом была и моя вина, чего скрывать, но я был на него слишком зол), а потому я зашел в раздевалку за ним следом, запер дверь, подождал, пока он разденется, и вошел в душевую, не совсем понимая, что буду делать дальше. Колобка из ВК я хотел залюбить до изнеможения, просто чтобы его уверенность в себе воскресить, а Шарика хотел задушить: за вечные подколки, за слабость и за то, что он, сука такая, и был моим драгоценным Колобком!
Хорошо, что в душевую я зашел одетым. Плохо, что к нападению не готовым. Валик, увидев решительно настроенного врага, скорее с перепугу, чем по злому умыслу, швырнул в меня первым попавшимся под руку предметом — пластиковой бутылкой с шампунем. Полностью увернуться мне не удалось, так что я отделался синяком на виске и разбитым уголком брови, над которым мокрый, голый и ужасно виноватый парень хлопотал, усадив меня на скамейку в раздевалке, до тех пор, пока я на его смачную круглую жопку руки не сложил.
— Костя, тебе одного раза мало? — напрягся Валик.
— Смотря о чем идет речь, — ткнулся носом в его солнечное сплетение я. Провел ладонями по заднице, прихватил, наслаждаясь результатами своих усилий: упругая, ровная, ничего лишнего…
— В глаз дам, — понизил голос он, подаваясь вперед. Обхватил меня руками за голову, прижимая к себе.
— Лучше в задницу дай, — ляпнул я и всю романтику испортил. — Ты мне должен.
— Что ж ты за гад-то за такой?!
Валик отвесил мне подзатыльник и, злобно сверкнув глазами, свалил домываться, а я остался сидеть на скамейке в раздумьях. Наши разговоры в ВК перешли за ту грань, когда выбора не остается, и ты понимаешь, что встреча, как и секс, неизбежны. Но… Опять это гребаное «НО»! Это с одной стороны, а с другой были тренировки и откровенная ненависть доведенного до предела парня, который уползал из моего зала пять раз в неделю ползком.
Я не хотел его доводить, честное слово, но у меня не было выхода! Его трусливые коллеги никак не могли вокруг него объединиться и дать мне отпор. О каком сопротивлении на матче может идти речь, если они меня одолеть не могут?!
— Галина, еще раз! — гаркнул я, возвращаясь в настоящее.
На этот раз мои недоспортивные калеки мяч взяли и даже отправили обратно противнику, как я и предполагал, связкой Николай Петрович-Валик-Ботаник. Девчонки, как ни странно, искренне переживающие за преподов, поддались и честно мяч проебали. Поганки жалостливые!
— Вот! Вот видишь! — возликовал Ингерасим. — Могут же, когда захотят! Побольше оптимизма, Константин! Господа, вы молодцы! Так держать!!!
— Галина, еще раз такое исполните, на скамейку запасных посажу всех шестерых, ясно?! — гаркнул я.
Повторять не пришлось. Пятнадцать минут позора, и со счетом 25:3 девчонки разделали несчастных гоблинов под орех, хоть те и сопротивлялись. Если б не Красавчик, сеющий на поле хаос и разрушение, счет мог бы быть и не таким разгромным. Я в очередной раз мысленно перетасовал амплуа игроков в команде.
Валик — связующий и капитан команды, это очевидно. Ботаник — диагональный: принимать мячи противника не умеет совершенно, зато прыгает высоко и лупит по мячу так, что в землю загнать может. Пусть на задней линии торчит — остальным под ногами мешаться не будет. Николай Петрович — либеро: принимает любые мячи из любого положения под любым углом. Эх, ему б годков двадцать скинуть, на нем бы большую часть игры построить можно было. Рохля Василий и Адекват Петр (которого давно уже переименовали в Канта, ибо философ), судя по всему, неплохие доигровщики: подчищают за другими огрехи и не прочь активно в игре поучаствовать, что немаловажно. Осталось найти центрального блокирующего, и можно будет переходить к настоящим тренировкам.
