Тит открыл глаза и наткнулся на непроницаемые серые глаза Прайма. Демон под его головой пошевелил бедрами и положил ноги ему на плечи, прижимая руки к полу. Не сильно, но так, что пошевелиться было невозможно. Прайм сидел на коленях между его ног и водил руками по его бедрам и животу.

— Знаешь, Тит, я рад, что ты нас нашел.

— Правда? Ты скучал без меня?

— Я не думал об этом, пока не увидел тебя снова, — ответил Прайм, добираясь до его члена пальцами. Неприлично облизал губы языком, и Тит вспыхнул мгновенно. — Скажи мне, Тит. Кто я для тебя? Не надо отвечать так, как нужно. Ответь так, как есть.

— Прайм? — дернулся Тит, но демон чуть сжал ноги, и он снова замер. Беспомощный и беззащитный. — Что ты имеешь в виду?

— Ты все прекрасно понял. Кем я был для тебя все эти годы? — Прайм сжал в руке возбужденный член брата чуть сильнее.

— Франсуа, отпусти меня, — начал нервничать Тит. Черт возьми! Он так увлекся демоном, что не получил Клятву крови с Прайма!!! — Я кому сказал!

— Я же не причиняю тебе боль и не прошу никого тебя убить, — рассмеялся Франсуа так, что ужас и понимание обрушилось на Тита ушатом холодной воды. — Ты серьезно думал, что Прайм будет терпеть тебя и дальше, ничтожество?

— Братишка, не слушай его! Я не знаю, что он тебе наговорил, но… — лихорадочно начал оправдываться Тит, но Прайм крепко взял его за все еще возбужденный член одной рукой и открыл рот другой.

— Я все видел в твоей душе, неблагодарное чудовище. Я любил тебя, а ты с самого детства использовал меня для своего развлечения. Тебе очень повезло сейчас, Тит. Я не демон, я твой брат, а потому ты умрешь быстро.

Франсуа рассмеялся, Прайм улыбнулся безжалостной ослепительной улыбкой, оторвал член Тита и с размаху загнал его ему в горло, заталкивая до самого конца и закрывая рот рукой.

— Больше никто и никогда не погибнет от твоих жестоких игр, тварь.

Тит дернулся пару раз и затих. Прайм встал с пола и натолкнулся взглядом на судорожно сжимающую руку на горле Энджи. Дернулся, как от пощечины, и развернулся в другую сторону, но она поймала его за руку, обняла и повела в номер, шепча ему что-то в окровавленное, но уже почти зажившее плечо. На Франсуа Прайм так и не обернулся, и это его ранило больнее, чем все слова вместе взятые. Демон встал, отрезал Титу голову, скидал тела в одну кучу и взмахом руки поджег их странным пламенем, которое появилось у него совсем недавно. По-хорошему, им надо было уходить, но Франсуа был вовсе не уверен, что Прайм сейчас был в состоянии куда-то идти. Демон оделся, подождал, пока сгорят тела, потушил пожар, сорвал замок на двери пожарной лестницы и вышел на крышу. Дождь и гроза. Как он и думал.

…

— Энджи, что мне делать? — Прайм наворачивал круги по номеру, бросая на нее умоляющие взгляды. —Франсуа бегает от меня, как от чумы, уже неделю! Я скоро сойду с ума!

— А я откуда знаю, что тебе делать? Между прочим, он и от меня тоже бегает! — огрызнулась ангел. — Наговорил глупостей, вот сам с этим и разбирайся! Ты хоть подумал о том, каково ему было молчать? Позволять тебе жить с иллюзиями? Ты не хотел ничего видеть и заставил его подчиниться твоим желаниям. Его! Великого Герцога и единственную любовь Императора демонов! Самого гордого и свободного существа из всех, что я знаю. Франсуа с первого дня позволил тебе распоряжаться его жизнью, а ты этого так и не понял! Равновесие, равновесие, тьфу!

— Спасибо. Утешила, — Прайм сел на кровать и принялся разрывать на тонкие полоски простыню. — Мне было так плохо, когда я увидел себя глазами Тита, что думать стало просто нечем. Как и признавать свою вину. Проще всего переложить ответственность за свою жизнь на кого-то другого, ведь так? Мне хватило часа твоих утешений, чтобы понять, что во всем виноват я сам, но Франсуа тогда так и не пришел. А потом мы ушли в этот мир, и он стал появляться, только когда я сплю, и уходить рано утром. Я не могу даже извиниться!!!

— Франсуа сейчас в душе, Прайм, — Энджи растрепала золотые волосы и лукаво подмигнула. — И скажу тебе по секрету, уже третью ночь подряд он не спит, полночи целует твою руку и мучается от неудовлетворенного желания. Очень сильного желания. Понимаешь, о чем я? Поэтому и испаряется из кровати по утрам раньше всех.

— Почему ты мне раньше не сказала? — повеселел Прайм и начал поспешно раздеваться.

— Хотела, чтобы ты пришел в себя, разложил все по полочкам и понял, как сильно он любит тебя, — ответила Энджи.

— Я идиот, а ты самый настоящий падший ангел, славная моя малышка! — улыбнулся Прайм, крепко поцеловал ее в губы и скользнул в душевую, тихо закрывая дверь на защелку. Они с демоном выйдут отсюда только вместе или не выйдут вообще.

Франсуа стоял под струей воды уже с полчаса-то точно. Ему нужно было охладиться. Желание и любовь раздирали его на части, а прикоснуться к Прайму он так и не посмел. За все надо платить. За все. И за трусость тоже. Он мог убить его братьев в любой момент, но не сделал этого. Мог показать Прайму их истинное лицо и открыть глаза в первый же год своего пребывания в их доме. Мог убрать братьев из его жизни так или иначе, ведь они были всего лишь сельскими оборотнями. Что они могли противопоставить ему, триста лет мутившему воду при Императоре демонов? Ничего. Но Франсуа не пошевелил и пальцем, первые лет сто откровенно наслаждаясь всеми тремя и не желая признаваться самому себе в том, что Прайм и есть тот, кого он будет любить до конца своих дней. Да, потом все изменилось, но Франсуа все равно предпочел остаться беглецом и бросил своего единственного на растерзание братьям в надежде, что они защитят его от Охотников лучше него самого и сдохнут раньше, чем доведут Прайма до ручки.

Холодная вода стекала по коже, но не давала облегчения и не смывала чувство вины за свою трусость и нежелание брать ответственность хоть за кого-нибудь. Что ему теперь делать? Как загладить свою вину? Как научиться заботиться о тех, кого любишь больше жизни? Как? Нет ответа. Только боль в сердце и желание забыть обо всем, греясь в лучах любимого солнышка. Перекидывая на него все ежедневные хлопоты, оставляя себе только заботы об удовольствии и безопасности. Ему две с половиной тысячи лет, а Прайму всего триста, но из них двоих именно Франсуа постоянно ведет себя, как мальчишка, делая жизнь игрой. У всех есть цели или хотя бы желания и мечты. А чего хочет он? Быть свободным и любить Прайма и Энджи. Вот и все. Ни власти, ни денег, ни детей, ни науки или творчества. Только они втроем и весь мир у их ног. Детский лепет!

Демон задумался так глубоко, что услышал, как наполняется огромная круглая ванна рядом с душем, только когда вода в ней набралась почти до конца. А следом за этим пришло ощущение жаркого ласкового взгляда, неторопливо гуляющего по спине, рукам, бедрам и даже щиколоткам. Франсуа прикусил губу, сдерживая стон, и уперся руками в кафель стены. Неделю спать, прижимаясь спиной к любимому, и даже не поцеловать его ни разу, было самой настоящей пыткой, но он не мог прикоснуться к Прайму первым, опять оставляя выбор за ним. Трус и слабак. Как всегда. Теплая мыльная рука возникла на его плече, вытаскивая из-под струи воды. Его любимое солнышко, его сладкий мальчик, его добрый оборотень опять пришел за ним и простил его.

Прайм вытащил демона из-под жутко холодного душа, провел мыльными ладонями по напрочь закаменевшему телу и понял, что Франсуа опять напридумывал невесть что, казня себя за тот выбор, что когда-то сделал сам Прайм. Странные все-таки существа Иные: и ангелы, и демоны. Все-то у них не так, как у людей и оборотней. Никакой золотой середины: или полнейшее равнодушие к себе и окружающим, или неземная неистовая любовь и жестокое самокопание. Прайм в этом плане был гораздо проще и не собирался больше ковыряться в своей душе и страдать из-за своих братьев. Хватит с него. Все это уже в прошлом, а в настоящем в его руках стоял любимый демон, замерзший, как цуцик, и несчастный, как черт знает кто. И все это из-за глупых слов, брошенных в полном расстройстве. Любой другой на месте демона давно бы забыл об этом или устроил грандиозную разборку, а Франсуа опять начал копаться в себе и винить за все на свете. Это следовало срочно прекратить.