Прайм лежал в теплом кольце рук Франсуа и не спешил открывать глаза. То, что он услышал, в который раз перевернуло его душу, разжигая пламя любви к этому невероятному существу еще больше. Они влюбились друг в друга с первого взгляда. Оба! Сколько времени было потеряно из-за его дурацкой доброты и привычки подчиняться, чтобы выжить! Больше такого не будет никогда. Что бы ни случилось дальше, Прайм не вернется к братьям, даже если ему придется их убить. Он вспомнил слова демона: «слишком сильно хочу и люблю его» и постарался подавить возникший в теле и в душе огонь. Как же Франсуа не понимает, что может причинить ему боль не желанием или страстью, а равнодушием и холодностью! Хрустальный бокал его души засияет, если демон наполнит его собой. Только так Прайм сможет собрать самого себя обратно. Оборотень подумал немного, улыбнулся про себя и застонал от боли вслух. Он же знает о демоне очень многое, а значит, не пройдет и пары часов, как узнает о нем еще больше. Теперь у Франсуа просто не было шансов.

— Солнышко мое! Посмотри на меня. Где болит?

— Везде понемногу, — соврал оборотень, открывая глаза и глядя на демона страдальческим взглядом. — Эй, не переживай, мой любимый повелитель, через час я буду в полном порядке.

— Ты уверен?

— Да. Ты можешь отнести меня к водопаду? Туда, где вода падает на огромные плоские камни, нагретые солнцем. Я хочу чувствовать их тепло, Франсуа, — попросил Прайм.

Немного романтики им не помешает. К тому же, он будет прекрасно смотреться на зеленом мхе, что поможет свести любимого демона с ума очень быстро. Франсуа послушно подхватил его на руки и взлетел искрящимся вихрем, через пару минут опускаясь внизу ущелья. Там, где брызги висели радугой над бурлящей теплой водой, а валуны мшистыми мягкими спинами огромных животных грелись на солнце посреди небольшой буйно заросшей зеленью лагуны. Настоящий Рай. То, что нужно. Прайм довольно выдохнул и принялся наслаждаться жизнью.

Франсуа освободил оборотня от лохмотьев, разделся сам и осторожно вымыл его, заодно убеждаясь, что с ним действительно скоро все будет в порядке, потому что внешних повреждений не оказалось. К концу процедуры Прайм засиял так, что демон даже закрыл глаза, чтобы взять себя в руки. Поцеловал в лоб и поспешил положить его на мягкий мох валуна, кусая губы в кровь от сносящего голову желания. Это помогло не сильно, потому что лежащий среди зелени золотоволосый Бог, его личный Бог, был слишком красив для этого мира.

— Франсуа? — открыл глаза оборотень и опешил. — А почему ты сидишь в воде, а не лежишь рядом со мной?

— Не провоцируй меня, Прайм, — зарычал демон, вонзая когти в камень, не в силах отвести от него взгляд. — Ты еще не выздоровел, а я хочу тебя до кругов перед глазами. Я сумасшедший маньяк, и тебе надо держаться от меня подальше. Вряд ли моего терпения хватит еще хотя бы на полчаса.

— Мне нужно еще минут десять, — сказал Прайм, плавно перетекая со спины на живот и ложась лицом к лицу к сидящему по шею в воде демону. Взял его голову руками, уперся лбом в его. — Знаешь, я всегда хотел попросить тебя…

— Да?

— Сегодня я чуть не потерял тебя, Франсуа, а завтра для нас может и не наступить. Ты можешь показать мне свою душу? Я знаю, вы с Энджи летаете вместе. Я не она и не способен на такое…

— Что ты несешь! — перебил его демон. — Ты можешь гораздо больше, чем она, солнышко.

— Я не об этом сейчас, — не дал сбить себя с мысли Прайм. Провел губами по острому уху, прикусил кончик, вызывая долгий стон. Прошептал в висок: — Пожалуйста. Я не хочу умереть, так ни разу и не взглянув на тебя хотя бы издалека, любимый.

— Просто взглянуть? — тяжело задышал Франсуа. Ласковые губы прогулялись по лицу, руки заблудились в волосах, путая мысли, поднимая желание и любовь до черты, за которой только пропасть. — Издалека?

— Да, — выдохнул ему в губы Прайм. И тут же был утянут в воду, прижат к стальному телу и крепко взят за волосы.

Франсуа беспомощно смотрел на него и не смог больше ему сопротивляться.

— Только взглянуть.

Поцеловал Прайма в губы и отпустил свою душу на волю, забывая о телах напрочь. Взлетел искрами, закрутил вихрь эмоций и желаний и теплым ветром влетел в любимого, касаясь его души ласковыми смерчами и поднимая ее за собой. Развеивая пески ответственности, раскидывая камни смирения и покорности и давая возможность взлететь, пусть невысоко, ненадолго, но вполне достаточно для того, чтобы увидеть его душу. Франсуа сделал все, чтобы показать себя в самом лучшем свете, не смея прикоснуться к едва светящемуся красно-оранжевому огненному шару, что завис далеко внизу, такому любимому, страстному, пылающему, любящему, ждущему его, что не прикоснуться к нему было невозможно. Он пролетел над ним, окутал его искрящимся ветром, почувствовал лучи жгучего желания в ответ и поспешил взлететь высоко к звездам.

— Хватит, Франсуа. Хватит, хватит, остановись, — шепот ветра был везде. Страстный, жаркий, нестерпимый, исступленный, не оставляющий сомнений и колебаний. — Не трогай его. Не смей причинять ему боль. Возьми себя в руки, чудовище.

Прайм оглядел себя, рассмеялся и вспыхнул бело-желто-оранжевой сверхновой. Засиял золотыми всполохами, сжег и разметал в пыль прошлое, из песка боли, унижения, страха и покорности выковывая в запредельном пламени свое счастливое хрустальное будущее — то, где рядом с ним всегда будет Ветер. Его Ветер. Он довольно оглядел нового самого себя и начал подниматься вверх: ослепительно-яркий, жгучий, горящий чистым огнем любви и страсти, взмывая все выше. Лучи света от него открывали все больше и больше, расширяя горизонты под звездной бездной и освещая мечущийся в самой вышине ураган.

— Иди ко мне, Ветер, — коснулся сияющим лучом искрящейся точки в центре бури Прайм.

— Солнышко? — прекратил метаться Франсуа и завис перед ним сказочным, невыносимо тонким и изысканным всполохом: изменчивым, переливающимся, нетерпеливым и свободным от всего на свете. От всего, кроме любви, которая горела в самом его сердце ярким огнем. — Солнце! Сладкий мой мальчик! Ты и раньше был прекрасен, но сейчас!!! У меня просто нет слов.

— Я понял, — рассмеялся лучами страсти Солнце. — Без моей сакраментальной фразы ты и с места не сдвинешься.

— Любимый? — замер в мертвом штиле Ветер.

— Я хочу быть твоим, мой ветреный повелитель. Сразу и до конца.

— Сейчас мы вернемся, и я надеру тебе задницу за эту провокацию, — выдавил из себя Ветер, закручивая торнадо и явно сдерживаясь из последних сил.

— Чуть позже, любимый. Чуть позже, — прошептал Солнце.

И влетел в ураган со всего размаху. Погружаясь в душу Франсуа и освещая ее своим светом. Растворяясь в нем, в его силе, любви, радости и отдавая всего себя. Теряя свое Я среди наслаждения и удовольствия, которое не сравнить ни с чем. Сколько он пребывал в полнейшей эйфории? Кто знает?

— Никогда так больше не делай, Солнце мое, — выпустил его из себя едва живой от блаженства и разрывающих его на части счастливых эмоций Ветер. Вспыхнул искрами и вернул обоих на землю. — Прайм! Господи, Прайм!!! Вернись ко мне, солнышко! Я умоляю тебя!

Паника в голосе демона заставила оборотня взять себя в руки и открыть глаза. Франсуа стоял коленями на камне рядом с ним и искрился так, что на него было больно смотреть, и если бы не полные ужаса глаза, Прайм бы еще долго приходил в себя только от одного его вида.

— Я тебя не узнаю, жестокий демон, — прошептал он, не в силах пошевелить и пальцем. Боясь расплескать то счастье, что наполняло его сейчас по самые брови. — Истерики по моей части.

— Я тебя убью, — Франсуа упал ему на грудь, прижался всем телом, прикусил шею. — Приду в себя и сразу убью. Или выпорю так, что мало не покажется.

— Не вопрос. Порку я, наверное, заслужил, — тихо рассмеялся ему в волосы Прайм. Незаметно отвел ноги, медленно оплел ими стальные бедра, провел руками по спине. Силы возвращались со скоростью снежной лавины.

— Солнышко, я серьезно. Хватит меня провоцировать, — замер Франсуа.