Третья планета Десятого круга

Многометровый водопад, рядом с которым они расположились зализывать раны, поражал своей тишиной. Вода обрушивалась с него почти в полном безмолвии и разлеталась в воздухе каплями тумана и тысячами радуг, падая далеко вниз в глубокую буйную зелень голубым, кристально чистым потоком. Энджи убрала крылья и позволила демону добраться до лежащего без сознания Прайма. Его обгоревшие ноги были покрыты жуткими волдырями, но они были, и это самое главное. Остальное заживет на нем через пару часов. Тонкие серебряные крючья, вогнанные в живот и в грудь оборотня, демон вытаскивал сам с таким отрешенным и бесчувственным лицом, что Энджи не смогла на это смотреть и вернулась, только когда убедилась, что он закончил разрывать бедного Прайма на части, вытаскивая зазубренные острия с мясом.

Франсуа уложил оборотня на свои колени головой и только тогда позволил себе выдохнуть. Его кровь в теле Прайма залечит все внутренние повреждения и раны очень быстро. Теперь с ним все будет в порядке. Благородный герой! Рыцарь в сияющих доспехах! Черт бы его побрал, с его вечной привычкой жертвовать собой ради тех, кто ему дорог. Франсуа глубоко вдохнул и медленно выдохнул, не давая бьющимся в урагане эмоциям взять верх над разумом. Все уже позади, не так ли? Прайм жив, Охотники ушли по ложному следу, они опять втроем и на свободе. Для них и этого достаточно. Он провел рукой по зажившим без следа дырам на груди и животе оборотня. Франсуа вырезал бы весь тот убогий мирок, если бы на Прайме осталась хоть одна царапина.

— Любимый… — застонал оборотень и повернулся на бок, сжимаясь в комок и утыкаясь ему в живот лицом, снова разжигая в демоне бешеную ярость и ненависть.

— Солнышко мое, я здесь. Все уже закончилось, ты в безопасности, а я больше никуда не отпущу тебя одного даже на пять минут, — зашептал Франсуа, чувствуя, как расслабляются мышцы Прайма под его рукой. — Ты так напугал меня! Вот придешь в себя, и я тебе такое устрою, что ты вовек не забудешь.

— С ним все будет в порядке уже совсем скоро, демон, — сказала Энджи, на всякий случай еще раз проверяя оборотня от и до. Демон услышал в ее голосе спокойную уверенность и позволил себе окончательно успокоиться.

— Я чуть не умер, увидев его на том кресте, — потер глаза Франсуа. — Ну почему он ни слова не сказал, когда мы с тобой уходили?

— Потому что тогда тебя бы поймали! Против четырех Охотников-вампиров, снабженных ловушками Императора, даже ты ничего не сможешь поделать. Прайм любит тебя гораздо больше себя, ты же знаешь!

— Как и я его, — тихо сказал демон. — Я без него умру, Энджи. Не смогу жить дальше. Я так боюсь потерять его!

— Тогда почему ты до сих не занялся любовью с его душой, Франсуа? Я не понимаю! Зачем ты мучаешь и его, и себя? Ты же хочешь этого больше всего на свете!

— Да. Хочу, — прикусил губу демон. Прижал к себе золотую голову, отвел влажные волосы со лба. — Но его душа… Ты же видишь, какая она, ангел.

— Конечно, вижу. Она как солнце: сияющая, страстная, обжигающе прекрасная.

— Не притворяйся, что не понимаешь меня, Энджи. Она как хрустальный шар, который может разбиться от любого прикосновения. Ни одного целого кусочка, только сеть трещин, которые держатся вместе только чудом.

— Это чудо — ты, демон. Неужели ты этого не понимаешь?

— Я боюсь, ангел. Я слишком сильно люблю его и не смогу быть осторожным. Я разобью его и не переживу этого.

— Этого не будет, Франсуа. Ты не сможешь.

— Не смогу? — охрип демон, закрыл глаза и поднял голову Прайма выше, прижимаясь к нему щекой. — Еще как смогу, а он даже не будет мне сопротивляться.

— Почему ты так говоришь?

— Он был тем, кто вернул мне надежду 250 лет назад, ангел. Была глубокая ночь, шел дождь, я устал и почти сдался, зная, что этот мир последний. Мрачный полузаброшенный особняк показался мне вполне подходящим местом, чтобы найти в себе силы и все-таки покончить с собой. Я честно постучал в дверь, не надеясь, что мне откроют и все обойдется без крови и шума. Но дверь распахнулась, и на пороге возник Прайм, солнечный и прекрасный, одним своим видом заставляя меня улыбаться и напрочь забывать обо всех моих проблемах.

Он был таким добрым, ласковым и теплым со мной, что в ту ночь я превратился в воск. Прайм впустил меня в дом, усадил у камина в гостиной и принес еду, не задавая никаких вопросов. Накрыл пледом и уселся в соседнее кресло, молча глядя на меня своими прекрасными серыми глазами. Без похоти, без страсти или любопытства, но с таким восторгом и неожиданной нежностью, что у меня дрогнуло сердце. Мы долго молча разглядывали друг друга, и если бы нам не помешали, то занялись бы любовью прямо там, в гостиной. Я знаю это совершенно точно. Но все это изменилось в мгновение ока, когда к нам заглянули его братья. Прайм услышал их шаги и стал холодным благородным королем, повергая меня в полный шок.

Я принялся за его соблазнение с первого же дня, но он не сдавался. Я хоть и демон, но его постельная жизнь на троих привела меня в полное недоумение, зато полностью объяснила поведение Прайма. И я пошел по обычному пути, позволяя соблазнить меня его братьям. Заставляя его ревновать, демонстрируя ему мое тело и давая передышку от тюремщиков. Прайм стал для меня наглядным примером того, каким я мог бы стать, если бы не сбежал. Я знал, что он неравнодушен ко мне, и не хотел давить на него или заставлять силой. Но Прайм продолжал сопротивляться и мне, и себе, и однажды я не выдержал. Я прекрасно знаю, когда желание начинает затмевать все во мне, и тогда меня не остановить, поэтому собрал вещи и решил уйти, чтобы не причинять ему боль. Стоял в гостиной у камина, собираясь с силами, но он пришел сам.

Возник, как прекрасный призрак, перед моим носом и словами, глазами и руками свел меня с ума за несколько минут. Не дал прикоснуться к себе и уложил на пол, раздеваясь так, что я потерял последние крохи разума. Я знал, что с ним творят братья, и не хотел делать ему больно! Но он не дал мне ни одного шанса удержать себя в руках, и я принял демонический облик. Прайм сел на меня, прижал собой мой член к моему животу, оценил размер, и я увидел в его глазах самый настоящий ужас, убивший в нем страсть. Это повергло меня в прах, но нисколько не остудило моего желания. Именно тогда я понял, что чувствовал Дариус по отношению ко мне: все понимаешь, жалеешь, чувствуешь вину, но остановиться не можешь. Я попытался, правда! Не позволил себе прикоснуться к нему, давая возможность передумать и уйти, но Прайм… он посмотрел на меня такими глазами, что я чуть не умер, а потом взял и со всего маху сел на мой член полностью. Сам! Я мог его остановить, но не сделал этого, наслаждаясь таким офигительным подарком и кончая практически сразу.

Тогда я почти не знал его, но сейчас! Я боюсь порвать в клочья его душу, ангел, а ее очень непросто собрать обратно. Тем более ту, что и так дышит на ладан. Я видел тех, кого Великие Герцоги делали своими и хотели слишком сильно. Максимум через пару дней от них не оставалось ничего, потому что демоны выпивали их душу до дна не в силах остановиться. Я умру, если сотворю с Праймом такое.

— Ты потеряешь его и в том случае, если не сделаешь этого, Франсуа. Он не понимает, что происходит, и может наделать глупостей. В том числе и с самим собой, если решит, что ты любишь его недостаточно для того, чтобы позволить ему прикоснуться к твоей душе.

— Я подожду, Энджи. Просто подожду, когда он засияет во всей своей красе, и тогда…

— Мне кажется, ты ошибаешься, хороший мой. Твоя любовь склеит его, а не разобьет. Подумай над этим.

— Сегодня мы чуть не потеряли его, Энджи. Скоро нас загонят в угол, а потому у нас осталось совсем мало времени на счастье, и я хочу провести его рядом с понимающим, что вокруг происходит, оборотнем, а не с безмозглой куклой.

— Хорошо, Франсуа. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сдалась Энджи. Раскрыла крылья и грустно посмотрела на него. — Я скоро вернусь, любимый. Мне нужно подумать.