— Прайм, сладкий мой мальчик, — шепчет он сорванным горлом. – Прости меня. Я клянусь, что больше никогда не покину тебя, что бы с нами ни случилось дальше.

Властные руки переворачивают демона на спину, а узкие бедра оборотня приятной тяжестью ложатся между его ног, раздвигая, приподнимая и укладывая ягодицы на горячие ладони. Губы добираются до рта, и Франсуа ласково целует свое солнышко, не смея усилить напор, подчиняясь всем его желаниям и движениям. Но длится это недолго, и легкий укус в шею заставляет демона уже не стонать, а хрипеть. Слезы капают из уголков глаз, смывая грязь, прилипшую к нему за две с половиной тысячи лет его существования.

— Франсуа, — ласковый голос касается его потрепанных нервов теплым солнечным лучом. — Посмотри на меня.

— Я не могу так больше, Прайм. Пожалуйста! Я сделаю все, что угодно, только позволь мне прикоснуться к тебе, — хрипит он в полубреду.

Открывает глаза и натыкается взглядом на прекрасные губы оборотня, терзающие палец. Его тело сводит судорога желания, граничащего с жестокой болью.

— Я люблю тебя, — шепчет демон, обхватывает ногами шею Прайма и…

Влажный палец наполняет его, неторопливо прогуливаясь по очень узкой улице и раздвигая стены домов чуть шире. Франсуа получает горячий поцелуй в губы и вдруг понимает, что Прайм дышит не намного лучше него, а желание плещется в нем по самые брови. Серебряные глаза оборотня смотрят прямо в душу демона, и он не может больше молчать:

— Ты мое сердце, моя жизнь. Любимый мой.

Второй палец присоединяется к первому, превращая узкую сухую улочку во влажную тесную пещеру, и демон понимает, что там просто обязан появиться хозяин: один-единственный на все времена. Без него он не получит удовольствие, даже если кончит, и не только сегодня. Он устал быть самым главным, могучим и непробиваемым, как скала. Теперь у него есть тот, кто позаботится о нем, не предаст и никогда не причинит боль.

Демон смотрит в звездные глаза Прайма и улыбается:

— Я хочу быть твоим. Не уверен, что сразу и до конца, но ты ведь знаешь, что делать, лучше меня. Единственный мой.

Понимание смывает краски с изумленного лица Прайма, и он утыкается любимому в шею, пряча глаза, но Франсуа чувствует капли слез, стекающие по своей щеке, сердцем. Нежность сносит ему голову, отметая последние опасения и оставляя только желание.

— Обними меня, мой жестокий повелитель, — шепчет Прайм, и демон стонет от наслаждения, наконец-то чувствуя родное тело руками. Как же он соскучился по нему, Господи!

— Отныне ты мой повелитель.

Франсуа берет золотоволосую голову в руки, по старой привычке властно целует в красивые губы… но уже через минуту сдается практически без боя.

— Как пожелаешь, — на секунду отрывается от него оборотень.

А потом целует так, что все мысли из головы демона уносятся прочь, оставляя чистый восторг. Пальцы Прайма исчезают из пещеры, открывая ее для хозяина, который появляется тут же: горячий, чуть влажный, неторопливый и обстоятельный. Он, не спеша, заполняет тесное помещение, принося с собой лишь тень боли и море удовольствия, которое заставляет Франсуа хотеть большего. И хозяин, покачиваясь на волнах туда и обратно, плывет все глубже в неизведанные тесные глубины, оставляя за собой влажный след удовольствия. Добирается до конца своих владений и останавливается, раздуваясь от гордости за свой новый дом и самого себя, а затем принимается неторопливо сновать от начала до конца, привыкая к своим владениям и лаская собой чуть влажные и как будто шелковые стены. В ответ они обхватывают его все плотнее, пока извержение вулкана с другой стороны пещеры не заставляет их сжать хозяина так плотно, что он взрывается от счастья, заливая все вокруг сладким нектаром.

— Я люблю тебя. Люблю, люблю, люблю. Мой демон.

…

— Останься, Прайм. Не выходи из меня. Даже в этом ты идеален.

Франсуа успел поймать бедрами, руками и ногами распластавшегося по себе оборотня и не дал выскользнуть.

— Мм?

— Ты сейчас во мне. Это прекрасно! Я хочу продлить это ощущение как можно дольше. Неужели ты не понял, что просто создан для меня? — рассмеялся демон, чувствуя, как начинает разрастаться в его доме хозяин.

И это вызвало огненное нетерпение. Слишком медленно он растет и слишком мало поработал над освоением новой территории в первый раз! Франсуа крепко прижал Прайма к себе, прикусил шею и повел ягодицами, помогая хозяину проснуться. Это подействовало мгновенно. Ну вот! Совсем другое дело!

— Нет, конечно. Я вообще ни черта не понял. Ты так божественно восхитителен, что я думал только о том, чтобы побыть в тебе еще хоть чуть-чуть и не кончить за минуту. Судя по всему, мне это не удалось. Какой позор!

Прайм поднялся повыше, начиная движение и вглядываясь в полыхающие огнем глаза демона и его счастливое нечеловечески-прекрасное лицо.

— Ты продержался ровно столько, чтобы я успел кончить. Это похвально, но мне этого мало. Я хочу больше. Гораздо больше.

— Ты плагиатор, любимый, — рассмеялся Прайм, позволяя себе следовать желаниям демона, заходя в него до упора и выскальзывая обратно почти до конца. — Я так скучал по тебе, так тосковал!

Франсуа довольно зажмурился и вздохнул. Раз, другой, третий. В такт движениям, коротко, отрывисто, так неожиданно беззащитно, счастливо и искренне, что Прайм тут же кончил.

— Я люблю тебя. Люблю! — оборотень пришел в себя и виновато посмотрел на демона. — Прости, но ты такой… такой!!!

— Сказочный, — подсказал Франсуа, открывая глаза и любуясь смущенным своей несдержанностью солнышком от всей души.

— Да! Очень правильное слово! — согласно помотал головой Прайм. Задумался, выскользнул из него, вызвав недовольный вздох, и перевернул на живот, тут же поднимая на колени. — Знаешь что?

— М?

— Я ждал разрешения заняться с тобой любовью слишком долго, а потому вряд ли смогу оставить тебя в покое. Пока не проведу в твоей сказочной заднице хотя бы пять минут подряд, я с тебя не слезу.

— Отличная мысль, — рассмеялся Франсуа. — Тогда я успею побыть слабым, беззащитным и покорным и успею поймать от этого кайф.

— Покорным, говоришь? — протянул Прайм таким голосом, что вслед за тонким сильным пальцем, спустившимся вниз по позвоночнику, мурашки предвкушения пробежали по спине демона целым табуном. — Я тебе сейчас покажу, что такое покорность, любимый. Я в этом вопросе, знаешь ли, специалист.

Оборотень принялся за дело всерьез, а мурашки бегали по демону не зря. За те пятнадцать минут, что Прайм хозяйничал в его сказочной заднице, он успел почувствовать всю гамму эмоций и ощущений и кончил, добравшись до финиша гораздо раньше оборотня. Пришел в себя и покорно растекся по полу, с наслаждением чувствуя все от и до: идеальный член Прайма, сводящий с ума ритм, сильные пальцы на своих бедрах, а через пару минут долгий стон, знакомую железную хватку и тихий вечный шепот: «Я люблю тебя. Люблю, люблю, люблю, мой демон». Не зря, ох, не зря он берег себя только для него. Любой дурак знает, что бывает с неопытной и очень узкой задницей поначалу. Франсуа пошевелился, проверяя. Ничего. Улыбнулся и окончательно убедился в том, что его солнышко — один-единственный, самый лучший и вообще само совершенство.

Они с трудом добрались до кровати, где Прайм прижал к себе спиной человеческое тело любимого, почувствовал ласковые поцелуи на костяшках руки, оставил засос на его шее и услышал такой щемящий вдох счастья, что чуть не разревелся снова. Демон прижал его руку к своей груди, свернулся вокруг нее, завернулся в Прайма и уснул, а оборотень еще долго лежал в темноте и слушал дождь за окном, гуляя освобожденной ладонью по стальным мышцам безмятежно сопящего во сне Франсуа. Радовался жизни, любимому в своих руках и уснувшей с другой стороны демона Энджи.

…

— Прайм. Представляешь, я видел во сне Энджи, — ранним утром, не открывая глаза и с трудом просыпаясь, сказал Франсуа.

Почувствовал ласковые поцелуи оборотня на шее, выросший бугор под своими ягодицами, гуляющую по груди и животу руку и поежился в предвкушении. Теперь он мог получать громадное удовольствие, не прилагая к этому никаких усилий. Тяжелое дыхание и громкие стоны не в счет.