— Я кому сказал, Аластер.

Франсуа развернулся с такой скоростью, что огромный мускулистый мужик, кандидат в любовники, отлетел в сторону, стукнулся головой о стену и замер на полу сломанной куклой, но демона это волновало мало, потому что через притихшую таверну к нему шел Прайм. Сердце ухнуло вниз, стукнулось о копчик и взлетело обратно, прихватывая по дороге мужское достоинство. Разгоняя слепящую яростную радость по жилам. Заставляя щуриться от вспыхнувшего в груди пожара, высушившего закипающие слезы. Франсуа с жадностью пожирал любимого глазами: осунувшееся лицо, тени под глазами, легкая небрежность в одежде, чуть опущенные плечи. Господи! Помоги ему, помоги им обоим! Он больше никогда не сможет отпустить Прайма. НИКОГДА.

Демон стоял и беспомощно смотрел на приближающегося грозного судью: холодного, как вечность, прекрасного, как вампир, и беспощадного, как сама смерть. Раскидывающего возникающих перед собой людей, даже не глядя на них. Не сводящего с него ослепительно прекрасных серых глаз. Солнышко, сладкий мальчик, упрямый оборотень, умудрившийся найти его несмотря ни на что. Любовь кружила в демоне огненным вихрем, не давая двинуться с места и раздувая ветер желания быть рядом с Праймом в ураган. Просто быть рядом. Не залезать в его прекрасный рот и шикарную задницу членом, не иметь до потери сознания, не пить его сладкое семя до дна, а просто быть с ним. Видеть прекрасное лицо каждый день. Бродить под дождем и купаться в море, смеяться и ругаться, болеть за любимую команду и тренироваться. Завтракать и гонять на чем попало наперегонки. Чувствовать поцелуи на своих губах, пытливые руки на плечах и тяжесть горячего тела. Растворяться в его нежности и любви, сгорать в огне страсти и горячем желании, отдаваться ему полностью, без остатка… Какая разница, что делать? Лишь бы вместе.

— Как ты посмел опять начать спать, с кем ни попадя, развратная сволочь!

Хлесткий удар по щеке и железная хватка на горле. Лавина эмоций в открытой настежь душе. Любящий его.

— Я затрахаю тебя до потери сознания, чтобы напомнить о том, что было всего полгода назад, похотливый кобель.

Горячая рука на бедре. Любимый аромат желания оборотня, превращающий мысли в кашу. Страстный.

— Я оторву тебе яйца и засуну их тебе в глотку, за то что ты посмел уйти один, безжалостный мерзавец.

Быстрые шаги спиной по коридору и распахнувшаяся дверь. Еще одна пощечина. Тосковавший без него.

Франсуа успел захватить руку оборотня на излете и поцеловал раскрытую ладонь. Слов не хватало. Их просто не было, слишком сильные чувства разрывали демона сейчас на части. Только имя.

— Прайм…

— Это все, что ты можешь мне сказать, подлый демон?

Получил удар в живот. Захватил руку и перецеловал костяшки на сжатом кулаке. Почувствовал, как забирается вторая рука Прайма в волосы, и сменил ипостась, теряя одежду.

— Ты меня достал! Довел до последней стадии бешенства и теперь горько пожалеешь об этом!

— Прайм…

— Двести пятьдесят лет я терпел тебя, блудливый кобель, но мое бесконечное терпение кончилось.

Неожиданный рывок, и Франсуа оказался лежащим на полу на спине, прижатый горячим телом Прайма так, что трудно было даже вдохнуть. Провел когтями по его спине, разрезая одежду и рывком скидывая лохмотья в стороны. Господи! Оборотень стал еще красивее, чем раньше. Это сводило с ума. Захват, и руки демона прижаты к полу у него над головой, а любимое лицо склонилось так низко! Желание вспенилось в Франсуа, как шампанское, и выбило пробкой мозг. Он вскинул голову для поцелуя, но Прайм увернулся.

— Я прощал тебе все: свою вечно разорванную в клочья задницу, твои сумасшедшие закидоны, грубость и безответственность, толпы любовников и секс у меня на глазах, полный игнор и постоянное желание сбежать. Твой вечный контроль и мое безропотное подчинение. С меня хватит, демон.

— Прайм…

— С этого момента все будет иначе, — неожиданно поднялся на ноги оборотень.

— Постой! — паника буквально вздернула Франсуа с пола. Он умрет, едва за Праймом закроется дверь.

— Ляг на место! — яростный голос хлестанул сильнее, чем все пощечины вселенной вместе взятые. Демон посмотрел в жестокие серебряные глаза и впервые в жизни почувствовал неодолимое желание подчиниться. — Я сказал: вернись туда, где лежал. Живо!

— Прайм, — открыл рот Франсуа, но был сбит с ног и снова оказался на ковре на спине.

Оборотень сдернул последнюю одежду и встал над ним, неумолимый и безжалостный. Прекрасный, как само солнце.

— Сегодня ты будешь наказан за все, — сказал Прайм.

Раздвинул ноги демона, опускаясь между ними на колени, и провел руками от колена до бедра и обратно. Франсуа схватил оборотня за плечи, но тот был неумолим:

— Убери руки.

— Прайм! Послушай…

— Нет, это ты послушай! Сейчас ты положишь свои шаловливые ручки на пол и не посмеешь дотронуться до меня до тех пор, пока я не разрешу тебе. Понял?

Оборотень наклонился и провел ладонями по торсу демона от паха до ключиц, обдал горячим дыханием губы:

— Ты будешь умолять меня, просить прощения и корчиться в муках, а я буду с удовольствием смотреть на это и мучить тебя дальше.

— Солнышко! Так было нужно, — начал Франсуа, но властные губы закрыли его рот, приказывая молчать, заставляя подчиняться и сводя с ума своей сладостью.

Прайм усилил напор, прижимаясь к стальным мускулам на груди демона, гуляя руками по совершенным мышцам рук, скребущих когтями пол. Оторвался, обвел языком приоткрытые в ожидании поцелуя губы, зарылся руками в волосы, массируя, расслабляя, заставляя путаться мысли. Добрался до острого уха, вызывая стон. Проложил дорожку вниз по шее, приподнялся и пустил в ход руки: поглаживая, нажимая и добавляя к ним губы, язык и даже зубы. Оборотень знал все о том, как доставить демону наслаждение, и теперь использовал свои знания от и до. Довел до безумия, заставил кричать от невыносимого желания, не дал прикоснуться к себе, не поцеловал в губы и не сказал больше ни слова. Это причиняло невыносимую боль.

— Прайм!

Молчание. Только язык пробегает в ласковом танце совсем рядом с губами демона, сводя с ума, закручивая пружину желания все сильнее и сильнее.

— Солнышко, не молчи! Ругайся, поливай грязью, посылай к чертовой матери — все, что угодно!

Властные ладони приподнимают и сжимают ягодицы. Губы гуляют по внутренней стороне бедра совсем рядом с пахом.

— Я хотел защитить тебя. Хотел, чтобы ты жил вечно. Прожил жизнь свободным, прекрасным и не боящимся никого за нас обоих, мой сладкий мальчик.

Руки доводят почти до конца, но жестокие зубы прикусывают средневековый кол, сбивая желание и заставляя стонать от разочарования и легкой боли.

— Да, я обещал не отпускать тебя никогда, я помню! Но твоя жизнь дороже всего на свете.

Легкие укусы по косым мышцам живота все выше, закинутые за голову руки и язык подмышкой, сводящий с ума. Снова заставляющий желать освобождения. Доводящий до края и возвращающий обратно.

— Я чуть не сошел с ума за эти полгода, Прайм. Я не могу толком спать, забываю есть и смотреть по сторонам, спасая жизнь. Я ищу в мужчинах твою тень, потому что не могу без тебя, но любой зад на моем члене каждый раз доказывает мне только одно: тебе нет и не будет равных ни в каких мирах. Мне наплевать на них на всех, потому что они — не ты. От тебя нет спасения. Ты украл мое сердце, и я никогда не смогу забрать его назад.

Франсуа переворачивают на живот, и пытка начинается заново. Он срывается на крик от пальцев и губ, которые знают про его тело все, но не дают освобождения.

— Перестань меня мучить, любимый. Я прошу тебя! Пожалуйста! Я так соскучился, разреши мне обнять тебя! Поцеловать, вдохнуть твой запах.

Губы Прайма неумолимы, пальцы ласкают ягодицы, а язык одним прикосновением уносит в небо. Почти. Потому что безжалостная рука возвращает назад, в море неудовлетворенного желания и страсти. Что-то неконтролируемое поднимается в душе Франсуа, взлетая ветром и разбрасывая искры, освещая каждый закуток его сердца. Того самого, что принадлежит не ему, а его любимому оборотню. Тому самому. Единственному. Понимание обрушивается на демона, сбрасывая последние оковы.