— Стоит, стоит, — рассмеялась Энджи, повернула его лицо к себе и принялась целовать.
Прайм вспомнил их опыт под омелой, забыл, что она женщина, схватил за волосы и впился в ее непривычно мягкий, нежный и податливый ротик губами. Такой вкусный! И они принялись страстно целоваться, забывая о том, где они и что происходит. Аластер проглотил комок из самых разных чувств в горле, заметил бешеный взгляд Ромула и поспешил забрать ангела себе. Перехватил и начал целовать ее так, как не целовал даже Прайма, который повернулся к ним лицом, обхватил Энджи за талию и впился засосом в ключицу Аластера. Потянул его бедра на себя, потерся своим торчащим естеством о его, обхватил их рукой, задавая темп, и не удержался от провокации, понимая, что снова в постель к любимому попадет не скоро, а братья подробности не увидят.
Аластер целовал Энджи и сходил с ума, чувствуя рядом Прайма, терзающего его плечи губами, а их мужские достоинства рукой. Оборотень замешкался, разжал ладонь, а через секунду демон почувствовал его мокрый любопытный палец у себя в заднице и впервые отчаянно пожалел о том, что там был не его идеальный член. Оторвался от губ Энджи, прогулялся ей в рот пальцами обеих рук и последовал примеру оборотня, запуская один в зад довольно застонавшего оборотня, а второй в сочащуюся влагой узкую пещерку ангела.
Как и следовало ожидать, первым не выдержал Прайм: укусил демона за плечо, вогнал ему в анус второй палец во время оргазма и выбыл из игры, просто усевшись на ковер рядом со столом и прислонившись к ноге Аластера головой. Демон оперся о край, подхватил на руки Энджи, заставил обхватить свою талию ногами и медленно, растягивая удовольствие как можно дольше, вошел в нее, не давая ей ускорить темп и свести с ума за две минуты. Он так скучал по ней! Иногда даже больше, чем по Прайму, который обнял его ногу и сверлил любопытным взглядом то место, где демон входил в Энджи. Да уж, снизу ему наверняка открывался сногсшибательный вид.
Ангел дернулась вперед и прикусила одной ей известную точку на его ухе. «Вот черт! Как же это я позволил ей…» — успел подумать он, и его настиг мощный оргазм. Но Аластер быстро пришел в себя, пробрался пальцем к волшебной точке во влажных глубинах ее тесных складок и одним касанием отправил Энджи на небеса. Она вцепилась в его плечи, оставила засос на шее и… счастливо то ли всхлипнула, то ли выдохнула. Этого звука Аластер всегда ждал с нетерпением. Ждал, потому что он означал, что она действительно кончила и теперь довольна жизнью, и ужасно боялся его не услышать, потому что тогда понимал, что Энджи притворилась ради того, чтобы он остановился и оставил ее в покое. И он, демон, живущий на свете столько, что никому и не снилось, терялся и опускал руки, не зная, что ему делать дальше.
Он привык к мужчинам, ведь с ними все было так просто! Все на виду, ничего не скроешь и не утаишь, а женщины это какой-то мрак. Как узнать, почувствовать, понять? А главное — заставить сказать правду, какой бы она ни была. С первого же дня знакомства с Энджи он горько пожалел о том, что много веков не прикасался к женщинам, никогда не жил с ними в одном доме, редко проводил с ними время и по большому счету забыл про них все, что знал. А ведь она была не просто женщиной, она была ангелом, который сумел познать физическую любовь. Аластер сходил с ума от одной только мысли, что рано или поздно ее придется выпустить из этого дома на свободу. И он знал, что она сделает все возможное, чтобы больше никогда не попадаться ему на пути. За эти полгода Энджи проглотила столько всякой разной информации, что придумать способ, как избавиться от своего человеческого тела и его зова и при этом не стать самоубийцей, теперь для нее не составит никакого труда.
Аластер перевел взгляд на братьев. Тит блаженно щурился в потолок, пребывая в других мирах, а Ромул уже пришел в себя, поправил на себе одежду и подошел к ним. Поморщился при виде уткнувшегося лицом в ногу демона Прайма, подхватил его на руки, демонстративно поцеловал в губы и вышел из кабинета. Аластер молча сжал челюсти, глядя, как навсегда исчезает за разбитой дверью его любовь. То, что случилось здесь сегодня, будет гореть в нем ярким огнем целую вечность, которую он сам проведет в страшных мучениях. Три месяца Аластер судорожно искал выход из того тупика, в который попал две тысячи лет назад, но так и не нашел. Да и не было из него выхода. Все, у кого он задерживался хотя бы на пару десятков лет, умирали от рук тех, кто шел по его пятам. Двести пятьдесят лет рядом с добрым, безотказным и любящим солнышком были самым настоящим чудом.
Тит пришел в себя, натянул штаны, бросил полный ненависти взгляд на Энджи и вышел из кабинета, громко хлопнув относительно целой створкой двери. Демон почувствовал легкие поцелуи на своей шее, щеке, губах, позволяя на этот раз руководить процессом своей мечте. Энджи взялась за дело всерьез и уже через пять минут довела его до глубокого обморока. Только она могла творить с ним такое. Позволяла отпускать на небо не только тело, но и душу, столько лет камнем лежавшую на дне глубокого подземелья и совсем забывшую о том, что у нее всегда были крылья. Что он будет делать без нее? Без них обоих?
Демон лежал на ковре, прижав к груди своего ангела, и изо всех сил старался взять себя в руки. Получалось из рук вон плохо. Два единственных существа, которых он признал своими за две с половиной тысячи лет своего существования, останутся в этом мире проживать свои жизни одни. Без него. Без. Него. Минутная слабость прошла, оставляя его на пепелище. Сегодня он был так счастлив, что совсем забыл о том, ради чего терпел рядом с Праймом его братьев и почему не ушел с ним в другой мир. Беглец, жизнь которого скоро, так или иначе, превратится в полный кошмар, не мог предложить любимому ничего. Хорошо, что ангел вмешалась и не дала ему наделать глупостей. Братья замучили бы Прайма сразу, как только демон покинул этот мир.
Господи, кто бы знал, как он не хотел расставаться с ним! Но Аластер не мог взять его с собой. Оборотень был слишком красив и хрупок, чтобы выжить в других мирах, когда его не станет. А шансов на то, что он выиграет свою войну, не было. Герцог скрывался две тысячи лет, и что? Этот мир был практически последним его убежищем. Он знал, что рано или поздно ему придется вернуться домой и посмотреть в глаза тому, от кого он скрывался все это время. Или умереть. Ни один из этих вариантов его не устраивал совершенно. Аластер был самым настоящим трусом и не хотел умирать, а значит, он продолжит свой бег, не задерживаясь нигде дольше месяца. Насколько его хватит? Если бы не Прайм и Энджи, наверное, демон мог бы привыкнуть и к этому, но они перевернули в нем все. Вряд ли он сможет прожить долго, не чувствуя огненную страсть и любовь оборотня и не видя ласковую чуть отрешенную улыбку ангела.
Три месяца Аластер приучал себя к жизни без них, но им хватило всего одной маленькой провокации, чтобы довести его до сумасшествия. Мало того! Они заставили его признаться в любви к Прайму и сделать оборотня своим. Где были его мозги все это время? Зачем он позволял ему командовать собой, загоняя обоих в постель к своим извращенским братьям? Если бы он убил их в тот день, когда пришел в его дом, они смогли бы прожить двести пятьдесят лет вместе. Целую жизнь, если подумать. Аластер тяжело вздохнул. Невозможно узнать, что было бы лучше. Может, так как сейчас, и есть хорошо? Их любовь родилась среди кошмара, выстояла, закалилась и стала неподвластной никаким напастям. Но теперь он вынужден оставить своего единственного умирать от тоски по нему, даже не насладившись его властью над собой и его прекрасной душой. Оставалось надеяться, что Прайм справится, ведь у него останется Энджи, которая привязалась к нему и наверняка возьмет под свое крыло. Ангел-хранитель может сделать очень многое для своего подопечного.
Жизнь дорогих тебе существ важнее и дороже всего — эту простую истину Аластер осознал, только когда провел целый год вдали от Прайма. Когда не спал неделями, мучаясь от того, что не видит его, не знает, что с ним, не чувствует его любовь. Когда узнал, как сильно ему досталось от братьев ни за что. Его добрый мальчик никогда не узнает, что он сделал с ними после того, как залез в их головы, превращая мозги в кашу, и увидел, как они мучили его дорогое солнышко, их глазами, о чем думали и что чувствовали, когда так жестоко издевались над ним. Если бы не серьезные опасения за жизнь Прайма, братья сейчас существовали бы в мире, где есть только боль: вечная, невыносимая и не дающая умереть. Но демон оставил их в живых. И не только потому, что этого хотел милосердный и непостижимый Прайм. Они смогут защитить его, когда Аластера в его жизни не станет. Не дадут Охотникам добраться до него и спасут, даже если это будет невозможно. Не оставят одного и не дадут наделать глупостей от тоски по нему.
