Тит и Ромул. Абсолютно сумасшедшие маньяки, сильные, жестокие и беспощадные, живущие в каком-то своем извращенном мире и держащие себя в руках только потому, что у них был старший брат — божество, золотой идол, любимая игрушка, которую они никогда не отдадут никому. Узник в вечной тюрьме их безумия, которое позволит им найти его даже в других мирах. Только смерть сможет освободить от них Прайма, который смирился с братьями уже давным-давно и даже находил радость и удовольствие в том, что они делают с ним и его жизнью, не позволяя себе задумываться над беспредельной аморальностью и безумием, происходящим в его постели каждую ночь. Привык к постоянному контролю за всеми своими действиями и даже движениями, к тому, что его личность, его настоящее Я ютилось в каморке самой потайной комнаты его разума и к постоянной маске на лице, теле и душе.
С самого первого дня Аластер увидел в нем себя. Прайм смирился, а он сбежал. Два труса, не способные на то, чтобы открыто сражаться за себя, свою гордость и честь. Не нашедшие в себе силы умереть в борьбе, а не в постели, затраханными насмерть. Две стороны одной медали. Два существа, для которых красота стала жестоким наказанием и исковеркала их души и жизни. Дети, которых предали даже родители, убивая в них всякую надежду на то, что в мире есть любовь, верность и честь.
Прайм выбрал тюрьму, а Великий Герцог Франсуа Барбадос — бегство. И за это расплачивалось столько народу, что не сосчитать. Ярость Императора улеглась только спустя тысячу лет после его побега. Его жизнь с одной стороны и миллионы погибших в бессмысленной войне ангелов и демонов с другой. И все они были на его совести. Франсуа разбудил в Императоре Дариусе Зверя, который хотел крови, и за неимением под рукой виновника, сорвал злость сразу на двух расах. Они сражались, погибали и даже не знали о том, что все, что говорили им о причинах и целях этой бойни, было ложью. Правду знали только двое: Бастард и Император, затеявший это безумие только ради того, чтобы заставить сына вернуться домой. Вынудить его пожертвовать собой ради мира между двумя расами, ведь он всегда был слишком добр и благороден для демона.
Но Франсуа был трусом и опять выбрал бегство. Пришел в мир, на просторах которого ангелы и демоны устроили свои самые главные бои, и встал на сторону живущих в нем людей. Помогая, защищая и делая все, чтобы на этой планете остался в живых хоть кто-нибудь. Он надеялся, что судьба решит все за него, и его убьют во время очередного безумного рейда или защиты безнадежно проигрывающей крепости, и тогда Император прекратит эту войну. В том, что отец узнает о его смерти мгновенно, Франсуа даже не сомневался. Но он выжил, а с ним и целый мир, с трудом отбившись и от ангелов, и от демонов. Потеряв больше половины населения, растеряв иллюзии и утратив веру в Бога, вместо этого обретя веру в Эльфийского принца, одним своим присутствием на поле боя гарантировавшего победу людям и в решающей битве убившего Наследника Императора демонов и Архангела Светлой Зари, что и склонило часу весов в пользу людей.
Франсуа понимал, что Император играл с ним, как кот с мышью, наблюдал за подчиненными, позволяя им загонять его в ловушку, и не вмешивался до последнего, отправив на разборки своего Наследника. Наверняка, чтобы посмотреть на них обоих в деле и в очередной раз убедиться в том, что его сказочный Эльф самый лучший. Франсуа умудрился сбежать в самый последний момент, чем снова вывел отца из себя. Дариус пришел в тот мир лично и уничтожил всех живых только для того, чтобы у Франсуа не осталось ни одной родной души, ни одного существа, которое смотрело бы на него с верой, надеждой и любовью. Чтобы показать, что случится с теми, кого он посмеет приблизить к себе хоть ненадолго. Франсуа знал, что так будет, с самого начала, но те пятьсот лет, что он сражался, люди жили, а любая жизнь, даже полная лишений и горя, лучше смерти, ведь если постараться, в ней всегда можно найти солнечный осколок радости. Тогда он думал именно так.
С тех пор Император перестал с ним играть и приложил все силы, чтобы его поймать. Именно поэтому по следу Бастарда шли Охотники, а не Убийцы, веками загоняя в капканы и ловушки, лишая любой возможности завести друзей или любимых, убивая всех, кто был хоть сколько-нибудь ему дорог и закрывая для него миры один за другим. Вынуждая рано или поздно вернуться домой и встретиться с Императором лицом к лицу. И проиграть. Что может 2,5-ой тысячелетний демон против существа, живущего на свете больше 50-ти тысяч лет, из которых правил 40? Ничего. У Прайма были сумасшедшие развратные братья, а у него был отец, который хотел сделать его своим вечным любовником. У оборотня было тело, которое терзали тюремщики, а у демона было не только тело, но и душа, насиловать которую Дариус собирался вечность.
Почему все без исключения взрослые демоны до дрожи в коленях боялись Великих Герцогов? Потому что только они могли развлекаться с душами физически, начиная с тела, погружаясь в сознание и добираясь до самого дорогого и ценного – того, что делает нас теми, кто мы есть. Заходя в душу демона своей, Герцоги могли делать с ней все, что угодно: вытирать ноги, ласкать, наказывать, рвать на части, купаться в любви или страданиях и выпивать до дна, оставляя после себя выжженную равнину. Сколько Бастард видел таких несчастных? Существа без капли мысли в глазах, равнодушные, послушные марионетки, потерявшие свое последнее Я навсегда. Рабы своих хозяев, которые дарили их, продавали, убивали, насиловали тела, мучили и забывали о них напрочь, оставляя умирать от истощения. Когда в голове нет ни одной мысли, а в теле ни одного инстинкта, жить невозможно.
Мир, в котором жил Прайм, был предпоследним. Впрочем, когда остается последний, всем и так понятно, где искать беглеца. Все остальные были полны ловушек и ждущих своего часа наемников. Едва Франсуа ступит туда, все заинтересованные лица будут знать, что он пришел. При таком раскладе найти его будет делом времени. Очень-очень короткого времени. Франсуа глубоко втянул в себя воздух. С завтрашнего дня он начнет свой последний и, судя по всему, очень короткий забег. Но демон собирался сделать все, чтобы продлить его как можно дольше. Еще сто лет назад он забрал бы Прайма с собой и купался в его любви до самого конца, но не теперь.
Оборотень даже не знает, кем он стал с сегодняшнего дня, ведь впереди у него целая вечность. Однажды Император сделал вечным сына, а сегодня ночью Великий Герцог сделал таким своего единственного. Без семени демона в телах братья Прайма начнут стареть так, как положено оборотням, а Прайм останется сиять таким же, как и был, навсегда. Они защитят его от Охотников, если те вдруг придут, а потом умрут от старости, а он обретет свободу и наконец-то начнет жить нормальной жизнью, занимаясь тем, что взбредет в его золотую голову, и купаясь в лучах вселенской любви ангела, так же как и Прайм получившей вдобавок к вечной душе такое же тело. Отличная перспектива. Вот если бы еще добавить в эту картинку Франсуа, то получился бы Рай. Впрочем, на то он и демон, чтобы такой исход событий не грозил ему ни при каком раскладе.
Энджи пошевелилась на его плече. Милая. Холодная и страстная. Разумная и добрая. Демон так и не разобрался, какой она была. Он просто влюбился в нее раз и навсегда, спустя всего десять минут знакомства сделав ее своей. Прайм добивался его любви двести пятьдесят мучительных лет, а она покорила его за минуту. Оборотень принадлежал ему весь: от и до, а ангел… Месяц оскорблений и его насилия над ней в ответ, месяц веселых дружеских постельных битв и месяц еще чего-то: странного, мучительного и совершенно непонятного. Это чувство висело между ними, как дым от разгорающихся сырых поленьев в костре, как туман над глубоким омутом. Демон терял голову, прикасаясь к ее прекрасной душе в те редкие моменты, когда они улетали на небо одновременно. Целуя ее, но не имея возможности заглянуть в нее, заняться с ней любовью и узнать правду, потому что она была ангелом. Представителем единственной расы, с душами которых при всем своем желании демоны не могли сделать ничего.
