Подошел к ней, обнял, гуляя руками по спине и пышным бедрам, и поцеловал глубоким неторопливым поцелуем, отпуская только после того, как она ответила.
— Если бы у меня была одежда, я давным-давно ушла бы из этой унылой комнаты на поиски приключений и других мужчин, — ответила Энджи.
— Тогда едем в город? — предложил Аластер, не обращая внимания на последние пару слов.
У него там было несколько неотложных дел, так что он мог позволить себе побыть щедрым и великодушным. После одиночных свиданий с Праймом таким быть легко.
— В чем? — спросила Энджи. — Я не могу исчезать надолго, пока у меня есть тело, а значит, меня увидят все, кому не лень.
— Возьми вот это, — невозмутимо сказал Прайм, не собираясь предлагать ей одежду оборотней во избежание, и потянул простыню с кровати. — Доедете до первого магазина, а дальше она тебе уже не понадобится.
— Издеваешься? — возмутилась ангел.
— Нисколько, — покачал головой оборотень.
Подошел к ней и принялся аккуратно заворачивать ее в белую ткань. Получилось очень даже неплохо. Аластер одобрительно покачал головой и, пользуясь случаем, поцеловал Прайма долгим поцелуем, чувствуя его искрящуюся радость от неожиданного подарка. Перед ангелом демон притворяться не собирался. Усадил задумчивую Энджи на колени, и они быстро уничтожили еду на подносе. Оборотень не смог заставить себя уйти, любуясь ими, чувствуя сердцем, что демон хочет, чтобы он был рядом с ним как можно дольше. Они добили последние крошки, Аластер подтолкнул ангела к выходу и шагнул следом, но тут же вернулся, как следует поцеловал Прайма в губы и только после этого ушел. Оборотень посмотрел им вслед и без сил опустился на кровать.
Сердце трепыхалось в груди как в тот день, когда он впервые увидел демона на пороге дома. Взгляд, поцелуй, выражение лица Аластера, когда тот прижал к себе ангела, были так похожи на те, что оборотень не раз видел по отношению к себе, что это должно было вызвать дикую ревность и желание немедленно оторвать ей голову. Но этого не произошло, а вид полуобнаженной и слегка возбужденной женщины на коленях любимого принес удовольствие и мысль о том, что неплохо было бы к ним присоединиться. Это пугало до колик в животе, а он мало чего боялся в этой жизни.
Прайм ненавидел женщин с самого детства, каждый раз при одном только виде голого женского тела вспоминая, как мать облепляла его липкими поцелуями, терзала его маленький член губами и пальцами и заставляла целовать ее в ответ. Когда ему исполнилось восемь, это увидел отец. Вырвал ей внутренности и оторвал голову, за что он ему всегда будет благодарен, но присмотрелся к сыну и принялся за него сам, и за это через шесть лет уже Прайм оторвал отцу яйца и голову. Милая семейная традиция. Слава Богу, к этому времени у второй жены отца родились Ромул и Тит, которые стали для него всем. Мать одногодков, получив свободу, тут же собрала все деньги, которые только были в доме, и исчезла в неизвестном направлении. А мальчишки, которым было по пять лет, этой же ночью забрались к нему в постель, да так там и остались. Прайм сделал все, чтобы выгнать их, и когда им исполнилось десять, ему это удалось.
Целых два года он был предоставлен сам себе хотя бы по ночам, а потом застукал братьев за сексом и переселил в свою спальню в надежде прекратить это безобразие. Еще три года они спали на разных кроватях в противоположных углах комнаты, бросая на расположившегося посередине Прайма непонятные, но явно недобрые взгляды. В день, когда им исполнилось пятнадцать, они скрутили его на постели в центре комнаты и взяли так мучительно бережно и осторожно, что он не стал их убивать, а отымел обоих в отместку. Жестоко, безжалостно и беспощадно. Но и тот, и другой только стонали от удовольствия, а наутро предложили все повторить. И Прайм смирился. А что ему еще оставалось? Они были единственными, кого он любил. До тех пор, пока в их жизнь не ворвался Аластер Сторм и не свел с ума всех троих.
В комнату заглянул мрачный Тит, и Прайм взял себя в руки. Незачем братьям знать, что одним из его самых заветных желаний было получить в свое распоряжение личную, одному ему принадлежащую постель. Он не пустил бы в нее никого. Кроме Аластера. Но тот был недостижимой мечтой, а потому не считался. Если бы у Прайма была хоть тень надежды на то, что братья оставят его в покое, он бы давно жил в соседнем с ними доме и закрывал ночью дверь на огромный засов. Однажды, лет сто назад, когда они с Аластером были вдвоем, время заканчивалось, а они все никак не могли оторваться друг от друга, демон посмотрел на него странным взглядом и предложил сбежать ото всех хотя бы на пару дней. Прайм согласился, не раздумывая, хоть прекрасно понимал, что с ним сделают после этого братья.
Они провели вместе целые сутки, радуясь свободе, друг другу, солнцу и тихому озеру. А потом их нашел Ромул и тут же устроил грандиозный скандал. Если бы не Прайм, Аластер убил бы его на месте. Оборотень остановил его в самый последний момент. Демон держал Ромула за горло и смотрел Прайму прямо в глаза.
— Ты действительно хочешь вернуться к ним? — спросил он.
— Да, — ответил Прайм после долгого молчания.
Тогда он думал, что поступает правильно. Сейчас он ответил бы совсем по-другому. Сколько раз Прайм пожалел об этом своем ответе? Не сосчитать! Вечный огонь в глазах демона погас, а потом он откинул потерявшего сознание Ромула в сторону.
— Как скажешь, солнышко, — сказал Аластер. — Знаешь, я не привык, когда мои свидания нарушают, а мне ставят условия. Я от вас устал и хочу трахать кого угодно, где угодно и столько, сколько захочу. Пора мне сменить обстановку. Пусть моими финансовыми делами займется Тит.
— Ты вернешься? — Прайм судорожно глотал воздух, только теперь понимая, что натворил.
— Не уверен, — пожал плечами демон. — Хотя… Вы самые лучшие игрушки, что у меня когда-либо были. Так что, может быть, когда-нибудь…
— Аластер. Не уходи. Я не смогу жить без тебя, — сказал Прайм.
Демон подлетел к нему, схватил за плечи.
— Не сможешь?! Ты только что выбрал их, а не меня! Как ты посмел?!
— Они мои братья, демон. Часть меня. Мы прошли с ними огонь, воду и медные трубы! Как я мог позволить тебе убить Ромула на моих глазах? Он столько раз спасал мне жизнь! Ради чего бы он умер? Ради твоей мимолетной прихоти? Завтра ты бы раскаялся, но чем бы это помогло мне? Ты можешь уйти в любой момент, играешь мной, как куклой, а они любят меня и будут со мной всегда.
— Хватит этой сентиментальной чуши, Прайм, — скривился демон, поставил оборотня на ноги. — Ты хочешь усидеть на двух стульях, но однажды твоя шикарная задница порвется. И в этом буду виноват вовсе не я.
— Говори, что хочешь, — Прайм обнял его за шею и прижался щекой к щеке. — Делай, как решил, — поцеловал в упрямо сжатые губы. — Гуляй и развлекайся, сколько пожелаешь, — поцеловал еще раз, чувствуя, что еще чуть-чуть, и добьется своего. — Живи с кем угодно, — почувствовал стальное объятие. — Только возвращайся ко мне, мой жестокий повелитель, — поцеловал снова и утонул в глубоком прощальном поцелуе. — Игрушки тоже умеют любить.
— К черту все это, — вырвался из его рук демон, а через секунду горячий искристый ветер смерчем унесся по водной глади озера, растворяясь в солнечных бликах, как будто его никогда и не было.
Прайм привел Ромула в чувство, они вернулись в особняк, и вечером братья принялись за его воспитание. Он сопротивлялся, но с двумя ему было не справиться, а демона, чтобы их остановить, не было. Конечно же, они его раздели, а затем сковали цепями руки и подвесили к потолку. Невысоко, чтобы можно было добраться до его прекрасных губ, чтоб им провалиться, и устроили ему кровавую баню. Прайм сделал все, чтобы привести братьев в ярость побыстрее, потерял сознание от боли, а потому благополучно пропустил основную часть экзекуции, не реагируя ни на какие попытки привести его в чувство.
В себя он пришел только через три дня, с постели встал через пять, смог говорить, есть и ходить в туалет без крика и луж крови через семь, а растягивать порезанный рот в улыбке через десять. Он же оборотень, черт возьми, его очень сложно убить. А заживает на нем все, как на собаке. Только вот долго что-то. Так что вариантов у Прайма было два: либо братья перешли все мыслимые границы, либо он больная собака. Ответ был очевиден.
