- Береги себя…

- Не переживай.

- Ты же знаешь, что буду. Помнишь мой инструктаж?

- Его забыть невозможно, даже если захотелось бы.

- Всё, не буду тебя более отвлекать. И так что-то зачастил со звонками.

- Папуль, ты звонишь лишь второй раз за всё это время.

- Вот именно, кажется, что уже навязываюсь.

- Не говори таких глупостей.

- Тебя никто не обижает?

- Пап… - укоризненно протянула Джесс, как бы намекая своим тоном отцу, что уже пора прекратить свои «полицейские расспросы».

- Всё, жду тебя дома.

- Пап… - Неуверенно начала девушка, и сделала несколько шагов в сторону стального трапа. Еще чуток и она сделает то, на что раньше казалось, никогда не решится. Это не она. Не прежняя Джесси Питерсон. Это не соответствует всем её принципам.

- Что? – Обеспокоенно переспросил отец.

- Я люблю тебя.

- Зачем ты говоришь мне это?

- Хочу, чтобы ты всегда помнил об этом.

- Ты мартини часом не пила?

- Лучше бы я выпила мартини.

- И я люблю тебя, кукушонка…

Кукушка сделала роковой шаг вперед.

* * *

У Кэба

Ночь выжидающе подсматривала. Она анализировала, вопрошала, бесстыдствовала…Ей хотелось окутать своей тайной каждый укромный уголок дома, каждую ветвь улицы, каждое тело…бедственно представшее перед блеском своего греха. Ей хотелось взять всё.

Ей хотелось видеть слёзы, моленья, опрокинутые бокалы…Ей хотелось видеть то животное, что пробуждает в себе человек, бессильный перед своими желаниями. Ей хотелось быть главенствующей. Ей хотелось верховодить балом сладострастия и честности.

И у неё получалось. Госпожа Ночь раскидывала карты и наблюдала: кто на сей раз, волею «случая» окажется в её ловушке?

Сначала Джесси не знала куда податься. Денег было совсем мало. Расходы за поездку брал на себя Джим, который нынче не знал о её возвращении на остров. И теперь она, загнанная в угол, вопрошала у себя, зачем она в последнюю минуту решила спуститься с трапа. Что руководило ею? Ответ был очевиден: она не могла устоять перед желанием увидеть Фокса еще раз. Она не могла просто уехать от него, не разрешив все волнующие её вопросы. Она металась. В порыве гнева она написала то исчерпывающее письмо, о котором теперь жалеет. Зачем она погорячилась? Ей стало стыдно перед ним, как и перед собой.

Борьба? Их сражение неравное. Да и сражаться против такого как он, слишком сложно. Но, как решила сама Джесси, если понадобиться, она будет бороться за «них» даже с ним самим. Она верит в тот взгляд напротив. Верит в тот огонь, что пылает в недрах его золотистых глаз. Девушка не знает, что приключилось с ними, но это «что» заставляет её идти к воротам заведения «у Кэба».

Буквально в нескольких метрах от главного входа, на парковке, Джесси заметила знакомый Mitsubishi. Эту модель она больше никогда не спутает. Его машина. Значит, она оказалась права, он здесь.

Девушка почувствовала близость тошноты. Она слишком переживала. Когда её стали так беспокоить встречи с ним? Вызывать такую адскую дрожь в коленях?

Внутри помещения клубами витал дым. Сладкий запах табака буквально впивался в лицо и одежду. Комнатка, освещенная светом всего нескольких ламп, была полностью забита людьми. Гул голосов сливался, образовывая один бессмысленный хор жалоб и криков. Реки рома и водки разливались от одного столика к другому. В крайнем углу, по правую сторону от барной стойки, на одном из мест восседал товарищ Фокс. Подле него – Кэб, Пату, Дорин (один из людей в охране) и Марти, главный смотритель плантаций. Весьма крупная шишка в этом злачном, пропитанном грязью бизнесе.

По мере того как девушка приближалась к бармену, вся четверка обратила на нее свой взор, в особенности – Кэб, который сразу же стал приветливо махать рукой. Никого видимо даже не смутил её потрепанный вид и небольшой дорожный чемоданчик, который она успела выхватить с пункта осмотра вещей на пароме.

Фокс лишь на мгновение окинул её взглядом, а потом вновь полуобернулся спиной к Пату. На лице главной фигуры острова виднелся огромный шрам. Сам он, тучный и лысоватый – представлялся крайне опасным и отталкивающим. Человек, чье состояние, как и Фокса – было нажито на чужой крови. Такие разные и такие схожие, они, наклонившись друг к другу, о чем-то серьезно перешептывались.

Бармен поинтересовался у девушки, что она желает выпить.

- Я бы лучше поела, - честно призналась Джесси. Ее раздирала досада.

Фокс не выявил никакой, абсолютно никакой реакции на её возвращение! Ни единый мускул на его лице не дрогнул. Глаза источали лед, а уста – красноречивое молчание. Равнодушие. Что может быть хуже равнодушия? Только абсолютное отсутствие. Или же нет?

- Вот, держите, - учтиво ответил бармен и протянул девушке меню.

- Есть что-то сладкое? Шоколад с шоколадом покрытый шоколадом?

Бармен улыбнулся.

- Вам не плохо? Отчаянный выбор.

- Для меня – это уж точно. В последнее время мне словно сорвало голову. Тянет на такие вещи, о которых я бы раньше и не помыслила.

- Этот остров меняет многих. Вы давно здесь?

- Едва неделю…

- Я тоже приплыл сюда на недельку-вторую, и вот остался уже на 3 года. Встретил здесь одну девчонку и решил, что больше отсюда ни ногой. Да и Пату так же. Годы уже как на острове.

- Только вот-вот позвонила отцу и предупредила, что задерживаюсь.

- Смотрите, не задержитесь навсегда.

- Это будет зависеть не от меня, - тихо проговорила Джесс и подняла глаза от меню. Она вновь посмотрела на Фокса. Тот же, увлеченный беседой, что-то упорно доказывал сидящим напротив мужчинам. Они крепко и громко выражались.

Девушка ощутила себя ненужной. Его равнодушие, его отстранённость, всё – кричало в ней болью. Почему она чувствует себя чужой? Почему они чужие?

Джесси откровенно смотрела в его сторону. Она впервые позволила себе изучить этого мужчину, увидеть со стороны. Она не знала, кажется ли ей это, а быть может на самом деле – сейчас он выглядит даже старше своих лет. Словно он постарел за эти несколько дней на пару-тройку лет. Седой, уставший, сосредоточенный…он по-прежнему сжимает в пальцах сигарету, а затем уверенно подносит её к устам…Что его раздирает? Да, прежде она никогда не знала этого мужчину и не имеет даже представления, каким он был в свои былые, молодые годы, но отчего-то он видится ей уверенным в себе и беззаботным. Сейчас – он скошен трудностями. В его облике отразились все прежние жизненные перипетии и испытания. Да, порой он был по-юношески шаловливым и дерзким, а в следующий момент – преображался в проницательного и серьезного мужчину.