Эйнара пробрала дрожь, когда он понял, что именно задумала эта тварь. Кажется, гринда это позабавило, хотя на лице не отразились эмоции. Олссон ощутил его веселье каким-то шестым чувством, не иначе. Может, таким образом проявляется его сила? Значит, она не заблокирована полностью? Как проверить? Портал у него не получился, а разборки с дверью можно списать на яростное желание вырваться на волю. Адреналин и все такое…

Или… он просто выложился, удерживая портал, и сейчас магия просто спит, восстанавливаясь и прорываясь время от времени. Плохо, что Эйнар вырос материалистом и мало интересовался всякой эзотерической чепухней. Он до сих пор с сомнением относился к проявлением непонятной для него магии и совершенно не понимал, на что способен с ее поддержкой.

Гринд тем временем замер напротив Эйнара, пристально глядя на него. Олссон старался не смотреть этому существу в глаза, но ощутил давление на нервную систему и мозг. Заболела голова, засбоило сердце, Эйнар встряхнулся, пытаясь сбросить навалившийся ментальный пресс.

— Забавно, — проговорил гринд, подступая ближе. — Я не хочу метить тебя чипом, потому что твои друзья сразу обо всем догадаются… Не сопротивляйся, иначе будет больно.

Больно действительно было. Мозг, казалось, решил вскипеть и вытечь из всех доступных щелей. Эйнар зажмурился, но это не помогало: гринд припечатал его таким прессом, что не получалось даже вздохнуть. Чужой голос в голове что-то нашептывал, сначала неразборчиво, а потом все отчетливей. То, чего требовал от него голос, Олссону казалось чудовищным. Предать друзей, уничтожить Шинита-Ияса и… Ао. Перед глазами мелькнула широкая улыбка шинитара, взгляд его голубых, искрящихся глаз, полных доверия и нежности…

Ао доверился ему, фактически вручил в его руки свою жизнь, свою суть. И теперь от Эйнара требуют предать все это? Лишить себя того, на что уже и не надеялся? Потерять все шансы?

Лакитар! Если ты слышишь и видишь, почему не вмешиваешься? Неужели какой-то лупоглазый гринд способен уничтожить мир, который ты должен хранить? Эйнар понял, что сознательно вызывает у себя агрессию и ярость, на пике которых он мог пользоваться своей силой. Но ее было мало, катастрофически мало, чтобы отбить атаку сильнейшего телепата.

Ему бы хоть секунду передохнуть, собрать волю в кулак, перестроиться с внешней концентрации на внутреннюю, как при ответственной стрельбе. Он умеет, может, он — профессионал! И к черту допинг! Ярость, приправленная страхом за Ао — самый сильный допинг.

Эйнар открыл глаза и прошипел сквозь стиснутые зубы:

— Прочь из моей головы, тварь! Я не буду твоей марионеткой.

Гринд удивленно округлил и без того большие глаза. Скорее всего, он не ожидал, что жертва будет так долго сопротивляться. Его лицо исказилось от усилия, но секундного замешательства было достаточно. Эйнар даже задохнулся, когда по всему телу пробежала жаркая волна, зародившаяся где-то в солнечном сплетении.

В голове что-то звонко разорвалось, освобождая от боли и давления. Не понадобилось даже применять вбитые в подкорку методики концентрации: Эйнар почти осязаемо ощутил, как упругая сила, заполонившая его тело, вытесняет чужеродную, обрывая каналы и нити.

— А теперь посмотрим, что у тебя там в мозгах, — прорычал Эйнар, поднимаясь на ноги. Он и сам не понял, как и когда спали удерживающие его путы.

Гринд отступил назад, к своему саркофагу, но Эйнар, метнувшись вперед, схватил его за плечи и посмотрел в глаза, в которых плескались изумление и паника.

— Не нравится? Хранители и Создатели, еще немножечко силы…

Эйнар сказал это просто так, но вдруг понял, что ему отвечают. Неслышимо и невидимо, но по спине словно теплая ладонь прошлась, и смахнула напряжение и усталость.

Глаза гринда закрыли весь обзор, настолько пристально всматривался в них Эйнар. Его охватили знакомые по сложным гонкам азарт и рвение к победе. Без них чемпионом не стать, это Олссон давно понял.

— Сдавайся, тварь! Я сильнее тебя. Ты мелкая, вонючая пакость, налипшая на кожу этого мира. Возомнил себя великим завоевателем? На что ты способен, кроме как лежать в гробу и играть в виртуальные игрушки?

Эйнар шипел, перемежая слова матерными выражениями, почерпнутыми из разных языков Земли. Гринд сопротивлялся все слабее и слабее, ошеломленный напором. Сознание Эйнара ухнуло в прорвавшийся кокон, окружающий сознание противника.

Олссон увидел перед собой свое же лицо, испугавшись яростно горевших глаз, теперь действительно похожих на яркое сияние. Еще он увидел, как тонкие нити, тянущиеся в разные стороны, задрожали, и солдаты за его спиной зашевелились, поднимая оружие. Эйнар с силой рванул нити, обрывая их одну за другой. Солдаты упали, корчась на полу, как пораженные током.

Гринд дернулся из рук, но Олссон держал крепко, мысленно продолжая рвать связи. Он задыхался от усилий, но мелькающие перед глазами картины помогали ему удерживаться в сознании. Вот он увидел, как падает на дорогой ковер анор с венцом на голове, как замирает над распотрошенным телом какого-то животного седоволосый анор, как теряют связь с окружающим миром гринды: солдаты и операторы и, как марионетки без поддерживающих ниток, валятся на землю аноры самого разного ранга и социального положения.

Эйнар мысленно брезгливо отряхнул руки, чувствуя себя так, словно влез в паучье гнездо. Связь с гриндом разорвалась, когда сознание последнего погасло.

Тяжело дыша, Олссон отпустил его и почти упал на стул. Хотелось закрыть глаза и уснуть на сотню лет. Он чувствовал себя грязным, не физически, а морально. Так было, когда Стиан рассказал ему про допинг.

Из последних сил Эйнар попытался активировать портал, но успел только увидеть разрастающееся окошко… куда-то.

Открывать глаза не хотелось. Эйнару казалось, что болят даже ресницы, которые весят по тонне каждая. Он тяжело вздохнул и попытался перевернуться на бок, но у него ничего не получилось. В голове взорвалась острая боль, вынудившая Олссона застонать. Он не понимал, где находится, мысли путались, как давешние нити гринда.

Рядом кто-то появился, Эйнар ощутил это всем телом. Прохладная рука легла на лоб, принося избавление от боли.

— Эйнар, очнись. Тебе нельзя больше спать. Эйнар!

Ао… Аорис зовет его…

— Эйнар. Эйнар… Просыпайся.

Олссон разлепил пересохшие губы и прошелестел:

— Ао… Дай попить.

Ему приподняли голову, и губ коснулся холодный ободок чашки. Эйнар жадно выпил кисленький отвар каких-то незнакомых трав или ягод, и это помогло ему очнуться. Он даже попытался открыть глаза, но получилось далеко не сразу.

— Эйнар! Посмотри на меня!

Это Эйнар был готов делать с радостью и энтузиазмом. Если бы на них хватило сил. А так он лишь слабо улыбнулся встревоженному шинитару.

— Не засыпай! Выпей еще это.

Ао снова поднес к губам Эйнара чашку. На этот раз снадобье оказалось горьковатым, но и его Олссон выпил, утоляя жажду.

В помещении появился кто-то еще, но Эйнар не сумел рассмотреть, кто именно.

Сухие, теплые ладони легли ему на виски, создавая в голове приятный и легкий вакуум. Потом ладони сместились на грудь, живот, вливая в ноющее от боли тело Олссона энергию.

— Он выложился полностью. Никогда не видел такой сильной потери жизненной силы, — голос показался смутно знакомым.

— Но он выкарабкается, Шинит-Ияс? — тревожно спросил Ао.

— После того, что он натворил, я в этом даже не сомневаюсь, — развеселился Ияс. — Позже я пришлю кого-то из шинитов, мы будем продолжать подпитывать Айра. Буди его почаще и давай настойку.

Эйнар больше ничего не слышал, погрузившись в сон.

Следующее его пробуждение было более продолжительным, но окончательно он пришел в себя только через несколько дней. Ао все время был рядом — Эйнар чувствовал его присутствие. От Аориса шло ровное тепло, помогающее Олссону гораздо больше магической подпитки шинитов.

Пару раз приходили Кирис с Сайтором, но Эйнар был слишком слаб, чтобы вести с ними длительные разговоры. Он даже не успел дослушать рассказ о том, что произошло в замке гриндов после того, как потерял сознание.