Он говорил так спокойно, что я даже не решилась закатить истерику. Я попробовала кашу – вкусно. Мужчина отвинтил крышку термоса, наполнил ее дымящейся жидкостью и тоже протянул мне. Чай пришелся как нельзя кстати, я с удовольствием выпила его маленькими глотками, согревая руки о крышку-чашку.

– И где же я буду обитать?

Слова давались с трудом, будто я спрашивала о каких-то глупостях, не имеющих значения.

– Скоро узнаешь.

Исчерпывающий ответ, прерывающий всякие попытки продолжить беседу.

Мужчина складывал пакеты и пустые банки в целлофановый мешок. Туда же отправилась пустая тарелка из-под каши, которую я съела, надо отметить, с превеликим удовольствием. Наверное, сказалось трехдневное голодание. Он завязал пакет и положил в сумку. Надо же, какой аккуратный, не хочет загрязнять окружающую среду. Взяв ведерко с водой, затушил костер. Потом отнес ведерко и котелок в дом. К тому времени совсем рассвело, и я поняла, что за дом приняла грубо сколоченную избу с плоской крышей. Это даже не изба, а времянка, эдакий охотничий домик.

Какой же он высокий и как грациозно двигается! Я снова залюбовалась незнакомцем. Не могла поверить, что мы в лесу, а не на светском приеме. Он не вписывался в окружающую обстановку.

Все время я сидела на бревне и следила за его движениями, догадываясь, как это глупо выглядит со стороны.

Удивительно! У него даже ботинки не запылились, пока он наводил порядок на поляне. Я сама себе поражалась. Первый раз внешность мужчины до такой степени меня заинтересовала. Так увлеклась, что забыла о собственном горе.

– Пойдем. – Он остановился передо мной и протянул руку, видимо, чтобы помочь встать с бревна.

– Куда?

Только тут я поняла, что он собирается вести меня куда-то против воли. Это напоминало похищение, только не совсем обычное. В роли похищенной я себя не чувствовала. Напротив, испытывала безотчетное желание следовать за ним хоть на край света. Однако что-то внутри меня противилось этому желанию, не позволяя протянуть руку.

– Ты последуешь за мной и будешь делать то, что я велю.

Глаза смотрели, не мигая, засасывая в черноту, голос доносился словно издалека. Протянула руку, не отдавая себе в этом отчета. Его лицо совсем близко. Запах парфюма, тонкий и экзотический. Его размеренное дыхание слегка обдавало лицо, охлаждая разгоряченные румянцем щеки. Глаза засасывали все сильнее, порабощая волю.

– Следуй за мной, – услышала я и, как болванчик, кивнула. В голове ни единой мысли, кроме желания исполнять малейшую его прихоть.

Мы медленно брели по лесу. Люблю лес в начале октября, в багряном убранстве, пахнущий грибами и прелыми листьями, шуршащими под ногами. Но сейчас я этого не замечала. Видела только стройную высокую фигуру впереди и следовала за ним, сохраняя дистанцию. Мне казалось важным идти именно на таком расстоянии, словно приближение или удаление грозило катастрофой.

Не помню, сколько мы шли. Иногда мне казалось, что мы идем уже целый день, но, когда он внезапно остановился, подумалось, что мы прошли сосем маленькое расстояние.

– Тебе нужно передохнуть. – Он повернулся ко мне и указал на гору сухих листьев возле толстого ствола исполинской сосны.

Только тут я поняла, что ужасно устала и еле удерживаюсь на ногах. А как они гудели, когда я вытянула их, опустившись на импровизированное сидение. Он присел рядом, и я в который раз поразилась, насколько нелепо он смотрится в лесу. В отличие от меня, у него даже дыхание не сбилось. Краем глаза наблюдала, как равномерно вздымается его грудь. Мое же лицо дышало жаром, лоб вспотел, волосы прилипли к щекам и лезли в глаза. В то время как его оставалось спокойным и безмятежным, волосы по-прежнему красивыми волнами обрамляли идеальный овал, будто этот тип только что вышел от парикмахера.

– Можешь говорить, – не поворачивая головы, произнес он, а я вдруг поняла, что сижу и беззастенчиво разглядываю его профиль.

А до того, как он разрешил, я не могла разговаривать? А ведь и правда, всю дорогу мы молчали. Не замечала раньше за собой такой задумчивости. Странно все это…

– Куда мы идем? – задала я первый, пришедший на ум, вопрос.

– Туда, где я живу.

– А где ты живешь?

– Скоро узнаешь.

– А как к тебе обращаться?

Он повернулся ко мне и какое-то время молча рассматривал. Под его взглядом я невольно захотела выглядеть хорошо. Руки сами потянулись к волосам и заправили их за уши.

– Можешь называть меня Филипп.

Вот как? Филя, Филя, Филиппок?.. Я усмехнулась. Ну и имечко! Первый раз заметила на его лице что-то типа недовольства. Видно реакция моя не понравилась, поэтому ненадолго нахмурил брови.

– И зачем я тебе понадобилась, Филипп? – спросила я, сделав ударение на его имени. Правда, получилось это ненамеренно.

– Всему свое время. Узнаешь…

– А сейчас, значит, нет, – удовлетворенно кивнула я. Заранее не рассчитывала получить ответ на этот вопрос.

– Ты меня гипнотизируешь, Филипп?

Он уже откровенно хмурился и буравил меня взглядом. А я ничего не могла с собой поделать, хотелось повторять его имя на все лады.

– Так проще избежать осложнений, – ответил он.

А осложнениями он называл, по всей видимости, мое нежелание идти с ним. Мог бы поинтересоваться для начала. Вдруг, я бы согласилась попутешествовать по доброй воле? Сама-то я знаю ответ на этот вопрос? Со смертью Витали что-то надломилось во мне. Не то, чтобы пропало желание жить. Только… жить так же, как при нем, не хотелось. Может так и надо, взять и поменять все одним махом? Не считая Раи, особо близких людей в моей жизни не было, вернее не осталось. Рая… она, конечно, будет волноваться, если я не найду возможность дать ей весточку. А остальные… на остальных плевать.

– Надолго я ушла из дома? – Чуть не добавила «Филипп», вовремя прикусив язык.

– Навсегда.

– Как?.. – опешила я. – Навсегда-навсегда?

Он лишь кивнул и отвернулся, с неудовольствием разглядывая свежий срез на коре дерева, растущего рядом. Зрелище ему явно не нравилось, он сосредоточенно хмурил брови. Потом покопался в сумке, достал маленькую баночку, подошел к дереву, смазал срез каким-то средством из этой банки и перевязал собственным носовым платком. Я с удивлением наблюдала за ним. Скажите пожалуйста, какие мы чувствительные! Что это было: показательные выступления или приступ особой близости с природой?

– Отдохнула? – спросил он, когда закончил «лечить» дерево.

– Ну, так, не особо…

– Тогда, идем дальше, – он протянул руку, и мне ничего не оставалось, как подать ему свою.

Какая у него теплая и мягкая ладонь! Прикосновение было так приятно, что я невольно на мгновение закрыла глаза. Открыв, увидела его глаза, обволакивающие меня чернотой.

– Не надо, – попросила я. – Я и так пойду с тобой.

– Тогда, без фокусов и молча, – согласился он и выпустил мою руку. Оказывается, он до сих пор ее удерживал в своей. За ощущением комфорта я даже не заметила этого.

Филипп развернулся и уверенно пошел вперед, лавируя между деревьями и не оглядываясь назад. Он передвигался так быстро, что я едва поспевала за ним. В прошлый раз мы тоже так быстро шли? Неудивительно, как много времени мне потребовалось, чтобы прийти в себя.

Пару раз я готова была окликнуть его и попросить идти помедленнее, но вовремя вспоминала о приказе молчать. Зато, думать мне не запретили, чем я и занялась.

Я уже должна находиться на работе. Рая, наверное, оборвала телефон, пытаясь до меня дозвониться. Представляю, как она переживает. Только тем себя и успокаивала, что от меня ничего не зависит. Попроси я Филиппа разрешить позвонить подруге и предупредить, что какое-то время буду отсутствовать, наверняка нарвусь на грубость или что-нибудь похуже. Мелькнула мысль убежать, но я ее тут же отбросила, посмотрев в спину идущего впереди мужчины. Он словно летел, а не шел. Я пыталась определить, касаются ли его ноги земли? Так увлеклась этим занятием, что не заметила большую кочку, споткнулась и полетела на землю. Локоть пронзила резкая боль, и, первый раз за последние несколько дней, из глаз брызнули слезы.