- Седой, что ты скажешь?

Седой ковырнул кончиком языка уголок расколотого зуба спереди.

- Та мне до фени. Пацаны, присаживайтесь и давайте уже начнем. Атаель, привет! Я за Мной, не строй тут из себя Короля Королей, давайте уже все сядем, обсудим и разойдемся. У всех свои дела.

Соркош весело хмыкнул:

- Блин, да, пацаны, давайте уже.

Комната была комнатой. Все были в комнате и все остановилось на секунду. Кадр перевернулся. Атмосфера немного накалилась, хотя в этих отношениях, которые сейчас будут выясняться, температура отношений лишь немножко выше, чем в других частях их отношений.

Кто начнет?

- Вне зависимости от того, что текст Сквозь закончен, я считаю, что этот разговор должен состояться, - сказал я.

- Абсолютно согласен, но я не знаю, о чем должен быть этот разговор, - сказал Я за Мной.

- Давайте тогда разберем те факты, которые мы знаем, - сказал Рон - мы знаем, что этот разговор как-то касается Сквозь или Сквозь как-то его касается. Одним словом, Сквозь точно здесь замешано, иначе непонятно и абсурдно, что мы все тут.

- Мне нравится подход, - поддержал Атаель - согласен вести разговор в таком русле. Мы знаем, что мы - персонажи текста Сквозь, поэтому Сквозь определенно нас касается.

- Мои персонажи - совсем не мои персонажи, - сказал Я за Мной.

- Да, вот и открыл для себя что-то, - сказал я.

Все замолчали в тупике. Комната обдавала всех предметами.

- Если я все правильно помню, мы должны обсудить стул, - сказал Я за Мной.

- Спасибо, что сказал, - цокнул Седой.

- Извините, - сказал Я за Мной, - я пытаюсь думать в нашем направлении; каждый из нас должен дать факты, которые неизвестны другим. Мне кажется, так? Атаель, что скажешь?

- В теории звучит правильно. Начинай.

- Я уже только сказал факт. Теперь кто-то из вас.

Все замолчали.

- Все факты каждого скрыты от каждого из нас, - сказал я - по логике, только ты, Я за Мной, должен знать все факты.

- Я бы согласился, но как оказалось, я тоже персонаж текста Сквозь, - сказал Я за Мной.

Все обернулись ко мне. Я сидел в игровом баре и должен был сказать хотя бы несколько слов. Я не знал, что им сказать. О чем должен быть разговор? О Сквозь. Это все мы знаем.

- Факт: я не являются персонажем текста Сквозь, - произнес в комнате я свой голос.

- Это уже не так, - сказал Атаель, - твоя строчка является строчкой диалога в данном тексте, ты уже персонаж. И если я насквозь просмотрю этот текст, то увижу еще следы тебя. В начале.

- Может быть, не знаю, мне все равно, я не являюсь буквами в буквальном значении. Вы - буквы. Я - не буквы.

- Тоже правда. Но отчасти. Можно долго спорить, - сказал Атаель.

- Спорь.

Седой по-обезьяньи напряг тело, плавно дернулся и пересел на другую ногу.

- Получается, что это все творишь ты? - спросил он.

- Получается, что так, - сказал я.

- Нахуя? - спросил Седой.

- У меня нет такого вопроса. Наверное, это красиво. Неважно, красиво или нет. У меня такого вопроса. Я просто это делаю.

Рон посмотрел в потолок.

- Вопрос, - спросил он - тут появляются и другие персонажи - Эммануил тут лазил вроде, другие...

- Простите, - перебил я голосом - Эммануил и сейчас, как односложный персонаж наблюдает комнату вне комнаты. Да?

- Факт. Не отклоняемся от темы разговора, - сказал Я за Мной, - кстати, я это знал.

Стало скучно.

- Да, - произнес я в комнате голосом, - конечно, знал, ведь ты - это я в прошлом. Всего лишь. Я разговариваю с собой в прошлом.

- Факт.

- Да по сути дела весь этот разговор, все эти строчки в тексте - это разговор одного с самим собой, - сказал я.

- Шиза, - улыбнулся Седой.

- Не совсем, - сказал я, - таким образом были рождены персонажи. Ничего особенного нет, зачем только сталкивать их вместе в одной комнате для препарирования, я не понимаю.

- Нельзя сказать, что я сталкиваю нас всех специально и что я это изначально продумал, - произнес я в комнате голосом - так получилось, меня это тоже, в какой-то мере, удивляет...

- Что с нами будет? - спросил Соркош.

- Ты разобьешь голову об стену, когда мы выйдем из комнаты, - произнес я в комнате голосом.

- Я умру?

- Отчасти да, Соркоша больше не будет.

- То есть это метафоричная смерть?

- Нет, Соркоша больше не будет.

- Никогда?

- Я понимаю, что в моих силах тебя воскресить потом, но я хочу другого.

- Зачем тогда ты меня написал?

- Я прошу прощения. Я не писал. Ты написался.

Молчание.

- Я тоже твой персонаж, - сказал Атаель.

- Но ты больше, чем все мы. Ты наша совесть, - произнес я в комнате голосом.

- Вот ты мне скажи, о чем эта вся история? - спросил Седой.

- Я не знаю, - произнес я в комнате голосом - я лишь предощущаю.

- Ты хочешь какую-то мысль донести или что? - спросил Рон.

- Я не знаю, я просто это пишу.

Молчание.

***

Я не помню как тебя зовут

Я помню только сердца стук

Не твой

Соркош оцепенел. Все возможные жуткие страхи в миг вложились в голову, полуреализовались по блуждающей будущей линии жизни, разомкнулось спокойствие, абсолютный конец всего одурманивал, берег от теплого сытого сознания бесконечных слов. Соркош взял в правую руку бутылку с водой, в левую взял дешевый, с виду граненный, но с частичками пластмассы, стакан и налил в него прозрачную жидкость - воду. Соркош сидел в кафе за круглым деревянным столиком. Красивые молчаливые люди вокруг, которые не трогают тебя стеклянными колбами, не вносят в твою жизнь свою жизнь и не пытаются раскроить наши души на части и в мелкие никакие узоры. Средний чек выше, еда дороже.

Соркош ощущал, что если пропадет сейчас, то ничего не пропадет вообще. Каждая отдельная частичка, которая не имеет за собой функции шестеренки, не влияет на бытоописание. Никак не проверишь. Пропадет твоя глазастая внедряемость в мир, твои пальцы, твои уши, твои руки и неброские колени. Кожа натягивается, словно не дышит, словно не видит, словно ничего этого нет. Соркош вспомнил быстрые вспышки паники, которые были у него по поводу моего наблюдения за ним. Как хорошо, что текст выжат и Соркош материализованный сидит в кафе за круглым деревянным столом. Как хорошо, что нет ничего мешающего убежать вдаль перспективы, пусть перспектива не ссужается и не притягивает. Беог на месте. Место на бегущих линиях, уходящих уходящих, плывущих, скользящих, скоростных, движущихся, а Соркош стоит на месте и двигает плечами. Вот и жизнь. Вот и я есть сам изсозданный. Из глины и мяса, из родителей и друзей, из детской площадки и случайных слов, из моря всего хаотичного и условно структурированного.

Соркош посмотрел в окно. Вечер; отражения ламп и зала ложились слоем на окружающее пространство вокруг здания - в линию перед окном, вокруг здания по кругу. Дорога наклонилась справа налево, если сидеть с Соркошем рядом и смотреть в окно вместе с ним. Человеческие существа двигаются по заданным параметрам, двигают транспорт по асфальту, фонари еще не зажглись, но окна светятся включенными лампами внутренних помещений. В момент взлетает и падает, слова растекаются в воздухе, буквы и предложения соединяются в ассоциативные тексты, следуют друг за другом, и пускаешь руки наутек по клавишам, по внутреннему почерку, держащему шариковую ручку или облезлый карандаш, как уж повезло тебе в этот момент.

Соркош представил, что встретит дорогого знакомого из прошлого. Глазами в глаза, привет привет, у меня вот такие дела, вырвешь что-то вскользь из проходящего контекста за последнее время, смущенное явление человека перед человеком, разные наполненности, слишком разные, чтобы раскрыть их вдруг и переломать себя поперек. Вдох не дает возможности слиться с человеком, он дает лишь представление слияния и четкое мыльное ощущение пронизывающего стержня, божественной силы и хлопочущей чайки, уводящей вверх вверх и снова опускающейся вниз, но лишь проекция наоборот, чайка вверх вниз вверх вниз с какой стороны ты смотришь? Переворачивая голову наоборот - летишь или падешь вниз, переворачивая голову наоборот - летишь или падаешь вверх.