твоя сумка задела кофе. Завязалась ссора, и ты пошел за неё в кабинет Джереми и убил

её. Вот почему кнопки были на полу. И поэтомутебе были нужны еще кнопки, потому что

старые остались на месте преступления.

– Когда я уходил, она была жива. Это есть на пленке.

– Там есть женщина в меховой шапке, которая уходит через десять минут. Но это была не

она. Это был ты. Ты убил её, а затем вышел через заднюю дверь, спустился по грузовому

лифту, и Грейси появилась на ленте в своей меховой шапочке. Затем ты вернулись

обратно в последний раз. Она уже была мертва.

Андре посмотрел на дверь и посмотрел на нее. Она отошла в сторону, но он только

двинулся с ней.

– А потом пришла Кармелла, чтобы забрать кнопки с Марио, потому что им было по пути

домой, но ты ничего не смог ей отдать. Ведь на кнопках лежал труп.

Андре снова шагнул вперед, пугая Лору. Его глаза выпучились. Щеки покраснели.

Кулаки сжались.

Лора попыталась закрыть рот, но она так быстро думала, что язык начал жить своей

жизнью, отдельно от чувства самосахранения хозяйки.

– Это Джереми разрешил тебе закончить матовую майку? Почему он тебя прикрывает?

– Прикрывает меня? Он никогда ничего не делает для кого–то, только для себя. Он

худший из всех них. Все это – его идея. Думаешь, он всю жизнь собирался жить под пятой

этой старой суки? – Андре в запале пнул сумку и приблизился к девушке. – Ни ты, ни

полицейские даже ни на минуту ни о чем не догадывались. Конечно, я был на пленке,

придя после убийства, но ленивый детектив никогда не спрашивал, был ли я там раньше.

Они хотят, чтобы все это было вручено им на серебряном блюде, как и те покупатели,

которые хотят носить дорогое. Они хотят обед и ужин из Индокитая. Они хотят, чтобы я

все сделал за них.

– Блумингдейл никогда не просил этих кнопок.

– Но ты заметили, как это было совершенно естественно? Я что, ответственный за

кнопки? Или я их раб? Лора, скажи мне. Ты, когда–нибудь теряла что–то дорогое?

Когда–нибудь? Чувствовала шок? – С этим словами он больносхватил девушку за плечи и

встряхнул. – Скажи, что какая–нибудь богатая сука никогда не рушила твой мир.

Он тряс её настолько сильно, что Лоре казалось, что у неё отвалится голова.

– Успокойся, Андре. Ты расстроен.

– Ты чертовски права, я расстроен! – Он снова встряхнул ее. – Ты хочешь испортить все,

над чем я работал.

Его руки переместились с рук на шею, и внезапно стало поздно кричать.

– Тебе не следовало все портить. Не следовало!

Все случилось так быстро, что она не могла вывернуться. Она смогла только хвататься за

его предплечья и пытаться глотнуть воздуха ртом.

Сквозь ускользающее сознание, она услышала дверной звонок. Горло стало сухим.

Мелькали мысли, чевствовала ли Грейси тоже самое, кто у двери, и Руби, когда ей было

одиннадцать, которая нашла её раздетой и замерзающей в прачечной на нижнем этаже.

Руби накинула на нее куртку и повязала шарф. Было тепло.

Она почувствовала запах соленой кожи Джереми и услышала, как он рявкнул приказ.

Впервые она не расплывалась лужицей восторга или даже не радовалась, его голосу,

потому что, Андре только сильнее сжал пальцы. Джереми шагнул вперед, словно мог

что–то сделать. Был звук, разбившийся в её голове на тысячу осколков.

А потом все кончилось. Ее горло болело, голова пульсировала, и локоть болел, где ее

ударили. Повсюду раздавались голоса. Казалось, прошла вечность, прежде чем она

услышала голос, подозрительно напоминающий детектива Канингеми:

- Когда–нибудь ты доиграешься, Карнеги.

Глава 35

Стиралка была сломана, и с этим уже ничего нельзя было сделать.

Лора снова стукнула её, и вода растеклась вокруг бака. Мама покачала головой.

– Думаю, балансир полетел. Нужно достать одежду.

Лора открыла крышку и засунула руку. Стиральная вода всегда казалась более вязкой. Не

известно почему. Может, из–за мыла, а может, из–за грязи.

Вошла Руби с майским «Vogue», открытым на первых страницах, и ткнула фотографию

атласной юбки Лоре в лицо.

– Мы сможем сделать такое в шелке Фуджи? Но до колена? И со складками здесь и под

ребрами?

– Ты вообще ничего не знаешь о том, что на картинке? Конечно.– Лора начала

вытаскивать джинсы, а мама дергала ручки. Они вытащили всю одежду и выключили

машинку. Она довольно задребезжала и громким хлопком остановилась.

– Там же было все три пары джинс! – закричала Лора. Мама отодвинула несчастный

аппарат от стены и принялась осматривать заднюю панель, прикидывая как её разобрать.

– Мы можем попросить у домовладельца новую. – Лора как и мама, и как оставившая

свою работу Руби, были совершенно разбиты.

Она не смогла больше оставаться в «T&C», также как и Лора не могла больше работать с

Джереми. Предложение Пьера Севьена было настоящим, и как только это стало известно,

она с Руби сразу же приняли его. Но это означало шесть месяцев непрекращающейся

работы над линией, а Севьен не торопился их финансировать. Через месяц у них уже

были эскизы и образцы тканей, но Севьон все еще обсуждал и обсуждал. Хуже того, как

только ткани были куплены, им понадобилось место для выпуска линии, они решили, что

выпустят колекцию самостоятельно, но, Руби, как выяснилось, совершенно не умеет

шить. Они решили. Что будут пока жить вместе с матерью, в коричневом каменом доме в

Бэй–Ридже, Бруклин, примерно в пяти кварталах от «Centennial». Лора стала более

серьезной, чем она когда–либо себе представляла. Она не могла позволить обрушиться

критике на себя. И они все оставались сосредоточенными, до тех пор, пока, машинка не

выкинула такой фортель.

– Джонни скажет, что вся проблема в том, что мы её перегружаем, – сказала Лора,

помятуя об их домовладельце, сорокапятилетнем отставном полицейском, который

скупил окрестности в последнем финансовом кризисе.

Руби вздохнула, все еще глядя на журнал, вероятно, разрабатывая план, как вытащить

побольше идей. Она пролистала журнал, остановившись на странице с девушкой на фоне

метели.

– Разве это не твоя куртка?

Лора присмотрелась. На самом деле это была последняя одежда, над которой она

работала с Джереми из невероятно крепкогобукле «Терри Дисторни». Лора прочитала

надпись: «Пальто из валяного букле «Джереми Сент–Джеймс» – двадцать три сотни

долларов». Она вернула журнал Руби.

– Этот парень может превратить любое дерьмо в шоколад на каждом шагу. –

Прокоментировала сестра.

Что правда, то правда.

После того, как все узнали, что Джереми подделывал самого себя, продажи реального и

«поддельного» товара взлетели вверх. Хотя все должно было нанести сокрушитьельный

удар по бизнессу. Оказалось, что зарубежные и интернет–клиенты уже подозревали, что

они получают не настоящий продукт, но потом обнаружили, что их шкафы полны

подлинного «Сент–Джеймса». Люди перепродавали свои подделки по тем же ценам, что

и подлинники, тем самым поднимая им цену. Джереми продолжил продавать свои

подделки с минимальной 10–процентной скидкой, и поскольку он доказал, что может

производить и более бюджетную одежду, заключил сделку с «H&M».

Что касается полиции, то по всем правилам он был преступником, но адвокаты не дали

его тронуть. Не было никакого реального закона против подделывания самого себя.

Шелдон мог подать в суд на имущество Грейси, но через две недели после того, как

Канингеми сломал входную дверь в офис и арестовал Андре за убийство Грейси, Джереми

и Шелдон объявили о своем партнерстве. Они были новыми лучшими друзьями. Лора

подумала, о том, что, не рассказал ли Джероми Шелдону о своем кистозном фиброзе.