издевался над своим персоналом. А еще он был женат на биржевом маклере по имени
Инга, которая, естественно, была покорной и тихой, за исключением работы, по–
видимому, потому что ее бонусные проверки были предметом публичной записи. Если
кто–то действительно хотел его разозлить, все, что им нужно было сделать, это назвать ее
имя и номер, опубликованный рядом с ним в Wall Street Journal.
В отличие от Тиффани, которая всегда смотрела на все удивленным взглядом, он бурно
отреагировал на эту новость, переспросив несколько раз, мертва ли Грейси, прежде чем
Канингеми пригласил его в приемную для допроса.
Хлюпая носом, Тиффани тихо говорила по телефону: «Нет, мама. Пожалуйста, не
волнуйся, ладно?». Затем слезы. «Нет, я не вернусь домой. Я в порядке». Городок, откуда
роддом была Тиффани, был настолько маленьким, что его и на карте–то было трудно
найти. Поэтому она и отправилась в Нью–Йорк. И на родину, подумала Лора, она
приедет разве что на Рождественские каникулы, даже если её тут резать будут.
Пришла Ева, занимающаяся поставкой ткани. Её нужно было отправить по факсу заказы
на покупку.
– Если мой муж услышит об этом, он будет привозить и увозить меня с работы
самолично. – высказала она, едва услышав новость.
К ней присоединились и другие. Люди обычно работали в выходные дни перед показом.
Это было обыденная необходимость. Приезжали покупатели со всего мира, и продавцам
приходилось их как–то развлекать. Помимо этого, нужно было обработать еще кучу
документов, заказать ткани. Плюс ко всему постоянно поступали обычные заказы. С
этими делами управлялись или на выходных, или дома.
Зашел Андре, хотя мастерская и не была по пути в выставочный зал.
– Итак, – важно сказал он, – ты нашла ее. Как она выглядела?
– Мертвой. – без прикрас ответила Лора.
– Это понятно, но ... – он растянул букву «о» и махнул раскрытой ладонью, как бы
призывая Лору продолжить, но опустил руку, видя, что девушка не собирается ничего
рассказывать.
– Привет, Андре. Разве в здании нет камер? Зачем им расспрашивать нас, когда можно
все посмотреть самим. – спросила Тиффани.
– Умничка моя, – сказал Андре и похлопал ее по голове, как учитель из детского сада. –
Где Чилли? Почему здесь нет графического дизайнера? Он посмотрел на стол Чилли, где
на компьютере крутилась заставка, а затем на Лору и Тиффани, как будто они были
виноваты в отсутствии Чили. «Шоу через две недели, а я еще не видел ни одного буклета.
Так почему же этот стул пуст?». Перед каждым показом гостям выдавались буклеты, в
которых были представлены фотографии всех нарядов, предназначенных для продажи.
Они всегда делались в последний момент, но Андре было просто жизненно необходимо
показать свою важность.
– Ты хочешь, чтобы я позвонила ему? – спросила Тиффани.
– Где Джереми? – потребовал он.
– Я его в башне заперла, – огрызнулась Лора, а Тиффани с трудом сдержала улыбку.
Андре не обратил внимание. Он неплохо провел прошлую ночь, судя по мешкам под его
глазами, и Лора с трудом сдержала желание съехидничать на этот счет. Ей пришлось
напомнить себе, что несмотря на то, что Андре был хамом и полным кретином, он был
очень близок с Джереми. И хотя Джереми никогда не утверждал, что они любовники, он в
тоже время и никогда не опровергал этого факта. Собственно Лора никогда и не
спрашивала у него об этом.
Не узнав ничего для себя нового, Андре вышел из мастерской, неторопливой походкой,
держа одну руку в кармане и поглядывая в мониторы коллег. Он постоянно следил, не
сидит ли кто–нибудь на Facebook. Это была его самая отвратительная привычка.
Джереми было наплевать, где ты, до тех пор, пока ты хорошо выполняешь свою работу.
До того как утроиться в компании Сент–Джеймс, Андре работал в клиринговой палате
для розничных продавцов, таких как Centennial и Mitzi's. Вот уж где–где, а там он мог
разгуляется на славу.
Всех, кто заходил Тиффани заваливала разговорами и собственными предположениями о
том, что им делать на месте преступления, об ужасной системе безопасности в офисе и на
менее острые темы. К концу дня каждая женщина в офисе знала, где можно взять
баллончик с перцовым аэрозолем, и даже было несколько человек, успевших выучить
пару приемов самообороны.
Но ничего полезного сделано не было и Лора уже успела отчаяться. Ведь завтра Джереми
вернется на работу, а подготовка к показу и с места не сдвинулась. Когда она закончила
жакет, вокруг стола Тиффани уже собралась толпа. Звучали разговоры о ленивом ночном
стороже, обычном бездомном парне, который утром открывал дверь для работников, о
ценных вещах, оставленных в офисе, и о жутком чувстве, которое, как каждый утверждал,
появлялось когда они проходили рядом с кабинетом директора.
Никто не проронил и доброго слова о Грейси Померанц, кроме обыденного «Я бы никому
не желал такой смерти». Мало кто любил её. Никто не мог припомнить хотя бы чего–то
хорошего о неё. Грейси была известным филантропом. Этаким экспертом по разрезанию
ленточек на открытиях школьных площадок и дополнительных корпусах больниц. Как–
то раз даже рассказывала душещипательную историю о том, как ездила вместе с мэром в
бедные районы Корнелла отстаивать права «сирых и убогих», как она выражалась. Эта
поездка с мэром принесла её немалый успех и теперь она могла купаться в лучах слава.
Но сама она ни о ком не заботилась.
Никто из присутствующих не допускал и мысли, что это Джереми задушил её куском
шермеза. Он был нахалом, нетерпеливым и абсурдным перфекционистом, но он не
убийцей. Порешив на этом, все начали расходиться. Ведь босс завтра вернётся, и
разумеется, надерет всем задницы за неизвестно на что потраченное время.
Когда в 11:30 прозвучали вечерние новости, все срочные дела были завершены, и офис
вновь опустел.
Лора снова осталась одна в кабинете и начала задумываться о приобретении перцового
баллончика. Стены давили на неё, но она боялась надеть наушники, потому что в них
может не услышать, убийцу, подкрадывающегося сзади. Каждый шум увеличивался в
десятки раз. Каждый шелест бумаги, каждый щелчок ножниц, каждый скрип карандаша.
Она накинула муслин на юбку Эмили, заколола ткань, обернула ее вокруг и приколола на
талии. Ткань легла большими полукруглыми складками. Когда боковые швы были
подогнаны, она отколола его. Скрип манекена эхом отдавался стенам пустого офиса.
Когда она выложила ткань на стол, чтобы перенести, щелчок карандаша стал последней
каплей для расшатанных за день нервов Лоры. Макет был сделан полностью, а лекала
еще могли подождать. Решив, что на сегодня она сделала достаточно, девушка принялась
собираться домой.
Ожидая лифт, Лора размышляла о том, как убийца попал в здание. Офис Джереми Сент–
Джеймс находился на четвертом этаже. Как раз на том этаже, где трудно определиться
воспользоваться ли тебе лифтом или же потренировать свою задницу. Как правило, Лора
выбирала второе. Возникал вопрос, а не сделал ли убийца то же самое. И как сама Грейси
Померанц поднялся наверх? А главное, зачем?
Девушка посмотрела на коридор. Офис располагался в старом здании. Между этажами до
сих пор были проложены медные и стеклянные почтовые трубки, а на покрашенных еще
старой краской стенах висели бра. На другой стороне холла были стеклянные
перегородки с именем Джереми, а сразу рядом с лифтом располагались деревянные
массивные двери заднего выхода, выходящие на улицу.
Лифт остановился, и Лора вошла. Она находилась в одной из двух лифтовых кабин.
Вспоминая то, что Тиффани говорила о камерах, она поискала одну на потолке и
наткнулась на стеклянную сфера замазанную маркером. Оставалась надежда, что эта
