потому, что она смогла сохранить в офис, пока Джереми не было. Пьер Севьон теперь

знал её, а значит, она поднялась как минимум на десять ступенек вверх. Обманул бы он её

своим предложением или нет, теперь уже было не важно. И у нее былосвидание с

Джереми. И пусть Стьюи не будет ждать вечно, но вполне может подождать несколько

дней.

Она впихнула в себя две таблетки чего–то сильного, выбрала одежду, немного более

красивую, чем она носила обычно, и вышла за дверь.

Все в мастерской – столы, коробки, стойки, книжные полки – были прижаты к стенам, за

исключением швейных машин, которые грохотали и гудели, как сверла на строительной

площадке. Гардеробные стойки были сгружены в центре комнаты, каждая с листом

бумаги, прикрепленным к палке, с именем модели. На каждой стойке висели пакеты на

молнии с полнымиобразами: браслетами, ожерельями, сумочками, туфлями и

разнообразными аксесуарами в полиэтиленовом пакете, закрепленными специальными

молниями производства Джереми,чтобы не перемешалось. Стойки стояли в порядке

выхода модели, начиная с той, кто будет открывать показ, кончая той, кто будет

закрывать шоу.У каждоймодели было около трех нарядов, и, в среднем, шесть минут,

чтобы переодеться, поправить у стилистов макияж, укладку, и выстроится для выхода на

подиум.

Лора, Тиффани, Чилли и горстка стажеров собрались вокруг стоек, надевая наряды и

аксессуары на вешалки, проверяли и дважды перепроверяли, потому, что одна

неправильная юбка означала неправильную юбку на подиуме. Или, что еще хуже, пустой

подиум, в то время как модель будет переодеваться в правильную.

Лора даже не успела выпить и половину своего кофе. Она поставила его на стол и больше

не сделала и глотка. Каждый раз, когда она собиралась утолить жажду, находилась

работа. Она то гладила, то отпаривала, то подшивала что–нибудь. Головная боль все

усиливалась и усиливалась.

Наконец, кронштейны были подогнаны к деревянным дверям грузового лифта. У Олли

был напряженный день, но он сразу же узнал Лору. Это заставило её понервничать. Её

лицо настолько же запоминающееся, как и у Шелдона. Но беспокойство улетучилось, как

только месячный труд скрылся в недрах грузовика, чтобы через две мили оказаться в

Центральном парке.

Лора вернулась, чтобы собрать вещи. Она была одной из последних, и поэтому

единственной, кто видел, что на столе у Андре не было ничего, кроме степлера и

коробки. Она осторожно подошла. Компьютер выключен. Коробка была запечатана плохо

и доставлена вручную, судя по отсутствию штампов. Лора приоткрыла её и обнаружила

около десяти метров зеленой саржи «Дельфы». Количества достаточного для, пожалуй,

пяти рубашек. Она открыла ящик стола. Пустой. Еще один ящик. Ничего, кроме горстки

крючков.

– Ты идешь? – спросила Тиффани, держа в руках коробку с буклетами и программками –

Никто в восторге не будет, если мы опаздаем.

– Что случилось с Андре?

Тиффани пожала плечами.

– Может, пересол на другой стол?

– Ты видела его сегодня утром?

– Да. А теперь, может, пойдем, прежде чем он убьет меня? У меня буклеты. – Она указала

на ящик в руках.

Лора помогла Тиффани дойти до лифтов. Её руки были заполнены книгами, и она

совсем забыла, что наработу она пришла с чем–то горячим и утешающим. – Черт возьми,

я забыла кофе на столе.

– Хочешь вернуться и забрать? – это был почти риторический вопрос. Двери лифта

закрывались, да и Лоре не хватало руки. Она обреченно вздохнула.

В Центральном парке царил хаос.

Люди сновали повсюду. Норковые, лисьи, соболиные пальто. Кашемир. Мягкая кожа и

блестящие аксессуары. Лора вспомнила, как в прессе муссировался вопрос о мертвых

животных, и закурила сигареты, прижимая телефонк ее уху. На том конце провода её

ответила голосовая почта Бьюкенена. Она быстро бросила сообщение об Андре и его

крючках с рисунками, прежде чем чей–то кашемировый локоть чуть не врезался её в

щеку.

Тиффани стояла у передних дверей, ее руки были полны брошюр. Как правило, Андре

раздавал каталоги, так как он был на передовой между покупателями магазина и

командой дизайнеров. Он принимал заказы и управлял взаимодействиями. Не Тиффани.

– Где Андре? – закричала Лора,стараясь перекрыть шум. Вопрос ушел вникуда. Тиффани

пожала плечами и посмотрела на часы. Шоу начиналось через час. Двери откроются

через сорок минут.

Воздух за кулисами пропитался лаком для волос, дымом сигарет и паром. Стилисты

расставляли коробки с косметикой и тониками для волос. В этом сезоне у Джереми был

глянец и лоск, поэтому волосы девушек должны быть темными и зачесанными назад.

Даже блондинок перекрашивали в брюнеток.

Мама работала на подхвате, чтобы в любой момент что–нибудь подшить в ручную или

изменить, и, когда Лора наблюдала, как она спокойно проворными пальцами управляет

юбкой, она надеялась, что когда–нибудь сможет быть такой же.

Джереми был главным по моделям. Он через свои каналы узнавал, что они делали

накануне, и где были в этот самый момент. Все девушки должны были быть

зарегистрированы для работы в вечерних показах и относительно трезвы и здоровы. Они,

принеся с собой запах сигарет, Джереми каждую встречал двойным поцелуем,

показывая, что все под контролем, мимоходом комментируя их прически и украшения с

предыдущих показов. Он излучал уверенность и спокойствие, и модели, знавшие, что

успех шоу лежит на их плечах, любили его за это. Они собрались вокруг него, прежде чем

разойтись по столикам. Лора не смотрела за всеми, потому что её внимание привлекла

Томасина, хотя ничто в том, что она или Джереми сделали, не должно было вызвать

подозрения. Это были модели. Они вешались на мужчин. Это то, что делали женщины,

когда их мозги были не заняты работой.

Ноэ была среди опоздывающих. Она позвонила на час раньше, и заверила Джереми, что,

не смотря на то, что пропустила пару показов утром, что, несомненно, испортит её

репутацию, его она не кинет. Она не сказала, где она, или почему нет времени в два самых

важных дня в году. Но она поклялась, что будет.

– И ни у кого из агентств нет девушки метр семьдесят? – спросила Лора.

Джереми покачал головой.

– Ты когда–нибудь видела подиумную модель ростом метр семьдесят, кроме Ноэ? Его

терпение было на исходе, как и его дыхание. Пришлось согласиться. За пять лет работы

Лора не видела такую невысокую модель. Ноэ была почти карликом.

Ей потребовалась секунда, чтобы взглянуть на кронштейн Ноэ и найти выход. В лучшем

случае это было плохое решение, и оно создавало много вопросов и шума. Все будут

говорить, что нельзя просто взять и поставить девушку на подиум, по тому, что по

подиуму нужно знать, как ходить, как смотреть, как нести одежду, чтобы она ни

смотрелась на тебе мешком. Одна девушка с плохой походкой способна испортить шоу. И

слово «как надо» встречалось тысячу раз.

Джереми стоял у выхода на подиум, выглядывая из–за занавеса. Половина аудитории

уже была усажена, и первые модели одежде с вышивкой уже выстроились перед сценой.

Над ними висела рукописная табличка, которую они проклинали, но всегда повиновались

и никогда не забывали: «УЛЫБАЙСЯ!».

И Лора знала того, кто мог улыбаться, даже если все шло наперекосяк.

– Джереми! – Он повернулся к ней. Выглядел ужасно. – Я знаю того, кто может выйти за

Ноэ.

Все моделисделали вид, что не слушают.

– Веди её сюда.

– Ты даже не хочешь узнать кто это?

– Нет, – сказал он, снова выглядывая из–за кулис. – Просто приведи её.

Лора поискала Руби глазами в толпе. Выйдя из–под пресса людских тел, шума и дыма,

она принялась яростно строчить смс: «Ты нужна за кулисами».