– И?

– За пределами 2–ой авеню нет ни одного мопеда. Я погибну. И в довершении они

передвинули Надала в ваш портновский район, потому что его девушка работает на

пятьдесят пятой. Они думают, что заставят его работать, если она вмешается. Как будто

это может случиться. А мне теперь кататься от забора к забору богатых придурков,

которым лень из дома выйти. Ты знаешь, сколько Надал перевозил грудного молока? У

этих сучек из Грамерси – Парк есть еще и кормилицы! А доставка еды?! Ты только

послушай, одна тетка питается исключительно Хэппи Милами из МакДака! И ему

приходилось доставлять, больше чем вмещалось, в багажник.

Грамерси–Парк, где до сегодняшнего момента работал Надал, был своеобразным

районом богачей. Лоре довелось там бывать в первую неделю своей работы с доставкой

пределанного ею же платья. У неё мелькнула мысль, что пару дней назад, Надал так же

мог быть там, а, следовательно, мог что–нибудь слышать о Грйси Померанц. Что она

могла делать перед своей смертью. Это конечно была слабая надежда, почти пустая трата

времени.

– Господи, какой же я идиот. Все болтаю о себе. Тебе полицейские с тех пор не

беспокоили? – спросил Стью.

– Нет, – затем она добавила. – Ты должен позвать Надала сегодня выпить. В «Serious».

– Знаешь в чем самая большая беда? – спросил он. – Я не смогу видеть тебя в течение

дня.

Стью внимательно посмотрел на неё в повисшей тишине. Чтобы избежать этой

неловкости, Лора обернулась к Дэвиду, на стойки рецепции

– Я должна идти. Мы по–прежнему будем видеть друг друга. Не волнуйся, – она сжала

его руку. Он ей нравился, и если бы она не была так безнадежно влюблена в Джереми

Сент–Джеймса, то возможно и ответила на чувства Стью.

Когда она проходила мимо стойки регистрации, снова зазвонил звонок, и Дэвид

улыбнулся ей, нажимая на кнопку. Такая простая вещь, но она заработала благодарное

отношение к себе навсегда.

Лора пролистала каталог вещей на примерку. Многих не хватало, в частности изделий из

джерси, и, в общем, без руководства Джереми, еще несколько работ не были выполнены.

Мама работала надвязаными фрагментами для платья «Аманда», и принесет их, когда

доделает.

– Готовы? – Тиффани позвала её с примерочной.

– Да. – Лора оттолкнулась от стола.

Андре остался, глядя на экраны компьютеров. Он перехватил ее на пути в примерочную.

– У нас есть десять метров «Bonnie Twill». Можем забратьих с «Делфи Грин». – Он

показал ей какую–то бумажку, но у нее не было времени, чтобы рассмотреть её. –

Оставлю её на твоем столе.

– Джереми убрал «Делфи Грин», – сказала Лора.

– Он вернул его сегодня утром. Я виделся с ним. – Тон Андре был настолько

угрожающим, что Лора физически почувствовала опасность. Но это больше разозлило её,

нежели напугало.

– У вас есть документ подтверждающий перевод этой ткани?

– Мне нет нужды, показывать тебе документы, доказывающие мою работу, не так ли?

Это заставило ее замолчать. Хотелось сказать что–нибудь колкое, но она решила, что

лучше будет промолчать, чем говорить, что она действительно думает.

– Спасибо, – сказал он, и исчез в облаке лосьона и геля для волос.

Кармелла пробормотал через плечо Лоры: «Господь снизошёл на нас»

Тиффани подхватила: «А что с саржам? В «Делфи» он зеленый? Мы не смогли получить

ничего, чтобы сочеталось с ним. Я имею в виду, что его исключили именно по этой

причине. Как с ним быть?

Кармелла отмахнулась от Тиффани.

– Если я вижу, то спрошу.

И они исчезли в примерочной на следующие шесть часов.

Глава 11

Примерки – это очень серьезное дело.

Сама примерка достаточно муторное занятие, за которое моделям платят больше двухсот

долларов за час работы, которая заключается в стоянии или хождении по команде

дизайнера. Сегодняшняя модель была идеальна во всех планах. Она была средних

размеров, непритязательна, и, самой главной её особенностью было то, что от макушки до

кончиков пальцев она вписывалась в большинство женских размеров. Трудно было найти

подобных моделей. Большая часть из них боялась набрать вес, а те, кто не боялся, и вовсе

оказывались беременными. Теория мира моды заключалась в том, что, то, что хорошо

сидит на идеальном теле, подойдет и большинству потребителей. Все нюансы: окат плеча

и предплечья, шаг рисунка, – подгонялись так, чтобы у клиента было ощущение, что это

предназначено специально для него. Таким образом, прежде чем наряд попадал в

магазин, он претерпевал множество изменений. От возвышенно идеального, до

подходящего всем. Поэтому подгонка одежды на модель с более или менее стандартными

формами предвещала меньше изменений в исходном лекале при переделке на продажу.

Примерка же для подиума была немного другой. Не обязательно чтобы одежда сидела на

модели как надо. Она должна выглядеть как надо. Какой длины должна быть эта юбка на

модели? Соответствует ли этот жакет основным изделиям? Если наденем поверх жилет,

нужно ли будет удлинять рубашку, чтобы она выглядывала? По этой причине моделям

так часто отдавали их наряды. Они подходили только причудливо высоким, неприлично

тощим девушкам, которые шли по подиуму. Примерки были быстрыми и хаотичными.

Было несколько моделей и сотня стажеров, некоторых из которых знали по имени, а

некоторые были «Эй, ты». Вокруг витал сигаретный дым. Кое–где в руках замечались

фляжки. И бесконечные разговоры. Но это была не вечеринка. Все было серьезно.

Потому что модели подиума делали в десять раз больше, чем совершенно обычная

девушка, и ничто не заглушало смех так, как деньги.

Лора приколола изделия и немного посплетничала с моделями. Кто где работал, кто был

уволен, кто был королевой драмы, кого снимали с показа. Эти девушки были настоящей

голубиной новостной почтой. Они видели всех, завоевывали доверие, говорили открыто,

но не слишком открыто, и сплетничали, как сороки. Если вы искали работу, вам просто

нужно было спросить подходящую модель. Если вы ищете помощника, спросите модель с

подиума. Если бы вам предложили работу, но вы не знаете, подходит ли вам это место, то

у моделей было достаточно анекдотов, чтобы дать вам понять, что за компания. А если не

она сама, то всегда найдется парочка знакомых, которые что–то где–то слышали.

Пока они сплетничали, Лора узнала, что Кальвин ищет модельера, и что там текучка

кадров, потому что как офис, так и их одежда слишком строгие. Она мысленно сделала

пометку – отредактировать резюме.

Были и шепотки по поводу отсутствия Джереми. Кто–то из моделей спросил о нем

напрямую, пока Лора сидела на полу и подделывала на коленях штаны на Томасине Вент.

Она знала, что позже девочка, невзначай спросившая про Джереми, обязательно будет об

этом сплетничать, но в настоящий момент ее держали рамки контракта. Больше всего

этих сплетниц волновал арест. Томасина, одна из трех «наследников ностальгии» из

бывшей Восточной Германии, щелкнула языком, когда Лора заметила, что она видела

Джереми в Рикерсе, как будто было позорно показывать свое лицо в таком месте.

Тиффани работала над Ноэ, которая смирно стояла во все свои метр восемьдесят и

пятьдесят два килограмма. Ее поведение и ее кожа сделали ее звездой. Кожа у неё была

цвета французского жареного кофе, идеальная от макушки до пяток. Прожив полжизни в

Судане, а вторую половину на Гаити, говорила она с заметным акцентом. Её отец был

банкиром, которого переводили по всем свету для решения каких–то финансовых

вопросов, пока он не осел в Порт–о–Пренсе. Чувство юмора у Ное было настолько сухим,

что думали, что его вообще нет. Кроме того, она предпочла компанию дипломатов и