особенно трудные линии. Когда макет был полностью готов, он посмотрел его на свету,

проверив швы, а поле протянул руку и сказал:

– Ты нанята. Твоя работа почти идеальна. Ты не умеешь шить, но ты знаешь, как это

делается. Быстро учишься и принимаешь решения. Приходи в понедельник.

Развернувшись к ней своей идеальной прямой спиной, мужчина выбросил макет в

корзину для бумаг и скрылся за стеклянной дверью мастерской.

Это была их первая встреча. Дальше стало только хуже.

От Джереми исходил одурманивающий аромат. Он похлопывал Лору по плечу, когда

что–нибудь шло не так. Никогда не кричал на нее, и не усложнял ей жизнь, как в прочем,

и другим дизайнерам, мерчандайзерам и т. д. Их были десятки, а вот хороший

раскройщик был на вес золота. Конечно, иногда её посещал страх, что работа у Джереми

полностью убьет в ней дизайнера, но когда он предложил ей работу на полную ставку,

согласилась без колебаний. Просто потому, что знаменитый Джереми Сент–Джеймс стал

для нее «Джереми», и она не могла представить себе работу без него.

Джереми был в паршивом настроении. Это чувствовалось даже через стекло

переговорной. Не то, чтобы она винила его. Он был одет в смешные кроссовки без

шнурков и зеленую тюремную робу. Он подошел к разделяющей их стеклянной

перегородке, снял трубку телефона. Лора подняла трубку. Щелкнула снятая трубка

телефона.

– Это абсурд, – сказал он, в динамик. – Какого черта я еще здесь? Мне тебя, что,

задушить?

Бенито поднял трубку с боку кабины.

– Я бы посоветовал тебе заткнуться.

– Тинто, – сказал Джереми, тыча пальцем в стекло.– Ты вытащишь меня отсюда.

– Послезавтра, Джей Джей. Послушай меня, успокойся.

– Знаешь что? Самое лучшее, что когда–либо случалось со мной, это то, что кто–то

грохнул её. Я в тюрьме, но я свободен.

Бенито постучал в окно, чтобы отвлечь Джереми.

– Разве я не предупреждал тебя?

Лора подумала, что они так и будут обмусоливать смерть Грейси и решила поменять

тему.

– Мне нужно знать, что делать на работе. – вмешаться в перепалку Лора.

Джереми по-прежнему смотрел на Бенито.

– Кто–нибудь из моей компании связывался с тобой? – обратился он к Бенито.

– Еще нет.

Джереми повернулся к Лоре.

– О чем я говорил! У меня есть лишь один компетентный человек в этом офисе.

Остальные лишь каждый день ищут повод свалить оттуда.

– Джереми, все испугались. Они не знают, что делать, будет ли показ, или они просто

должны пойти домой.

– Пятнадцать минут! – раздался голос охранника из угла комнаты.

– Составь, список чего не хватает, – сказал он. Затем повернувшись к Бенито.– Вытащи

меня, – сказал он тоном «за что я плачу тебе деньги».

Список, того, что еще было не готово к пятнице, был не такой уж и большой. Семьдесят

процентов моделей были сделаны либо делались. Но это хорошие показатели для

прошлой недели. Сегодня они должны быть значительно выше. Пока Лора царапала

список огрызком карандаша, которым заполняла пропуск, Джереми рассказывал Тинто

во что превратилась его жизнь.

– Твое алиби под большим вопросом. Никто не видел тебя на фабрике, а в здании нет

камер.

– У нас двести платьев с рукавами, похожие на сугробы. Как думаешь, их кто–нибудь

переделает? Волшебник?

– Твой главный менеджер говорит, что с ними все в порядке.

Джереми откинулся на спинку стула и поднял руки.

– Я оставил Т.О.Р. вчера вечером на рецепции. Где он?

Лора перестала писать и посмотрела на Джереми, вертя карандаш между пальцами.

Прежде чем она смогла спросить, должна ли она высказаться, Джереми грубо рявкнул. –

Говори.

– Вчера вечером ко мне заходил детектив. Спрашивал о Т.О.Р. – Ах. Что это такое и кто

ими занимается, – сказала Лора.

Бенито и Джереми в один голос спросили:

– И?

– Ну, я ему все рассказала. И он думает, что Т.О.Р. потерялся.

– Это было платье «Марди». Запиши, что Йони должна найти его. Сегодня же. Вчера оно

было на рецепции. В отвратительном состоянии.

– Канингеми рассказывать об этом? – поинтересовалась Лора.

– Для этого у меня есть адвокат. Что он еще хотел?

Лора сглотнула.

– Он хотел знать, посещаете ли вы фабрику лично, для контроля работы. Повисла

мертвая тишина, и Лора почувствовала, что их отношения с Джереми меняются. Она

судорожно искала способ как бы по мягче сказать правду. – Я сказала ему, что вы обычно

не ездите на завод.

Бенито заговорил:

– Что именно ты сказала?

– Что у него аллергия на кожу. Она боялась оторвать глаза от списка. Неожиданно

обнаружилось, что она забыла фурнитуру для платья «Аманда». Сердце билось как у

кролика.

– Две минуты! – закричал охранник.

Джереми постучал в окно, призывая вновь поднести трубку к уху.

– Покажи мне список, пожалуйста.

Она поднесла его к окну, и, пока он просматривал его, она заметила отекшие красные

глаза и сухость губ.

– Все, чего нет в тканевом виде, убираем, – сказал он. – Платье «Полинианна» убираем.

Завершите производственные заказы и выполните все из этого списка. Я хочу видеть

фотографии изделий после каждой примерки. И больше не разговаривай с полицией без

Тинто.

– Но ты же никогда не ходишь на фабрику. Ты ненавидишь её.

Он повесил трубку, не глядя на нее. Ей казалось, что он разорвал её линию жизни.

Из утренних разговоров Лора собрала по кусочкам историю Джереми.

По его словам, он родился на портняжном столе. Он не всегда был «знаменитым» или

«великим». Он не родился в семье знаменитостей и не был богатым, счастливым или

легендарным.

После школы, прежде чем послешкольные программы и страхование ответственности за

травмы на рабочем месте для детей прекратили свое существование, Джереми отправился

работать на фабрику своего отца на углу 40–ой и 11–ой. Сначала он нарисовал грузовики

на обратной стороне пунктирной бумаги, а затем на эпические военные сцены, в то время

как его отец играл на бирже, а его мать заботилась об оформлении документов и

бухгалтерии. Устав от военных сражений, он начал следить за выбрасываемыми

образцами. Закройщики нашли это занятным и вложили в его маленькие руки

портняжные ножницы и атласные лоскуты. Даже наняли его на работу в понарошку.

Через многочисленные порезы, айканья и ойканья, через много раз перебинтованные

пальцы, но выучил все азы кройки и шитья раньше, чем таблицу умножения. Так же как

и его старший брат, который уже никогда не вернется с войны в персидском заливе.

Поэтому Джереми не боялся крови.

Он стал заниматься бизнесом, не задумываясь об этом. Он зарабатывал свои карманные

деньги, сметая нитки с полов в течение двух часов после школы, а затем помогая, матери

с гроссбухами. Ни чему специально не учась, он был на подхвате у закройщиков и швей.

Когда он прочно обосновался в швейном мире, модельеры стали платить ему за талант.

Завод на 40-ой улице изготавливал униформу для школ и индустрии общественного

питания. Частные заказы приходили в небольших количествах и не требовали какого–то

большого изменения в работе швейных линии. Когда Джереми научился, делать

изящные вещи у него случилось, первое разочарование. Рабочие вокруг просто не могли

соответствовать его способностям. « Мы делаем надрезы в этих местах, чтобы проще было

сшивать рукав. Когда, образцы отправляются в Китай, мы просто снимаем их с

производства. В любом случае, мы не знаем, что делать с ними дальше». Это стало

пророчеством. В конце концов, эти разочарования стали его собственными, и он решил

изменить старые шаблоны, сделав это своими руками в свободное время. Найдя в глубине

склада хорошие ткани, пошил по новым разработанным им лекалам изделия. Его мать