Опешил парень. Меня еще пуще веселье разбирает.

— Что же ты, друг любезный, приутих-приумолк?

Топнул парень ногой, окатило меня водой ледяной, смех дурной смыло.

— Ну так что, Златко, коль согласится дружинник княжеский двор оставить да сюда за тобой явиться, пойдешь ко мне на службу? Деньгами не обижу, с сестрами видеться будешь.

— А ты кто? — я спрашиваю.

Схватился парень за голову.

— Ох, башка моя дурная. Кощей я, Бессмертным прозываюсь. Не серчай, что подшутить решил, не верил, что старухе незнакомой помогать кинешься. Говорила мне Скарапея, что девицу-колдунью сестрой назвал, говорил мне Ворон, что рыжекосую защищать кинулся — за сказки принял. Согласись, Златко, вовек не пожалеешь. Колдунов ваших я у себя поселил, защиту им дал, племянницу княжескую женой любимой назвал. Неужто злом кажусь?

Помолчал я, подумал, да и согласился. Верил я в Люта, что не покинет меня медведь мой, на зов придет. Не в тереме княжеском, в замке Кощеевом свидимся, а как свидимся — так и не расстанемся. Свистнул Кощей, соскочил из поднебесья конь черный со взглядом недобрым, вскочил Кощей в седло да прочь помчался, а я на поляне ждать остался.

Катится-катится солнце по небу синему, землю пригревает, меня пригревает, сном морит. Дремлю я, конский топот не слышу, Люта рядом не чую, так умаялся, пробудиться не могу. Лют меня зовет, по имени окликает, а мне и глаз открыть невмочь.

— Отоспится Златко твой, — Кощей его утешает. — Не смертный то сон, силы его покинули.

Так и просидел Лют со мной рядом, пока Месяц снова на небо не выехал, а как выехал да вниз глянул, так и зарделся да коня прочь погнал, чтоб на нас не глядеть.