Я устал от этого, устал настолько, что выть хочется! А ещё больше хочется послать всех к чертям, собрать вещи и уехать куда-нибудь к морю. Но этого никогда не будет. Я не настолько смелый, чтобы куда-то рвануть, бросив всё, что у меня есть здесь.
Поэтому мне просто остаётся делать вид. Как обычно нацепить маску надменного мажора в школе, быть послушным и спокойным рядом с родителями, улыбаться и делать вид, что всё прекрасно, перед друзьями. И лишь рядом с одним человеком все мои маски разбиваются на куски.
Но всегда есть что-то хорошее. Осталось всего две недели. Скоро занятия закончатся и мне не нужно будет проводить с ним столько времени. Всё вернётся на круги своя, а чувства забудутся точно так же, как и возникли. Пускай я никогда раньше не любил и не знаю, как себя вести в данной ситуации, но, наверное, проще всего отпустить и плыть по течению. Другого выхода у меня нет…
***
Все оказалось куда сложнее, чем я думал. Держать лицо перед Димой и вести себя так, как будто бы ничего не случилось, – это самая настоящая пытка. Я не мог его видеть, не мог находиться рядом с ним и пытаться что-то ему объяснить, когда внутри меня все разрывалось на маленьких разбитых и убитых Дань.
Ха, это настолько глупо, что самому смешно, но изменить что-то я не в силах. И практически нет злости ни на него, ни на себя. Есть только усталость. Тягучая и всепоглощающая. Мне просто хочется, чтобы всё поскорее закончилось, чтобы я не видел одноклассника так часто, чтобы не было мучительно больно и холодно от его насмешливого презрительного взгляда.
Только вот Звягинцев вел себя не так, как я думал. Он не насмехался надо мной, когда я на следующий день переборол себя и пришёл в школу, несмотря на простуду и страх перед ним. Да, если честно, я боялся. Боялся насмешек, травли и косых взглядов. Но это был не страх стать забитым изгоем, ведь по сути, отношения с этими имбицилами всегда были не очень и я не стремился их наладить. Дело было в другом. Я безумно боялся, что инициатором всего этого станет Дима. Дима, который занимал практически все мои мысли и которого я считал выше всего этого. Да, в Звягинцеве было много дерьма, но тем не менее, он казался мне добрее и человечнее, чем все мои одноклассники вместе взятые.
Но, судя по всему, Дима никому ничего не сказал, чем заставил уважать себя ещё больше. Более того, после уроков он спросил, будут ли у нас занятия, потому что, если я не захочу больше помогать ему, то он поймёт. Я лишь усмехнулся в ответ. Я обещал дойти до конца. Директору, Звягинцеву и самому себе. А бросать обещания на ветер – это не в моих правилах.
Только вот одно дело думать, что ты спокойно продержишься две недели рядом с самым горячим и недоступным для тебя парнем школы, а совсем другое дело сидеть рядом с ним, видеть перед собой красивые руки Звягинцева, смотреть на его длинные пальцы с избитыми костяшками, морщиться, думая о том, с кем именно он дрался на этот раз и когда наконец возьмётся за голову.
Я как будто бы сходил с ума. Я не мог отказаться от занятий с ним, потому что это было уже делом принципа, я обещал дойти до конца, а я никогда не сдаюсь. Но в тоже время все это было для меня мучительно тяжело. Думаю, что для него тоже.
Дима и не пытался делать вид, что все хорошо. Он открыто спрашивал меня о ситуации, которая сложилась между нами, пытался как-то разговорить, долго извинялся за то, что читал мою переписку, даже в кино звал. Но я был непреклонен. Я не знаю, для чего он все это делает, но так ещё хуже. Ещё больнее. Лучше бы он просто меня ударил и послал куда подальше. Я бы это спокойно воспринял. А сейчас… Сейчас есть только неопределённость, от которой я скоро сойду с ума.
Мы сидели в кабинете физики и готовились, собственно, к ней же. Звягинцев, как обычно, сначала пытался меня растормошить, извиниться и как-то наладить наши отношения, после назвал меня упрямым идиотом и сам же предложил заняться физикой, чем невольно вызвал у меня улыбку, тем более, что в этой физике Димка ни в зуб ногой, что опять же его злило и раздражало, поэтому он постоянно ругался и одергивал свою рубашку, то ли нервничая, то ли просто злясь.
- Вот здесь нужно применить формулу и…
- Да черт возьми, сколько можно! – Дима отбросил тетрадку, резко вскочил со стула, заставив меня вздрогнуть и поёжиться от осознания того, что что-то сейчас будет.
Я терпеливо смотрел на него, глаза в глаза, стараясь не отворачиваться, но вздрагивая каждый раз, когда ловил на себе злой и раздражённый взгляд Димы.
- Что не так? – голос дрожит, но я снова пытаюсь держать себя в руках, чтобы просто не сдаться. Не сдаться и не показать ему, насколько я устал, насколько вся эта ситуация разъедает и убивает меня изнутри.
- Да всё не так, Шевченко! – прошипел Дима, падая обратно на стул и закидывая ноги прямо на парту. – Я заебался уже перед тобой извиняться и хоть как-то пытаться наладить наше общение.
- Зачем это делать? По-моему, нас обоих устраивает ситуация, которая сложилась на данный момент.
- Да нихрена и никого это не устраивает! – парировал одноклассник, после чего достал из кармана сигареты и зажигалку, явно собираясь закурить прямо здесь.
Я морщусь, но молчу. Не мое дело, где и что он делает. И уж тем более не мне высказывать ему за все его вредные привычки, хватит уже, достаточно высказались друг перед другом.
- Что не так? – пожал плечами я, стараясь говорить, как можно спокойнее и не сталкиваться взглядом с взбешённым Звягинцевым.
- Дань, я не могу так больше, - тяжело вздохнул парень, всё же засовывая сигареты обратно в карман. – Это напряжение между нами – его можно ножом резать. Меня это напрягает. Терпеть не могу недосказанность. Знаешь, возможно, я неправильно отреагировал на то, что узнал…
- Звягинцев, чего ты добиваешься? То грёбаное признание совершенно ничего не значит! - рявкнул я на Диму, вскакивая на ноги.
Хотелось ударить его, как-то унизить, обидеть. Знаю, глупо, но так было бы легче. Легче пережить всё это, перестать думать и вновь и вновь осознавать тот факт, что мои мечты и желания - это всего лишь дурацкие глупости, которые если и сбудутся, то только в моих мокрых снах.
- Я не говорю, что оно что-то значит, возможно, я снова не так тебя понял, - пожал плечами Дима, - но тем не менее, я устал от этой недосказанности между нами. Давай мы либо постараемся общаться нормально друг с другом, либо прекратим наши занятия. Я справлюсь и один. Осталась всего неделя.
- Устал от недосказанности? – грустно улыбнулся я, осознавая, что эта ситуация в край меня добивает. – А что именно я недосказал? То, что действительно вляпался во все эти чувства, как в дерьмо? Что постоянно о тебе думаю? Что да, черт возьми, я в тебя влюбился и мне самому от этого тошно, потому что я знать не знаю, как себя вести в этих ситуациях?! Это ты услышать хотел, не так ли?
- Дань, - Дима снова тяжело вздохнул и как-то устало посмотрел на меня, - Ты снова говоришь какую-то ерунду.
- Да что ты…
- Заткнись, Шевченко, - рыкнул Звягинцев, - хватит уже всех этих слов. Я не скажу, что воспылал к тебе любовью или что-то в этом роде, просто… Ты мне интересен.
- Я или моя задница? – не сдержался я, с усмешкой глядя на Диму.
- Мне интересно узнать какой ты, - как-то странно произнес Дима, - Понять, кем именно ты являешься.
- Маньяк-убийца, неужели не видно? – фыркнул я, вновь присаживаясь на стул рядом с Димой и беря в руки учебник физики.
- Ты слишком закрытый и непонятный для меня, - проигнорировав мои слова, заявил одноклассник, - Это отпугивает и притягивает одновременно. То ты забитый ботаник, то дерзкий самоуверенный наглец, то закрытый и нервный, а иногда я вижу в тебе милого и смущенного парня. Я не знаю, кто из них реальный ты. Ты практически не показываешь свои эмоции, не даешь мне себя прочитать. И только лишь там, в сети, ты был другой, не картонный, а искренний и как будто бы настоящий. Хотя каков ты настоящий я и не знаю, но очень хочу узнать. У тебя столько масок, что мне кажется, что ты сам в них путаешься. Я хочу увидеть твое лицо.
