– Дядя Боря.

Все верно. Тогда я спрашиваю:

– А кто муж Кены?[34]

– Тетя Ира! – отвечает Саша.

7 января 1946 г. Москва.

Новый год начался скверно: Галка захворала дифтеритом, и сегодня ее отправили в больницу. Форма, к счастью, легкая. Уезжала она охотно и весело, так как любит все новое. Расспрашивала: какие там девочки, весело ли будет в больнице? Считала минуты, которые оставались до приезда машины.

Вливание перенесла мужественно, даже не вскрикнула, так как мама Соня предупредила ее, что папе Абе вредно волноваться и огорчаться.

Очень боимся за Сашу: 4 января мы с Сашей пошли на Сретенку навестить больного папу Абу. Галя и Саша были очень рады встрече, обнимали друг друга, вместе играли. А вечером оказалось, что температура у Гали повышена.

На обратном пути со Сретенки на Ермолаевский Саша изложила мне свои политические убеждения:

– Когда я пойду в школу, – сказала она, – то буду учить французский, английский и русский. А немецкий не буду. Немцы все очень плохие. Гитлер («Гитрер», иногда «Гитрель») очень плохой, хуже Бармалея. Я его боюсь. Если он будет к нам стучаться, ты ему не открывай. Если будет говорить тоненьким голоском, тоже не открывай. Немцы плохие, страшные и не любят хороших девочек.

Про себя Саша говорит:

– Я просто хорошая девочка Саша.

– Мама, ты меня любишь до слез или безумно?

17 января 46.

Галя уже вернулась из больницы. Миновал карантин и для Сашки: она не заболела. Я пока нахожусь на Сретенке, так как ухитрилась заболеть тут воспалением легких. Пришла навестить папу и Галю, помочь маме в уходе за больными и свалилась сама.

Галя веселая, хорошая, каждый день готовит уроки, которые приносит ей школьная подружка.

Галка много читает. Сегодня я услышала из ее комнаты страшный лающий кашель.

– Что с тобой? – спрашиваю я испуганно.

– Тут в книжке сказано, – пояснила она, – что «кашель соседа походил на собачий лай», – вот я и хочу попробовать, как это получается.

Был у нас еще один любопытный разговор.

– Мама, – сказала она. – Я не могу понять, хороший был Колумб или плохой? И его жена – хорошая или плохая? (Галка прочла О. Гурьян «Христофор Колумб».)

– А почему ты сомневаешься?

– Ну конечно, Колумб храбрый, мужественный, – ответила Галя, – но вот он был очень груб с матросами. Или вот его жена. Когда он ей сказал, что хочет перерезать море Тьмы, она ему запретила. А когда он согласился не ехать, она закричала на него и даже упрекнула в трусости. (!)

Это был сложный разговор. Я довольно коряво объяснила, что это только в сказках одни – очень хорошие, а другие – очень плохие. А в жизни, дескать, не так. И даже у Колумба были свои недостатки. А потом подумала, что не в этом дело. Бедняге приходилось так худо, что в его положении любой бы стал грубить матросам.

Саша очаровательно разговаривает по телефону. Сегодня подробно доложила мне, как живет без меня, как скучает.

Саша дружит с Леной и замучивает ее до потери сознания своей нудной просьбой:

– Почитай, почитай!..

18 января 46. Ермолаевский.

Сегодня я вернулась на Ермолаевский. Саша встретила меня целой серией молчаливых глубоких вздохов. А Галя провожала плачем. Может быть, это объяснялось тем, что я не успела дочитать ей отрывок из «Странствия во мраке» Мартина Флавина. Я прочла ей главу «Ему было всего 9 лет и ему очень нужны были санки». Она превосходно понимала, слушала с наслаждением. А когда я начала читать о велосипеде, за мной приехал Шура, и пришлось чтение прервать.

Я, было, хотела объяснить ей, что означает слово «шериф», но она торопливо сказала:

– Читай, читай. Я знаю, это милиционер.

24 января 46.

Саша:

– Мама, ведь я не слушаюсь, почему же ты меня целуешь?

– Я знаю, что делают волки с плохими девочками: они их бьют и терзают…

– Суп – изумительный!

Саше купили воздушный шар. Проснувшись на следующее утро, Саша чуть не расплакалась, потому что большой шар превратился в маленький, с кулак величиной.

– Что ты с ним сделала? – воскликнула она с возмущением.

– Он просто похудел! – ответила я.

На днях Ян Сашин принес Саше шоколадку. Я дала ей кусочек, остальное положила в ящик. Вечером, когда Саша уснула, я несколько раз приложилась к шоколаду сама, да еще угостила Шуру. Утром Саша первым долгом помчалась к ящику. У меня сердце замерло. Но взглянув на шоколад, Саша сказала вполне добродушным тоном:

– Мама, посмотри, шоколадка похудела…

27 января 46.

Галя поет Саше (невероятно перевирая мотив):

– Рыбки уснули в пруду-у-у…

– Почему в пруду? Лучше бы они спали на песочке, – возражает Саша.

Галя говорит:

– Лену я люблю, она хорошая. А Милу не люблю и играть с ней не буду.

– Почему? Чем же она тебе не нравится?

– Она неправдивая. Подлиза. И надоеда.

Этот разговор мы продолжим. Интересно мне, что она имеет в виду.

18 февраля 46. Саше 3 года 9 месяцев, Галке – 8 лет 11 месяцев.

Саша, оправившись от гриппа, говорит о себе:

– Сейчас я встану на свои слабенькие ножки.

– Саша, кому идти в аптеку за лекарством: мне или папе?

– Ты иди.

Я уязвлена: – Почему же не папе?

– Он – долго… – отвечает Саша.

Очень наблюдательный ребенок.

Саша:

– Сейчас я построю домик, мама посмотрит и скажет: «Какая прелесть!»

19 февраля 46.

Мама рассказала мне, что Галя вернулась сегодня из школы заплаканная. Объяснила:

– Мы пели песню «Отцы вернулись к нам домой». А я петь не хотела. Только шевелила губами. Зачем я буду петь «отцы вернулись», если мой папа не вернулся.

Это странно. Мне кажется, она почти не помнит Шуру, почти никогда о нем не расспрашивает, и мне кажется, она не понимает своей потери. Но, видимо, это не так. Я иногда рассказываю ей о том, каким был Шура в детстве. Она слушает жадно. Но сама не расспрашивает. Как-то спросила, правда:

– А папа Шура хорошо учился, когда был маленький?

И еще:

– Папа Шура любил играть со мной?

21 февраля 46.

Вчера, вернувшись с работы, я была ошеломлена известиями о том, как вела себя Саша: она мешала Шуре работать, проткнула карандашом лимон, облила супом телефон (все нарочно), кидала мяч на стол и в зеркало, стучала чем ни попадя по Милиной чернильнице и т. д.

– Я тебя не люблю, – сказала я.

Она покорно удалилась.

– Саша! – крикнула я некоторое время спустя, собравшись укладывать ее спать. Она мигом примчалась:

– Ты меня уже любишь?

22 февраля 46.

Саша сказала только что:

– Мама, если мне позвонят, скажи: «Сашенька устала, она прилегла, позвоните позже». Или: «Она встанет – сама вам позвонит».

23 февраля 46.

Я щекотала Сашку, щипала щечки, дергала за уши. Она все терпела со снисходительной улыбкой, а потом произнесла горделиво:

– Как мама меня любит!

Вчера долго гладила меня обеими ручками по лицу. А потом спросила:

– Приятно?..

Саша поет: