Шура привез Саше игрушку.

– А Галечке? – спросила она тотчас же.

– Будете играть вместе, – ответил он.

– А Леночке? – спросила она опять.

– Папа, он не привез мне слона!

– Кто «он»?

– Ты.

2 сентября 45.

Берта Львовна говорит Саше: – Вот и лето кончается… Как же мы будем с тобой друг без дружки?

– А я хочу с дружкой, – отвечает Саша.

Саша настаивает:

– Лена, давай играть: ты будешь немец, а я русская.

Лена не согласна. Саша возмущенно жалуется мне:

– Мама, ну скажи ей.

– Что же я ей скажу? Не хочет она быть немцем.

– А я хочу драться, я хочу кидать в нее кубики, пусть она будет немцем, а я буду русская!

Саша так вызывающе черна, что Кена зовет ее не Саша, а САЖА.

8 сентября 1945.

Приехали в гости Рая Облонская и Аня Штрих.

Саша рассказывает им:

– Папа Шура привез котят. Одного мне, а другого – больному мальчику Коле.

– Хороший у тебя папа, – замечают гости.

– Да, не жадный, – солидно соглашается Саша.

Саша бьет окружающих детей. При этом вопит так, как если бы колотили ее самое.

Саша говорит Валентине Николаевне:

– Этот медвежонок хочет тебе подариться!

10 октября 45. Ермолаевский, 27, кв. 5.

Галя осталась на Сретенке. Молчит, не протестует.[29]

24 октября 45.

Ата[30] принесла Саше в подарок «Сказку о глупом мышонке» Маршака. Сегодня Саша уселась за книжку и решила читать сама, долго пыталась начать и, наконец, ничего толком не вспомнив, сказала:

– Ну, в общем, кошка съела мышонка…

1 ноября.

Саша зовет частушки свистушками. Поет их охотно, не стесняясь.

Саша с упоением вещает: – Одевают – не плачу! Раздевают – не плачу! Головку моют – не плачу! Кормят – не плачу! Лекарство дают – не плачу! Банки ставят – не плачу! Вот я какая!

4 ноября 45.

Шура допрашивает Сашу:

– Ты зачем ударила Милу?

– Я ее не ударяла.

– Неправда, ты ее ударила.

– Я нечаянно ее ударила.

– Как это нечаянно?

– Я как дам ей… тихонько…

Шура ест простоквашу. Саша:

– Папа, помнишь, как ты ел простоквашу и оставлял мне, помнишь?

– Не помню! – угрюмо отвечает папа.

Но все же дает Саше простоквашу.

12 ноября 45.

Изо дня в день я рассказываю Саше, примерно, такую, более или менее, правдивую историю:

– Жила-была мама Ата. Было у нее двое детей: старшего мальчика звали Тюша, а младшего Паша. Жили они на даче, и однажды мама Ата повела своих детей на пруд. Там она их искупала, а потом говорит: – Я сейчас поеду в город, а вы пойдите в сад, играйте там и качайтесь в гамаке. А на пруд без меня ходить не смейте. И вот мама уехала в Москву, а дети пошли в сад. Тюша был послушный и смирно играл с песочком. А Паше захотелось на пруд, он взял да и пошел туда. Прыгал-прыгал на берегу, да вдруг как упадет в воду!

Тут наступает момент, полный драматизма. Саша нервно притоптывает ножкой.

– Стал он барахтаться, плакать и вдруг видит: с одной стороны бежит к нему Бармалей и кричит: – Вот я возьму тебя, непослушного, к себе в мешок, будешь знать, как ходить на пруд без мамы. Паша заплакал, но вдруг услышал:

– Не бойся, не бойся, я тебе помогу.

Смотрит Паша, а с другой стороны бежит ему на помощь Ваничка Розанов.

Все кончается благополучно: Ваничка добежал прежде Бармалея и вытащил Пашу. Но если Ваничка не появляется слишком долго, Саша, торопя меня, спрашивает: – Мама, а кто бежал с другой стороны?

А иногда, желая, чтобы ей в неурочный час рассказали эту историю, Саша начинает допекать меня наводящими вопросами:

– Мама, когда Паша упал, то кто бежал с одной стороны? А кто бежал с другой стороны? А что кричал Ваничка? А Бармалей что кричал?

Слушать может по двести пятьдесят раз на дню.

Была я сегодня у Гали. Она прочла «Таинственный сад» Бернет – автора «Лорда Фаунтлероя». Я тоже прочла – хорошо, по-моему. Рассказала Гале «Лорда», так, как помнила его. Она слушала, затаив дыхание. Если б нашла – дала бы ей читать «Фаунтлероя», «Маленькую принцессу» той же Бернет и «Маленькие женщины» Луизы Олькот, «Голубую цаплю» – не помню чью[31]. Хорошие были книжки.

Раза три назвала Галю Сашей. Она ничего не сказала, но взгляд у нее был строгий, укоризненный и взрослый. На днях она сказала Изе, приехавшему из армии в отпуск:

– Знаешь, обожди, пока я вырасту, я за тебя замуж пойду.

15 ноября 45.

Саша: – У меня три сестры: Галя на Сретенке, Лена и Мила.

– Мама, ты почему скучная? Вот Леночка, скоро Мила придет из школы…[32]

Запись А. Б.:

19 ноября.

Саша запоминает абсолютно все и все прекрасно понимает. Вчера утром дети шумели и мешали мне спать. Я сказал ей, что она только обещает быть хорошей, но не выполняет обещания.

Сегодня утром я спал спокойно, Сашу не слышал. Когда проснулся, она зашла ко мне:

– Папа, можно?

– Можно.

– Я не кричала?

– Нет, сегодня ты молодец!

– Папа, я тихая?

– Тихая.

– Я хорошая?

– Да, ты очень хорошая.

Но этого ей, все же, было мало.

– Папа, а ты говорил: ты только говоришь – не буду! А сама будешь…

Она решила, видно, получить признание по всем талонам. Я выдал ей таковое. Она была очень горда и довольна. Значит, целые сутки, со вчерашнего утра, она помнила мой упрек.

Уговариваю Сашу не кричать.

И вдруг: – Если бы ты был Сашей, а я была… нет, был… нет, была папой, ты бы тоже кричал!

И хохочет в восторге от своей мудрости, находчивости и неотразимости. Она права, ничего не скажешь!

(А.Б.)

20 ноября 45.

Саша не любит отступать от традиций. Утром, когда я ее одеваю, она просит рассказать о девочке и мальчике, которые изображены на коврике. Когда ее причесывают, она требует повесть о Паше и Тюше. Во время гуляния я, обычно, по ее просьбе, рассказываю ей о том, как заблудился Севочка Барон. Историю я измыслила, такого на самом деле не было. То есть Севочка-то существует, но он не заблуждался.

21 ноября 45.

Саша не любит острых коллизий. Вот, например, на коврике, что висит над ее кроваткой, изображены плачущая девочка и мальчик, довольно равнодушно на нее смотрящий. Я утверждаю, что это брат и сестра. Мама принесла им яблоко, велела поделиться, а мальчик съел яблоко сам. Вот сестра и плачет.

– Нет! – кричит Саша. – Он спрятал яблочко, он просто пошутил! Он не съел, он спрятал! Зачем она плачет?

Коврик этот был подарен тетей Ниной 26 марта 37 г. в день рождения Галки.

Саша колотит Лену. Много раз говорили ей: у Лены болит нога, не смей трогать Лену. А она покается, а потом нет-нет, да и хлопнет опять и именно по ноге. И откуда такая подлость?

22 ноября 45.

Я: – Разве это хорошо, что ты ударила Лену?