– Вы правы, как всегда. Изменить в этой ситуации все равно ничего нельзя, зато можно изменить свое отношение к ней. Просто иногда трудно справиться со своими эмоциями. – Инга скомкала изрисованный листок и бросила его в мусорную корзину.

– Выше нос, Инга Вячеславовна, прорвемся, – ободряющим голосом произнес Звонарев и взглянул на часы. – Ого, уже без пяти час. Заканчиваем упражняться в словесной эквилибристике. Обед на носу.

Инга встала и пошла к Ане. В приемной было тихо, лишь за стенкой раздавались приглушенные голоса Алиевой и ее посетителей. Секретарь сосредоточенно набирала на компьютере какой-то документ.

Проникнувшись обстановкой, Инга тихо спросила:

– Ань, ты на обед идешь?

Аня подняла голову.

– Да, пойду. Даже если эти, – она показала глазами на стенку, за которой располагался директорский кабинет, – еще не выйдут. Замучили меня уже. Чай, кофе, бутеры, печенье, конфеты. И опять по кругу… Уже так натрескались, что им никакой обед не нужен. Так что ставь чайник.

Голоса приблизились, и стало ясно, что сейчас дверь отворится и начальство окажется в приемной. Инга, которой по уши хватило утренней встречи с Изольдой Викторовной, быстро покинула приемную и вернулась к себе в отдел.

Павел Сергеевич по-прежнему сидел за столом, но уже не читал, а складывал бумаги в ящик. Инга подошла к подоконнику и взяла чайник, чтобы идти за водой. Из соседней комнаты вышел Саша Ивановский – на территорию системного администратора можно было попасть прямо из информационно-аналитического отдела. Он был в куртке и явно сомневался, стоит ли ему закрывать дверь на ключ. Инга внимательно посмотрела на него. Вопреки обыкновению, Ивановский был небрит, выглядел невыспавшимся, хмурым и немного лохматым.

– Ин, я не буду дверь закрывать, ок? Я ненадолго отлучусь, ты ведь здесь будешь? – он выудил из кармана шапку и натянул ее на голову.

– Оставляй, мы обедать сейчас будем.

– Там фотки печатаются новогодние, – сказал Саша и через силу улыбнулся. – Если захочешь, посмотришь. Печать минут через пятнадцать закончится.

– Здорово, обязательно гляну. А ты далеко?

– Мне в город нужно, по делам. Я к двум вернусь.

– Хорошо, удачи.

Саша ушел. Инга выключила монитор и с чайником пошла за водой. Проходя мимо поста охранника, она заглянула к Петру Ивановичу, чтобы спросить, покинули посетители Алиевой Академию или нет, но его на месте не оказалось.

Когда Инга вернулась в отдел, Павла Сергеевича тоже уже не было, она включила чайник и полезла в шкафчик за конфетами. Вдруг затрещал мобильный, и она не сразу сообразила, что телефон в дубленке– она его еще не выкладывала. Поняв, откуда идет сигнал, она подошла к шкафу с одеждой. Засунув руку в карман, Инга выудила телефон и задвинула попавшийся ей на глаза вишневый пакет поглубже – он ее раздражал.

Звонил Вадик – двоюродный брат, и на некоторое время Инга почувствовала себя маленькой, когда можно ни о чем не думать и во всем положиться на старшего братишку, когда уютно и нестрашно, когда после чашки горячего чая можно привалится к теплому, знакомо пахнущему боку и забыть обо всех невзгодах. Она подошла к окну и прижалась ногами к горячей батарее, и ей казалось, что упоительное тепло идет не только от бездушного чугуна, но и из трубки, которую она изо всех сил прижимала к своему уху. С тех пор, как в жизни Вадима появилась семья, Инга видела его намного реже и очень скучала. Они всегда очень хорошо ладили, с самого раннего детства, и понимали друг друга с полуслова. Когда Инга смотрела на детей Вадима, то вспоминала их самих в далеком прошлом и виделись ей в его детишках они сами, еще совсем маленькие и беззаботные. От внезапно нахлынувших воспоминаний, на глаза навернулись слезы и Инга, чтобы Вадим не понял, что она плачет, быстро попрощалась.

Наконец пришла Аня, и они сели пить кофе. Инга старательно припудрилась, чтобы не объяснять подруге, почему у нее красные глаза, но вскоре поняла, что ее усилия напрасны – Анюта была так взбудоражена, что вряд ли заметила бы какие-то странности в ее лице.

– Что случилось? – удивленно спросила Инга, всего каких-то десять минут назад оставившая подругу в совершенном спокойствии и не понимавшая разительных изменений, произошедших с ней.

– Ничего не случилось, – быстро ответила Аня. Ее глаза светились нервным блеском, а голос прозвучал фальшиво, и Инга поняла, что она лжет.

Впрочем, это не слишком задело Ингу, которая знала, что рано или поздно Аня сама расскажет, если захочет. Потом Инга спросила, знает ли Аня, из-за чего произошел скандал с Вишенской.

– А Звонарев тебе не рассказал?

– Нет, плавно съехал с темы.

– Да все из-за этих компьютеров, которые должны в четверг привезти. Они с Ивановским давно уже Изольде на мозги капали, что нужен еще один компьютерный класс. Докладную писали, которую, между прочим, Алиева подписала сама. И счет на компы тоже. Заказ сделан, бухгалтерией проплачен. Теперь она говорит, что первый раз об этих компьютерах слышит. Хотя ей сто раз об этом говорили. Тупость какая-то.

– Ну как же первый? Если сама подписывала!

– Нет, ну что подписывала – не отказывается. Говорит, мол, почему я ничего не знаю о том, что их решили завозить в четверг. Это первый день после каникул, когда студенты придут, и так далее, и тому подобное… Хотя, насколько я помню, учебный процесс никогда не мешал производственному.

–По-моему, она просто копает под Вишенскую.

– То, что копает, это понятно. Только она это как-то по-идиотски делает. Потом еще какой-то случай вспомнила столетней давности – и пошло-поехало. «Почему я обо всем узнаю последней? На кой мне такой зам, который мне ни о чем не докладывает?» Кто–то из сотрудников попытался ее успокоить, но только подлил масла в огонь. Она еще там начала орать, что всех поувольняет. В общем, все закончилось, как всегда.

– Да уж. Странно только, что она не понимает, что попросту рубит сук, на котором сидит. Ее без палочки-выручалочки Светланы Васильевны очень быстро с этого места уберут.

–А вот это вряд ли, – сказала Аня, мрачно подумав о том, что ее «покровитель», скорее всего, этого не допустит. – Ну, ничего, поживем-увидим. Единомышленников у нее здесь уже нет. Разве что Саша. Только он из другой категории. Не тот уровень. – Аня допила кофе одним глотком и поднялась.

– Ты куда? Еще даже половины второго нет.

– Мне там приказ нужно успеть допечатать на профессора одного, – произнесла, – все тем же замаскировано-фальшивым тоном произнесла Аня и пошла к дверям. Уже подойдя, повернулась и спросила уже своим обычным голосом:

– Поможешь мне фуршетный стол накрыть? – в ее голосе послышались просительные нотки.

Инга замялась, но подругу огорчать не хотелось – у нее и без того сложный выдался день, и без особой радости ответила:

– Помогу, конечно, куда ж я денусь. Где накрывать-то будем?

– В двести пятой.

– Там же ничего нет, – удивилась Инга.

– Есть. Там поставили стол большой круглый для семинаров. Для фуршета –то, что нужно. Тем более, аудитория после ремонта – красиво, очень стильно. Ты не была еще?

– Нет. Не была. Ладно, в двести пятой так в двести пятой.

Аня подбежала к подруге, чмокнула в щеку, сказала: «Что бы я без тебя делала», немного успокоив этим Ингу, и убежала.

***

В половине четвертого, спустя два часа после обеденного разговора с Аней, Инга поднималась на второй этаж Юридической Академии, держа в одной руке пакет с продуктами, а в другой – бутылку шампанского. Все, что она не успела взять, должна была следом за ней принести Аня.

В коридорах царил полумрак, хотя на улице все еще было светло. Большинство сотрудников разошлись по домам после совещания – в отсутствие студентов Алиева отпустила подчиненных пораньше. Непривычная тишина почему-то действовала Инге на нервы. Она быстро миновала особенно затемненную часть коридора и, засунув бутылку с шампанским под мышку, вставила ключ в скважину. Тот долго не хотел проворачиваться и Инга долго мучилась, пытаясь его повернуть, то и дело поправляя шампанское, которое все время норовило выскользнуть. Наконец, непослушная дверь подалась и Инга ввалилась в аудиторию. Она не сразу поняла, что на полу возле стола лежит человек, а когда поняла, оцепенела от ужаса и страшного предчувствия. Бутылка все же выскользнула и, ударившись о пол, с грохотом разбилась. В тишине, резавшей уши, этот звук прозвучал как выстрел. Прозрачные струйки с тихим шипением растекались в разные стороны.