– Почему у вас в гостинице нет ни портье, ни носильщика,– поинтересовался Сабатини у Грюсома, поднимаясь следом за ним.

Кендриксон нёс наверх тяжелую сумку писателя, пыхтя и прихрюкивая от собственной неповоротливости, и был огорчен этим фактом как никто другой.

– Все с тех же соображений экономии. Радует, что осталась горничная, она же кухарка, – ответил управляющий.

Некогда светлая галерея с большими окнами, украшенными витражами, сейчас нагоняла тоску. Окна были заколочены, витражи не чищенными. Царил полумрак, освещаемый лишь лампадками, висящими на стенах, многие из которых моргали, оповещая о том, что скоро перегорят. Атмосфера царила нагнетающая.

Но номер оказался на удивление светлым – с большим закругленным вверху окном. Лишь призрачные деревья затейливыми ветвями царапали по стеклу от усиливающегося к вечеру ветра. В номере была большая кровать с балдахином, журнальный столик, диван с повидавшим виды напольным бра. В углу находился камин, как и полагалось шотландскому замку.

– Если хотите – я разожгу камин за двадцать пенсов,– предложил Грюсом.

– Спасибо, не стоит, – ответил писатель и бросил в сторону покрывшегося по́том от подъема по лестнице с тяжелой сумкой в руках Кендриксона, насмешливый взгляд синих глаз, – Этим займется мой помощник.

– Как пожелаете. Ленч будет подан в столовой внизу через час,– ответил управляющий и удалился, прикрыв за собой дверь.

– Даже не мечтайте об этом! – воскликнул Кендриксон, как только дверь за мистером Грюсомом закрылась. – Я не стану прислуживать вам, когда никто не видит!

– Кажется ты шотландец по-национальности,– заметил Сабатини, осматривая комнату.

Кендриксон утвердительно пробурчал в ответ.

– Так тебе ли не знать,– продолжил писатель, осторожно проводя рукой по обоям рядом с камином, – что и у стен есть «уши».

На этот аргумент у агента МИ-6, бойкого на язык, не нашлось других слов как сказать:

– Пожалуй, разожгу камин.

Когда через час Сабатини в сопровождении Кендриксона спустился в столовую, по размерам больше напоминающую зал для торжеств, за одним из столиков в углу, около камина, сидела молодая женщина в полном одиночестве.

Светлые волосы девушки волнообразно обрамляли лицо с красиво очерченными скулами. Кожа была смуглой, то ли от природы, то ли от загара, что не свойственно для британской леди, отметил про себя писатель. Аккуратный носик украшали веснушки, а глаза цвета орешника прекрасно гармонировали с цветом кожи, но не с её белыми кудрями. Необычная красота. Нестандартный женский портрет завершала её одежда: рубашка, наподобие мужской, белые шорты и высокие гольфы. Она смотрела своими большими карими глазами прямо перед собой, и в то же время, казалось, что мыслями она где-то далеко.

– Омрай макес. ¹¹ (11 – Awright muckers – шотландское приветствие) Ленш сегодня – фиш-энд-чайпс¹²(12 Fish&chips – рыба и картофель-фри) и яйца по-скотландски, – раздался голос с местным акцентом, невесть откуда, взявшейся кухарки. Женщина была сухопарой, с редкими седыми волосами, собранными в пучок, и глазами, глядящими в разные стороны. Кендриксон даже подпрыгнул от неожиданности:

– Что она сказала, черт побери?!

– Кажется, огласила меню,– не потерял самообладания Сабатини.

– Я спрошу у леди, нужна ли ей компания, если да – подайте блюда за её столик, если нет – накройте соседний,– распорядился он, стараясь не смотреть на кривоватую шотландку.

Та кивнула, и сказала что-то вроде okay.

– Я, конечно, извиняюсь, но либо я – не шотландец вовсе, либо сказались годы, прожитые в Лондоне,– семеня за Сабатини, бормотал Кендриксон. – Ни слова не разобрал из того, что она сказала.

– Добрый вечер, мисс,– поприветствовал незнакомку за столиком писатель. – Меня зовут Рафаэль Сабатини, а это,– он указал на помощника,– мой слуга – Толстяк.

Кендриксона совсем не удивило его новое прозвище. Он ожидал чего-то подобного от Сабатини.

Девушка, лишь улыбнулась уголком рта и стала пристально разглядывать двух мужчин перед собой. Конечно, Изабель узнала знаменитого автора. А вот его слуга, вполне мог стать прототипом одного из его комичных персонажей.

– Позвольте нам присесть за ваш столик и скрасить ваше одиночество? – продолжал писатель.

– Пожалуйста, присаживайтесь,– ответила Изабель после некоторой паузы.

Сабатини понял, что она хорошо воспитана, раз не задает вопросов по поводу того, что слуга собирается отужинать за одним столом со своим нанимателем.

– Я – Сильвия Росси,– представилась именем матери девушка.

– О, так вы моя землячка! – воскликнул Сабатини. – Буэно сэра,– перешел он на итальянский язык. – Что такая милая девушка делает в подобной дыре?

– Я бы не назвала это место – дырой, синьор,– перешла на язык, которым владела в совершенстве Изабель. – Это прекрасный шотландский замок. Шедевр конца пятнадцатого века. Я работаю на английскую компанию « Стоун энд бразерс», каталогизирую замки. Гваннертор – не первая моя работа.

Впервые Рафаэлю Сабатини не нашлось, что ответить.

– Если пожелаете, я покажу вам уже готовые каталоги,– продолжила говорить Изабель уже по-английски, при этом по-особенному выпятила губки. Этим жестом она тотчас покорила Кендриксона.

– С удовольствием посмотрю,– честно ответил писатель.

Кухарка принесла блюда для джентльменов, и столовую заполнил запах жареной рыбы.

– С удовольствием вам покажу, – добавила Изабель, как только шотландка удалилась.

Кендриксон не раздумывая ни секунды, принялся за еду. Рафаэль Сабатини потерял аппетит.

– Позвольте спросить, господин Сабатини, – продолжила Изабель,– а что вас привело сюда?

– Работа над новым романом, мисс Росси, – ответил писатель, ковыряя вилкой рыбную котлету.

– Я так понимаю, что на «Скарамуччо» (она по-итальянски назвала роман автора – «Скарамуш») – это не будет похоже,– рассмеялась девушка.

– Вы первая, кто вспомнил именно об этом моём романе! – воскликнул Сабатини. – Я уж думал, что навсегда буду заклеймен, как автор «Одиссеи».

– Я была на премьере оперы Дариюса Мийо – «Бедный матрос». Сюита « Скарамуш» навсегда завоевала моё сердце. Вот это поистине великое произведение! А о вас я узнала гораздо позднее,– Изабель продолжила ставить писателя «на место». И снова этот жест губками.

– Вы напоминаете мне одну мою хорошую знакомую,– заметил Кендриксон, жуя картошку.

Изабель понравился известный писатель, особенно его глаза – такие синие, как море. Понравился и его смешной помощник, облаченный в черный и белую продольную полоску костюм-тройку. Но эти двое могли помешать её планам, поэтому ей пришлось разговаривать с ними, немного грубее, чем ей хотелось бы, чтобы оттолкнуть.

– Мне кажется, вы имеете в виду нашу общую знакомую, мой монохромный друг,– обратился Сабатини к помощнику. Одной фразой намекнув, что Сильвия Росси манерой общения напоминает Энн Уилсон, и в присущей писателю форме, высмеял полосатый костюм Кендриксона.

Мисс Росси не смогла сдержать улыбку.

– Если позволите, я отлучусь ненадолго,– сказала она. – Схожу за каталогами.

– Но вы не доели свой ленч! – воскликнул Кендриксон. – Могу вам с этим помочь,– тут же добавил он.

– Спасибо, мистер… хм, Толстяк,– замялась девушка. – Но я доем его в своем номере,– и она, забрав тарелку, с почти нетронутым ужином, удалилась к себе, на ходу заполняя комнату запахом своих свежих духов.

– Милая особа,– заметил Кендриксон, когда Изабель ушла. – Странная, но милая.

– В этой гостинице все очень странные,– добавил писатель.

Глава 3.

Сумерки очень быстро накрыли замок Гваннертор и его обитателей. Рафаэль Сабатини сидел на диване в своем номере и смотрел, как потрескивают поленья в камине. За стенкой мирно похрапывал Кендриксон. Каталоги мисс Росси писателю понравились, но казалось, что сама девушка делает все для того, чтобы как можно меньше рассказывать о себе. Да и вообще, она хотела произвести отталкивающее впечатление. Но Сабатини было не так легко провести. Он понимал, что мисс Росси, что-то скрывает.