Каким в 1772 году увидел Кулусутай, бывший до революции казачьим поселением на стыке границ Китая, Монголии и России, Паллас?

Во-первых, словом Кулусутай он пишет с двумя «с» – Кулуссутай. Добавлю, что слово с монгольского языка переводится, как Камыш, Камышиное. Паллас пишет, что «Кулуссутаевский караул стоит на том месте, где три болота под тем же именем с немногою и то тухлою водою». Вокруг – большие пространства, покрытые солью, как и в наши дни. Как мы знаем, в большинстве случаев это не соль, а сода. «На карауле стоят только тунгусы с юртами и небольшом бугру построена казарма и обнесена рогатками. Прошлою зимой в ней жить было не можно, потому что на свежем и сухом месте под печкою пробил новый сильный родник, что, правда, в здешней стране и нередко бывает, так что в сухом месте, где б не надеялись, пробьёт вода с приметным земли возвышением…»

Место этого родника можно довольно точно определить и в наши дни. Это при самом въезде в Кулусутай. В середине ХХ века там был колодец.

Что ж, после этого абзаца можно с уверенностью назвать потомков тех тунгусских или бурятских казаков, которые стояли (жили) на Кулусутаевском карауле. Для них, а также тех, кому интересна история Восточной окраины России, и написан этот пост.

Паллас видел и убедился, что русско-китайскую границу охраняют местные племена, которые почему-то не бегут от каких-то и чьих-то притеснений ни в Китай, ни в Монголию. И были они совершенно одни. Запомним это.

На месте наших сёл, посёлков и городов, жил некогда джигетей. Какими же он был? И где он сейчас?

П. С. Паллас пишет, что в степи вокруг Торейских озер водятся животные, напоминающие дикиу лошадь. Монголы зовут их джигитеями или долгоушими. В бытность Палласа в монгольской степи, особенно на просторах Гоби, видимо, джигитеи паслись огромными стадами.

Я склонен полагать, что учёный ошибался: скорее всего, монголы испокон веков называют джигитея хуланом (кулан). Называют они так и сейчас. До недавнего времени в наших краях были рассказы о стремительных хуланах (куланах). Вспомним, что одну из жён Чингисхана звали Хулан. Имя это и сегодня можно встретить среди монголоязычных народов. Значение имени – дикая лошадь.

Но уже во времена Палласа, то есть 245 лет тому назад, в даурской степи джигитеи были редкостью. Учёный замечает, что с тех пор, как на границе появились караулы, а это 1727 год, стали очень редки косяки джигитеев, которые раньше паслись здесь в большом количестве. В каждом косяке могло быть от 10 до 30 кобыл, которых опекал один мощный жеребец.

Паллас отмечает, что если и забегают джигитеи на нашу сторону, то редко и по одному, двумя особями. Либо это отбитые от косяка жеребчики, либо заблудившиеся кобылы. От Торейских озёр до самого Абагайтуя косяков джигитеев не видно. Паллас видел одиночек.

Ученый рассуждает, что джигитея нельзя назвать ни лошадью, ни ослом. Джигитей что-то среднее между этими животными. Коллега Палласа Мессершмидт называл джигитея плодящимся лошаком. Далее Паллас пишет, что джигитей гораздо красивее обыкновенной лошади. И просит не смешивать его со степным ослом, который водится на землях западных киргизов и является настоящим ослом-онагром. Джигитеи же водятся только в монгольских степях. Учёный описывает превосходные, на его взгляд, качества стати животного, отличая его от осла, отмечая лёгкость тела и субтильность ног, острый взор и чистоту шерсти.

Далее он описывает то, что, по его мнению, не красит это животное. Уши торчащие кверху, тяжеловатая для тела голова, копытца, как у осла, спина прямая «и острая», и, процитируем, «нехороший коровий хвост». Размерами джигитей меньше лошади. Грива у него небольшая и курчавая. Особо выделяет Паллас буланый цвет джигитея, который переходит в соловый на рыле и промеж ног. А вот хвост и грива джигитея вороные, вдоль спины проходит полоса.

Паллас описывает джигитея, которого подстрелили кулусутайские хамниганы с караула. Это была трехгодовалая кобыла. Эти же караульные рассказали, что недавно они застрелили ещё двух джигитеев. Мясо джигитея, видимо, считалось настоящим деликатесом.

Меня интересует меткость стрелков. Ведь они стреляли либо из лука, либо из ружья, которое в то время не очень-то превосходило лук во время охоты. Конечно, охотники стреляли в стремительно бегущих животных. Итак, что же говорит Паллас о скорости джигитея, не замечая меткости стрелков?

Расспросы учёного показали, что монголы и тунгусы не знают ни одно животное, которое могло бы сравниться с ним в беге. Какой бы лёгкой и стремительной ни была лошадь, но ещё ни одной не удавалось догнать джигитея. Застрелить его нет никакой возможности.

Стреляют только с подветренной стороны, замаскировавшись и дожидаясь до тех пор, пока джигтей не набежит на расстояние выстрела. Также невозможно загнать джигитея в облавной круг, ибо живоное обладает чрезвычайно чутким обонянием.

Вот такое интересное животное обитало некогда в нашей степи, на местах наших сёл и посёлков. В наши дни джигитея называют монгольским куланом, обитает он в гобийских степях. В 2015 году в Монголии насчитывалось более 23 000 джигитеев.

Мы же по-прежнему называем его хуланом, хотя образ его уходит от нас всё дальше и дальше. Возможно ли его возвращение в родные места?

Даурская степь

от Акши до Кулусутая

в 1772 году

Паллас пишет, что во время пребывания в Акше ему привезли редких, характерных только для Даурии, птичек.

Надо полагать, что из Акши вниз по Онону он выехал 25 мая (отмечены дни, но месяц отсутствует). Ехал он от караула до караула, ориентируясь на пограничные маяки, при этом записал, что буряты называют эти маяки – обоо. Также он пишет, что русские казаки начинают строить дома и заводить пашни. Человек наблюдательный, он оставил нам очень ценные сведения о жизни наших предков, флоре и фауне того времени.

На карауле Киргутей, который находился вниз по Онону, казаки (он называет их стрелками) принесли ему новых птиц. Паллас пишет об одной из них, что она относится к скворцовым. Водится такая птица, по его замечанию, только между Аргунью и Ононом, заметить эту птицу можно в тальниках, там она питается червяками, листьями молодого дикого лука. Характерно, что гнёзда эти птицы вьют в расселинах гор, иногда под кровлями деревенских домов рядом с воробьями. Яйца этих птиц зелёные.

Возможно, птица, о которой рассказывает Паллас, известна специалистам, но я не могу вспомнить ни одной похожей. Если – под кровлями крыш, то это могут быть ласточки. Но откуда у них зелёные яйца и другие приметы, которые «нарисовал» нам Паллас. Думаю, что сегодня в наших краях таких птиц уже нет, как и многих других, к сожалению…

Из описания видно, что после караула в Киргутее, он доехал до Дурулгуйского караула, который он называет Доролгуем или Тохторским караулом, что на самом деле правильно, так как слово Доролго означает часть женского головного убора у бурят-монголов. В 1772 году в Дурулгуевском карауле было четыре бревенчатые избы, в которых жили только женатые казаки.

Паллас отмечает, что за Дурулгуйским хребтом начинается чистая степь, где бежит речка Ималка, на берегу которой стоит казачий караул и построено несколько домов, обнесённых рогатками. Вероятно, это на месте современного села Буйлэсан.

Путешественник отмечает, что Ималка «теперь в большой воде», бежит к озеру Тарей, но до того, как с озером соединиться, теряется в песках. В 1772 году Паллас не видел Торейских озёр, которые считаются самыми большими в Забайкальском крае. Но река Ималка была и терялась в болотах, которые образовывались вместо известного в середине и конце XX века Барун Торея.

Заметим, что реки Ималка и озера Барун Торей нет уже около двадцати лет. Известно, что Торейские озёра считаются блуждающими водоёмами. Они периодически исчезают и появляются. Значит, во время путешествия П. С. Палласа в 1772 году Барун Торея не было, как нет его и сейчас. Конечно, озеро появится снова. Учёные же пока только предполагают цикличность появления и исчезновения Торейских озёр, которые зависит от двух маленьких речушек – Ималки и Ульдзы, бегущих с Хэнтэйских гор Монголии…