В развитие этого постановления каждый из министров выпустил свой приказ применительно к предприятиям своего ведомства.

Так, приказом Устинова от 16 мая 1946 года объявлялось об организации Государственного союзного головного научно-исследовательского института № 88, который определялся в качестве основной научно-исследовательской, проектно-конструкторской и опытно-конструкторской базы по ракетному вооружению с жидкостными ракетными двигателями.

НИИ— 88 создавался на базе артиллерийского завода № 88, расположенного в подмосковном городе Калининграде у станции Подлипки. Директором НИИ-88 был назначен Лев Робертович Гонор.

Разработка жидкостных ракетных двигателей и серийное их изготовление поручались ОКБ-456, возглавляемому главным конструктором Глушко. ОКБ создавалось на базе авиационного завода № 84.

Завод № 84, расположенный в Химках под Москвой, еще до войны специализировался на выпуске транспортных самолетов Ли-2, копии известного американского самолета фирмы «Дуглас». В 1938 году на этот завод было возвращено из Казани ОКБ во главе с Болховитиновым.

На его прежнее местопребывание — завод № 22, на котором я начинал свою трудовую деятельность в авиации, Болховитинова не пустили. Там за это время хозяином стал заместитель Туполева Архангельский, а затем Мясищев.

При выполнении дипломного проекта в 1939 году я вернулся в ОКБ Болховитинова уже на завод № 84. Вскоре Болховитинов построил рядом с этим большим серийным заводом свой опытный завод № 293, куда и перебралось его ОКБ.

Таким образом, Глушко после возвращения из Германии предстояло обосноваться на заводе, где ранее работала вся «болховитиновская команда» — Исаев, Черток, Мишин, Бушуев, Райков, Мельников и многие другие. Шутили, что коренных химчан Глушко выселил в Подлипки.

Головным по системам управления назначался телефонный завод Министерства промышленности средств связи (МПСС), который был переименован в НИИ-885. Его директором был назначен Максимов, первым заместителем директора и главным конструктором — Рязанский. Пилюгин был вначале заместителем главного конструктора по автономным системам управления.

Телефонный завод, на базе которого предстояло создать НИИ-885, во время войны специализировался на выпуске индукторных полевых телефонов. Для вызова требовалось «крутить ручку». Культура производства, технология, оборудование и кадры завода были так далеки от технологии ракетного приборостроения, что Рязанский и Пилюгин злословили по этому поводу: «Королев будет перевоспитывать пушкарей в ракетчиков, Глушко приучать авиацию к любимым ЖРД, а мы их всех обеспечим техникой управления, с ручками от телефонов как основной деталью».

Головным разработчиком комплекса наземного пускового, заправочного и транспортного оборудования был назначен Бармин, а его первым заместителем — Рудницкий. Их организация называлась ГСКБ-Спецмаш и территориально обосновалась на заводе «Компрессор», который во время войны был головным предприятием по выпуску многоствольных пусковых установок пороховых ракетных снарядов — гвардейских минометов «катюша».

Кузнецову и его сотрудникам повезло, пожалуй, больше других коллег из шестерки главных конструкторов. Он возвращался в коллектив НИИ судостроительной промышленности, который его высоко ценил, в хорошо оснащенные лаборатории. Здесь разрабатывались гироскопические навигационные системы для морских судов, здесь же была создана и уникальная гиросистема для стабилизации танковой пушки, чтобы ею можно было пользоваться на ходу. Но Кузнецов не любил административную деятельность и не претендовал на директорское кресло. Его вполне устраивала должность главного конструктора, и он действительно был в своей области настоящим главным, который не боялся уравнений теоретической механики, отлично владел теорией гироскопических систем, но в то же время чувствовал технологичность конструкции и любил вникать в тонкости производства.

Однажды я зашел к нему домой (он жил тогда на Авиамоторной улице) и был удивлен обилием всякого рода электрорадиодеталей, сплетением проводов и разнообразием слесарно-монтажного инструмента, разбросанного по комнате и на рабочем столе. Виктор объяснил, что любит отдыхать с паяльником в руках. Он, оказывается, собирал самодельный телевизор с уникальным кинескопом особо высокой четкости. Это было в те годы, когда телевизоры с крохотными экранами только-только появились в квартирах москвичей.

Ракетная система, даже первая и, по современным понятиям, такая элементарная, как А-4 — Р-1, в своей системе управления содержала преобразователи тока — мотор-генераторы, или, как мы их иногда называли, умформеры. Эти агрегаты преобразовывали постоянный ток напряжением 24 вольта в переменный частотой 500 герц и напряжением 40 вольт для питания гироскопических приборов. Агрегаты поручено было изготавливать НИИ-627 Министерства электропромышленности. Этот НИИ возглавлял Андроник Гевондович Иосифьян. Он же отвечал за изготовление электромоторов, триммеров и поляризованных реле для рулевых машин.

Через несколько лет Андроник, как любил коротко говорить Королев, взял на себя гораздо ббльшую нагрузку. Он был назначен главным конструктором бортового электрооборудования.

НИИ— 627 был уже готовой научно-производственной базой, специализировавшейся на технике следящего привода и всякого рода электрических машинах малой мощности. Серийной базой для выпуска бортового электрооборудования был определен небольшой московский завод «Машиноаппарат». Разработка и изготовление всего наземного электрооборудования возлагались на московский завод «Прожектор», главным конструктором которого был назначен Александр Михайлович Гольцман.

Разработка взрывателей для боевого заряда головных частей была поручена главному конструктору Марку Измаиловичу Лихницкому, работавшему в ленинградском НИИ взрывателей.

Министерству высшей школы поручалась организация специальных кафедр и подготовка специалистов по ракетной технике.

Особая роль отводилась Главному артиллерийскому управлению Министерства обороны. Его продолжал возглавлять маршал артиллерии Яковлев. ГАУ назначалось основным заказчиком баллистических ракетных систем дальнего действия. Для этого в системе ГАУ создавалось специальное четвертое управление во главе с генералом Соколовым. Для разработки проблем военного применения ракет при ГАУ на базе института Академии артиллерийских наук был создан специальный военный институт НИИ-4, первым начальником которого стал генерал Нестеренко. Заместителем Нестеренко назначили генерала Гайдукова. Гайдуков поддерживал все наши начинания в Германии, добился у Сталина освобождения многих ракетчиков, возглавлял институт «Нордхаузен». Он уже хорошо знал всех нас — тех, кому предстояло создавать свою ракетную технику. Почему же было не поручить ему одну из определяющих руководящих должностей в новых ракетных структурах ГАУ? Но война закончилась и много боевых генералов оставались без должностей, соответствующих заслуженно полученным в боях высоким званиям.

Вскоре Нестеренко был освобожден от руководства институтом Академии артиллерийских наук и через некоторое время во главе этого института был поставлен генерал Соколов, который в 1945 году первым из советских военных специалистов «осваивал» Пенемюнде.

Подполковник Тюлин, также из нашей «немецкой» компании, стал начальником отдела теории полета в Главном артиллерийском управлении.

В конце 1946 года начальником еще не существовавшего Государственного центрального полигона был назначен генерал-лейтенант Василий Иванович Вознюк, командовавший во время войны крупными подразделениями гвардейских минометов. Начальником штаба ГЦП стал полковник Андрей Григорьевич Карась — будущий начальник Центрального управления космических средств Министерства обороны.

Вознюк и Карась — очень колоритные фигуры в истории становления полигона в Капустином Яре и вообще первых лет нашей ракетной техники. Боевым генералам в первые дни новых назначений пришлось столкнуться с такой массой проблем, что тяжелейшие сражения Великой Отечественной войны им вспоминались как героическая, но простая работа. Особенно осложняла ситуацию необходимость корректно общаться с «этими гражданскими» — главными конструкторами, подчиняться нескольким начальникам из Москвы, отчитываться не перед командующим армией или фронтом, а перед ЦК, да еще и перед генералом Серовым.