В детстве Луи слышал эти сказания от старой няньки, читавшей, что сможет с их помощью приструнить своенравного мальчишку. Пожилая женщина не справлялась с шалопаем, и чуть что грозила ему мыслимыми или немыслимыми карами. Самым частым было предостережение, что поплатится он за свои проступки в Чертогах самой Северной Леди.

Кто знает, была ли та старуха вещуньей, или просто частое и бездумное повторение угрозы привело к её исполнению, но случилось всё так, как и сулила нянька. Юноша, выросший из задиристого мальчишки Луи не научился любить и сопереживать другим. Каждый день, да что там, каждый миг жизни проживался им ради собственного удовольствия. Пиры, охота, друзья, да амурные похождения - вот в чём видел смысл жизни молодой Луи.

А тут ещё отец привёл в дом свою, то ли материну двоюродную племянницу, вернее даже не родню, так, седьмая вода на киселе, бесприданницу и сироту. Дед с бабой умерли, и более некому было присмотреть за ней, а ведь девица на выданье, пристроить надо бы. Вместе с ней в дом пришли и сплетни. Дескать это та самая дочь того самого, который в куски изрубил жену, застав горемычную с любовником, да и сгинул сам. Куда - не ведомо. А ежели тела не нашли, то вестимо у Северной Леди пропал. Так шептались приближенные Наместника. Находились даже такие, кто клятвенно уверял, будто видел беглеца, скачущего на вороном коне, среди бурана или метели по поручению самой Госпожи, а может и за чьей-то провинившейся головой. Как бы то ни было, но ясно было одно: эта тихая, робкая девушка со смуглой кожей, чёрной тугой косой и удивлённо распахнутыми карими глазами, никому не нужна. К работе её не определяли, и к благородным родичам не приближали, чураясь тёмной истории, в которой и её не было.  Мялась неприкаянно, ни подруг, ни друзей, покуда молодой наместников сын не положил глаз на внезапно объявившуюся "сестру". Родня, не родня, это ещё посмотреть надо, а девица вон какая, кровь с молоком. Грех за такой не приударить. О том, имеет ли право он так поступать, Луи не задумывался. Главным было то, что он желал получить.

А натешившись, забыл дорожку к маленькой спаленке в дальнем коридоре замка.  Ни слезы, ни мольбы бывшей возлюбленной не помогли. Да и не мила она стала больше.

Сломленная горем и свалившимся на неё бесчестьем, девушка прокляла Луи. Пожелала, чтобы отвергнувший её юноша познал всю силу любви, но никогда не смог её насладиться, и наложила на себя руки.

 Скандал разразился неимоверный. Разозлённый отец отправил сына в одно из дальних поместий и приказал никогда не упоминать имя того в своём присутствии.

Луи посмеялся, собрался в дорогу и уехал, подальше в глушь. Отцовскому наказанию он не верил, поостынет немного, поймёт, что девчонка ничего из себя не представляла и вернёт сына обратно. А там, глядишь и управлять землями приставит.  В проклятие он тоже не верил, считая грозные слова чушью.

На новом месте Лу прожил около года. Всё так же кутил, что ни день ездил на охоту и хвастливо рассказывал каждому желающему о столичной жизни.   Вскоре о причине ссылки наместникова сына стало известно в округе. Местные жители заволновались. Им, привыкшим жить по соседству с легендами, да коротать вечера с небылицами, казалось дурным предзнаменованием появление отмеченного смертью человека.  Его спровадить бы прочь, да нельзя. Сам наместник прислал.

На робкие замечания не испытывать судьбу, Луи отмахнулся. Ну, что может здесь с ним случиться?  Заблудится среди елей и сосен? Одни снега кругом. Северная Леди заберёт? Какая? Та самая? Россказни. Простой люд суеверен и на смех господина ответил глухим ропотом: быть беде.

Случившемуся Луи снова не придал никакого значения.  Посмеялся, да собрался на охоту в зимний лес. Выехал поутру с такими же отчаянными прожигателями жизни и угодил в метель, которой ничто не предвещало. Старожилы тут же заявили: это знак и повелели плотно запереть двери и ставни, пока не утихнет непогода. А после, выждав необходимое время, отправили наместнику гонца с посланием, мол де сгинул его единственный сын незнамо где. Отправился на охоту с двумя десятками человек, так никто и не вернулся.

Поговаривали, что в последний день перед сборами, сама Северная Леди слушала, как хвастался молодой господин, будто ничего не боится, что ни холод, ни вьюга ему не страшны. Вот и наказала наглеца, забрала его с собой туда, откуда не возвращаются. В свой замок.

Утих ледяной ветер, да опали последние взметённые снежные вихри, так и предстали перед путником Северные Чертоги во всём своём великолепии.

- Ты, что ли, не веришь в меня? - насмешливо поинтересовалась хозяйка замка, поджидая его на пороге.

Луи кивнул, слишком ошеломлённый, чтобы вымолвить хоть слово и навсегда сгинул в холодных, прозрачных, словно родниковая вода, глазах стоящей напротив него женщины.

Смелым мечтам не суждено было осуществиться. Забылись, и уже давно почили вечным сном отец и мать. Друзья состарились и вряд ли помнили белокурого голубоглазого самоуверенного красавца. Даже родня и та не вспоминала.

Так сбылось проклятье, данное любящим сердцем в минуту отчаяния. Луи полюбил, но сам так и остался никем для своей любимой.

Леди Айрис он забавлял. Для неё не было сокрыто ни одного уголка в сердце Луи. От того не было и жалости к нему. Слишком хорошо она понимала, что им движет. Любовь и страх смешались в сердце самоуверенного глупца. Он любил ту, кого боялся и боялся потерять ту, кого любил.  Это держало в замке лучше любых цепей.

Постепенно к страсти, заполонившей сердце и разум Луи, примешалось сострадание. Он много времени проводил подле Северной Леди, замечал то, что для таких, как Тирс не имело значения.   Он начал понимать о чём говорила старая нянюшка, от чего так поступила та девушка, которую он обесчестил и даже имени не помнил. Именно тогда он осознал всю силу чувства, что всегда отвергал. Любви без сострадания не бывает.

Теперь его в замке больше ничего не удерживало. Луи был свободен, но не желал покидать ту, которая стала дороже всех его сердцу. Не страсть стала главенствовать в мыслях рано поседевшего мужчины, а спокойное, как снежная пустошь, желание быть рядом с тем, кто не безразличен.

Так шли годы. Долгие, холодные, скрашенные редкой улыбкой Северной Леди, движением её губ, произносящих его имя.

Чтобы ни случилось, Луи всегда был на стороне Северной Леди. Он видел, как появлялись и исчезали из Чертогов новые люди. Как прибавлялось статуй в тронном зале. Оставался верен даже когда в замке появился юноша-скрипач, дольше всех продержавшийся подле леди Айрис.  Луи принял как данность, что Северная Леди благоволила этому мальчишке больше всех. Знал он и почему так происходит.

Страшная правда давно стала ему известна и за неё он давно простил свою госпожу. Знал же, что не вольна Хранительница Северных Ключей свободно распоряжаться собой.

Но время быстротечно, и однажды произошло то, изменило и Луи.

 В тот день леди Айрис вернулась не одна, а с маленькой, худенькой темноволосой девочкой. Она казалась потерянной и несчастной среди снежного великолепия Северных Земель. Хранительница уверенно положила руку на плечо ребёнка и провела в Тронный зал.

- Теперь, это твой дом, дитя моё.

Луи, стоявший в тени мраморных колон застыл от страха, увидев, как уверенно девочка прошлась по залу, бесстрашно касаясь ледяных статуй ладошкой, и села на ледяной трон.

«Нет, - хотелось крикнуть ему, - не надо!»

Он рванулся вперёд, сам не понимая, что собирается сделать. Хранительница движением руки оттолкнула его, Луи упал.

- Не вмешивайся, это не твоё дело, слуга.

Впервые за все годы, леди Айрис назвала его слугой. Луи утратил своё привилегированное положение. Все помыслы леди Айрис, ее стремления и усилия были отданы этой девочке.

К тому времени Луи много знал о преданиях Северного мира, о том, кем населён он и как соприкасается с миром людей, как легко и свободно проникают на землю в холодное время его обитатели и сколь трудно им приходится летом. Знал он и о правиле выбора преемницы леди Северных Чертогов. Поэтому сердце его так тревожно забилось при виде ребёнка: воспитав замену, Хранительница уйдёт в небытие...