Этого взгляда я боялась на каком - то инстинктивно - подсознательном уровне. Арис умел быть разным. Обычно любопытным и вопросительным, когда дело касалось меня. Но, стоило мне сказать что - то, что он вовсе не желал слышать, и он буквально менялся в лице. В такие моменты он выглядел так, словно сошел со страниц романа о похождениях некрофила - каннибала.

- Раньше у меня было очень много друзей и знакомых. Телефон разрывался, в подъезде караулили, поджидали у школы. Но я, по своей глупости, дружила только с мальчиками. Характер у меня такой. Не болтушка - хохотушка я. Со временем поняла, что мальчики вовсе не дружить со мной хотели. Поэтому вскоре все они нашли себе девушек и общение со мной завязали. А с девочками я дружить так и не научилась.

- Что тебе мешает сделать это сейчас? - спросил он. От ледяного блеска в его глазах не осталось и следа. В них снова сиял озорной огонек любопытства. Он сходил с ума от желания снова коснуться меня где - то там, внутри.

- А сейчас мне никто и не нужен, как оказалось. Кроме моего мужчины, правда. И, как ни странно, но, почему-то, ты становишься мне близок. Наверное, это стокгольмский синдром. Но мне порой кажется, что если бы мы с тобой познакомились в других условиях, у тебя были бы все шансы получить взаимность с моей стороны. Ты интересен мне. Но ты мой похититель. И я тебя ненавижу. Чёртов, мать его, диссонанс.

- Тебе нужен человек, который будет понимать и принимать тебя. И, кроме меня, ты таких не встречала. Именно поэтому тебя так сильно тянет ко мне.

- Может быть, - рассеянно кивнула я, стараясь не принимать близко к сердцу то, что он мне говорил. - Что - то я не замечала, чтобы у тебя самого друзей было много. Да, у тебя куча знакомых. Но хоть кому-то из них ты сможешь рассказать о том, что живет внутри тебя? Уверена, что нет. Мы одинаковые. Одиночки.

- Не сравнивай, - грубо отрезал он. - Я другой. Ты меня совсем не знаешь.

- Может быть, - снова согласно кивнула я, не пытаясь переспорить его. - Я знаю, что ты одиночка. И что это не просто блажь. Это твое прикрытие. Твоя маска. От чего ты скрываешься, я пока не знаю. И не уверена, что хочу это знать. Мне хватает того, что я знаю сейчас.

По его изменившемуся взгляду я вдруг поняла, что случайно попала в самую точку. И не просто попала. Я туда ударила. Ударила неожиданно больно для него. Арис не был готов к моим словам и еще долго не мог принять свой привычный хладнокровный вид. Но, после, взяв себя в руки, он вернул разговор в прежнее русло.

- Чем же ты занималась после работы обычно, если друзей у тебя нет?

- Дались тебе мои друзья! Я абсолютно самодостаточна! Мне хорошо наедине с собой.

- Что делают люди, которым хорошо наедине с собой? - он никак не унимался.

- Играют на гитаре, - неожиданно серьезно ответила я ему и провела пальцами по невидимым струнам.

- "Девочка с ярким огнём в глазах,

Остановится если трещина пройдет в небесах .

Я хочу проснуться с тобой в одной постели!"

Я спела во весь голос так звонко, что Арис весело рассмеялся.

- Мне еще никто никогда не пел, - с улыбкой ответил он. - А последняя строчка - это призыв?

Я смутилась от неожиданности. Он меня подловил. Именно поэтому она сделала ударение на эти слова. Именно потому, что мне действительно приятно было просыпаться с ним по утрам. Но не в моих правилах было сдаваться.

- Глупости, мне просто нравится эта песня. От неё веет такой безнадёгой, что проиграв её раз пять - шесть, хочется начать жить заново. Чтобы выход был всегда.

- Мне нравится, как ты поешь. А еще мне нравится твоя противоречивость. Никогда не слышал, чтобы у кого - то возникало желание жить от чужой безнадёги.

Здесь я сочла, что ничего отвечать не нужно.

- Помимо гитары? - продолжил свой опрос Арис.

- Арис, у тебя есть мечта? - спросила вдруг я его, проигнорировав вопрос. - Мы вчера разговаривали о том, кем мечтали бы стать. Но жизнь не заканчивается на выборе профессии. Чтобы проснуться утром и жить дальше, у человека должна быть мечта. Для чего проснулся сегодня ты?

В его глазах промелькнула искра удивления, и он запустил руку в свою длинную челку, обычно уложенную назад. Этот жест я уже успела изучить. Он машинально повторял его каждый раз, когда думал перед тем, как ответить правильнее на мой вопрос. Подбирал слова. Он не любил вопросы, потому что на них приходилось отвечать. Это противоречило принципам его внутреннего мира, который был сокрыт глубоко внутри него. И я это знала. И беззастенчиво этим пользовалась, всё чаще задавая ему вопросы, ответить на которые он был не готов. Сказывался ли мой опыт работы в области журналистики, или же простое интуитивное любопытство - я не могла ответить. Но пользовалась этим открыто, запрыгивая в самый центр его "Я" без дистанции на разбег.

- Я коллекционирую воспоминания о людях, которые достигли своей мечты, благодаря мне. Я трачу очень много времени на то, чтобы пополнить свою коллекцию воспоминаний. Именно поэтому мы не можем с тобой видеться чаще.

- И когда ты почувствуешь удовлетворение от того, что твоя коллекция полна, в этот миг исполнится твоя мечта?

Он покачал головой.

- Моя коллекция никогда не будет полной. Недавно я нашел лучший экспонат. Но, к сожалению, я не могу обладать им. Я ответил на твой вопрос?

- Не совсем. Если бы я так ответила на твой вопрос, ты бы начал расспрашивать, что это за коллекция.

- Но ты этого не сделаешь. Поэтому твоя очередь ответить на мой вопрос. Что еще, помимо гитары?

- Теперь ты можешь спросить меня, о чем мечтаю я, - предложила я ему. - Честность за честность. Я тебе отвечу.

- Если это ответ на вопрос, чем ты еще занимаешься вечерами, помимо гитары, то я хочу узнать, о чем ты мечтаешь?

- Я мечтаю написать такую книгу, которая будет переведена на несколько языков и экранизирована, - со всей серьезностью ответила я, повернувшись к Арису лицом, чтобы видеть его реакцию на свои слова. Еще ни с кем я не делилась своей мечтой, потому что даже мне самой она казалась недосягаемо невыполнимой.

Но он смотрел на меня без малейшей искры улыбки. Несколько мучительных секунд молчания, во время которых Арис внимательно разглядывал меня, будто пытаясь уловить нотки смеха в моем взгляде. Но я говорила абсолютно искренне, не пытаясь отшутиться от его вопроса.

- Почему эта мечта носит характер тайны за семью печатями? - спросил Арис.

- Потому что это глупая мечта. Книги сейчас не в тренде.

- Похоже, я отстал от современной молодежи. Просвети - ка тридцатилетнего старика, что сейчас в тренде?

- Комиксы и штампованные супергеройские фильмы. Они выходят пачками дважды - трижды в сезон. Никому не нужны серьезные поучительные книжки про дружбу, ненависть и предательство. Над ними нужно думать, а это бесполезный и бессмысленный труд, по мнению сегодняшних трендов.

- Анна, мы с тобой живем в такой провинции, что не можем знать наверняка, что сегодня в тренде. Вся наша модная тусовка баулами скупает леопардовый принт, а через неделю узнает, что в столице это уже не актуально с конца прошлого месяца.

Я неожиданно громко рассмеялась над его словами и приподнялась на локте, чтобы снова посмотреть в глаза цвета моря:

- Так, дружок, давай начистоту, откуда ты знаешь словосочетание "леопардовый принт"?

- Это не то, что я хотел до тебя донести, - приподнял он левую бровь, что говорило о крайней степени недовольства.

Сегодня мне было с ним весело, несмотря на то, что часто он принимал неприступный вид лидера ситуации. В такие моменты он облачался в мантию изо льда, и я не знала, с какой стороны можно подойти к нему, чтобы не удариться о стену из его колких замечаний и насмешек. Он не умел подбирать слова. Не умел быть вежливым и обходительным. Не умел быть внимательным и тактичным. Не знал таких понятий, как учтивость, толерантность и корректность. Он говорил о том, что знал. Он говорил то, о чем думал. С ним было очень просто, потому что все его чувства и желания тотчас обретали словесную форму и изливались на собеседника потоком монолога. И с ним было невероятно сложно, потому что порой приятнее слышать ложь, чем грубую правду.