Калах была полна решимости отомстить им за избрание Белена, последующую гибель дома Харроумонт и других знатных домов, а также нарушение множества древних гномьих традиций. Ее удручала не возможность ее казни за такое деяние, а то, что попытка покушения сорвалась: Командор был отлично подготовлен к схватке и сумел обезвредить убийцу. И, что самое любопытное, ее история, похоже, пробудила в нем сочувствие. То, что гномка после всего этого осталась в живых, никак иначе объяснить было нельзя.

- Это, конечно, мои личные домыслы, - добавил Натаниэль в заключение, - но, я думаю, Феликс сам был за Харроумонта – и теперь наверняка чувствует свою вину перед Калах и перед гномами вообще. Потому что теперь, помимо пары мелких наказаний, ей предстоит пройти Посвящение в Серые Стражи, а такой шанс дают не каждому убийце. Так что, - он посмотрел на гномку, - возможно, мы все-таки будем товарищами по оружию.

Калах спокойно кивнула. У Кейра сложилось впечатление, что гномка очень симпатизирует Натаниэлю, раз и в ходе пыток за него вступилась, и пересказать свои злоключения позволила.

Сам же Эремон был вообще не удивлен ни поступком Калах, ни его причинами. Он ее хорошо понимал. Жаль все же, что гномка лишена языка: возможно, она оказалась бы неплохим и политически грамотным собеседником…

- Занятная история, - заявил Кейр и улыбнулся. – Хоть это и странно признавать, но Командор, похоже, прав: у нас в ордене собралось слишком много знати.

- Да, - согласился Хоу, - тенденция грозная. Хотя меня, в общем-то, можно в расчет не брать, благородных и так хватает. Кстати… Эремон… ты сам-то откуда?

- Баннорн Недремлющее море.

- Ах да, - кисло пробормотал он. – Ваше семейство, помнится, было дружно с Кусландами.

- Если вы не хотите портить со мной отношения, Натаниэль Хоу, - с вежливой улыбкой проговорил Эремон, - никогда при мне не упоминайте Кусландов. После того, что сделал ваш отец, ваше семейство потеряло право судить других.

Его тон был очень убедительным. Натаниэль, сделав кое-какие выводы, кивнул.

- Ладно, - согласился он. – Намек понял. Только прекрати мне «выкать». Или ты со всеми так?

- Разумеется, со всеми. Я не делаю для вас исключения.

- Прекращай. Это выглядит по-дурацки, особенно среди Серых Стражей, которые иногда в походе просят друг у друга бумажку подтереться. Если не хочешь, чтобы над тобой весь отряд ржал, лучше не выделывайся, даже если тебя так воспитали и даже если Страж, к которому обращаешься, вдвое старше тебя. У нас все равны.

- Кроме Командора, - не удержавшись, добавил Кейр.

- Да… кроме нашего Командора.

Последние слова Хоу произнес с безнадегой в голосе. Эремон предположил, что и ему в свое время был оказан такой же теплый прием, что и самому Кейру, но сейчас выяснять это было неразумно.

- Я уже понял, что мне придется расстаться с частью своих привычек и убеждений, - произнес юноша. – Думаю, я с этим смирюсь.

- Надеюсь. – Помолчав, Натаниэль с усмешкой поинтересовался: - У тебя имя-то есть?

- Кейр.

- Ну и славно.

Снова почувствовав толчок в правое плечо, Эремон повернулся к Калах. Гномка с улыбкой протянула ему руку сквозь прутья. Поборов искушение по старой привычке поцеловать женское запястье, Кейр пожал ее маленькую короткопалую ладонь.

- Надеюсь, мы еще послужим вместе, миледи, - улыбнулся он. Гномка удовлетворенно кивнула: ей явно пришлось по вкусу слово «миледи».

- О-ох, благородные, - фыркнул Хоу. – Намучаюсь я тут с вами.

Калах беззвучно засмеялась. Происходящее, похоже, доставляло ей удовольствие.

И хотя Эремон не разделял ее радости, он все же улыбнулся в ответ.

========== Благородство ==========

Время в заключении почему-то текло быстрее, чем по ту сторону решетки. Охраняя Хоу, Кейр чувствовал себя униженным, сосланным с глаз долой на самую бесполезную работу. В заключении же юноша приобрел в своих глазах своеобразный ореол борца за справедливость, и сознание собственной правоты его приободряло. Вдобавок Сайлас, пару раз приходивший к ним в маркусову смену, подкинул узникам карты, так что время проходило куда веселее.

И все же, проигрывая Натаниэлю одну партию за другой (хотя победа никогда не доставалась его сопернику легко), Эремон частенько вспоминал чужие насмешки в свой адрес – еще когда он носил славный титул наследника своей матери – и понимал, что, в сущности, насмешки эти оказались справедливы. Его жизнь пока что была на удивление никчемной: он здорово опозорил свой род и баннорн неумением как следует стрелять из лука; он потерял свой титул и владения, смешно сказать, по ошибке; наконец, он уже успел оказаться в немилости у эрла Амарантайна и угодить в тюрьму. Кейр очень надеялся, что Мэтью не повторит его глупостей. В конце концов, из младших сыновей часто выходит толк – тем более из таких способных мальчишек, как его брат…

В тюрьме Эремон скучал по родным еще сильнее. Стражи не могли – да и не пытались – заменить ему семью. Кейр даже другом мало кого мог назвать – только Сайласа, пожалуй, да и то с натяжкой. Сокамерники относились к юноше снисходительно: Натаниэль, видимо, в силу опыта и возраста – он был лет на десять старше Эремона; Калах – в силу чувства собственного превосходства над кем бы то ни было. Гномку, казалось, ничто не могло смутить: ни тюремное заключение, ни возможная смерть на Посвящении, ни единодушно настороженное к ней отношение Стражей. Адайя, пришедшая подлечить Натаниэля, к Калах не приблизилась; Маркус и Деннен только бросали на нее опасливые взгляды; Сайлас же открыто невзлюбил ее.

- Что это значит – ее простили? – возмутился он, нимало не смущаясь присутствия самой гномки. – Она с мечом на Командора бросилась, хотела его прирезать – а ее за это простили и решили в орден взять? Нат, ты с ума сошел?

- А я-то что? – флегматично ответил Хоу.

- Ну так ты ж ей еще рекомендацию даешь – дескать, хороший воин, сражается хорошо!

- Хороший воин. Сражается хорошо.

- И что? Мы теперь каждого бандита в Серые Стражи брать будем? – Поймав высокомерный взгляд Калах, амарантайнец ничуть не смутился: - И неча на меня так смотреть! Мне ваше благородство уже поперек горла сидит! Не задирай нос – ты уже не в своем Орзаммаре!

- Да чего ты на нее так вызверился? – удивился Натаниэль. – Думаешь, она – первая из Серых Стражей, кто попадет в орден после попытки убить Командора? Да и, в конце концов, Посвящение может и плохо кончиться.

«Серьезно? – подумал Эремон. – В орден берут даже после такого? Впрочем, пора бы мне перестать удивляться».

- Посвящение кончится хорошо, если она помрет, - мрачно заявил Сайлас. – Я с ней в одном ордене служить не буду. Она же Стражей ненавидит, чуть отвернешься – сразу нож в спину воткнет. Я таких за версту чую.

- Командор решил иначе.

- Да с чего такое доверие, а? Ты только посмотри на нее. – Калах явственно, хотя и беззвучно, хмыкнула. – Она пришла сюда, чтобы отомстить Командору. И Стражей, раз такое дело, она любить не может. Ее только из тюрьмы выпусти, она опять на кого-нибудь бросится…

Кейр слушал все это, лежа на соломе и задумчиво глядя то на гномку, то на Сайласа. В общем-то, амарантайнец был прав: принимать в орден хладнокровную убийцу с непростым характером было, мягко говоря, неумно. Но Эремона смущала почти фанатичная ненависть Сайласа к Калах. Мирился же он как-то до этого со Стражами благородных кровей. Правда, другие знатные Стражи вели себя не так высокомерно, но все же… Впрочем, на месте гномки – по сути, приговоренной к вероятной казни – Кейр был бы осмотрительнее и не похвалялся бы своими намерениями (что гномка ухитрялась делать даже молча).

Он чуть привстал и, протянув руку сквозь решетку, постучал пальцами по наплечнику Калах (в отличие от товарищей по несчастью, гномка почти все время проводила в доспехах – то ли согласно какой-то гномьей традиции, то ли из небывалого тщеславия). Та недоуменно обернулась. Судя по ее лицу, она уже почти успела забыть о его существовании.