Феликс Амелл то таинственно исчезал, то появлялся в разных уголках Тедаса, все дальше уходя на запад. Когда все Стражи начали слышать Зов, он устремился на поиски средства от него, страдая от песни архидемона сильнее других. Увенчались ли его старания успехом, высшее командование так и не узнало – Страж-Констебль ни разу не посетил Вейсхаупт, игнорировал все повестки оттуда и не боялся ничьих порицаний. Впрочем, порой от него приходили письма в Башню Бдения: после долгого перерыва Герои Ферелдена все же возобновили переписку, решив не подвергать многолетнюю дружбу забвению.
Сурана, вопреки всем сплетням и стараниям завистников, оставался Командором Ферелдена и эрлом Амарантайна долгие годы. Он не старался обессмертить свое имя и свою расу: обычно о ферелденском эльфе, получившем официальный титул, за пределами королевства стыдливо умалчивалось. Когда эльфийка Бриала в 9.41 была провозглашена маркизой Долов, это подняло на уши всю общественность: дворяне были искренне уверены, что это – первый случай в истории. Сурана же был известен только ферелденской знати, которая со временем все же смирилась с его властью и считала эльфа практически равным себе. Никто не знал, как ему удавалось всегда быть в курсе событий и оперировать тщательно оберегаемыми тайнами, но его не могли не уважать за все сделанное им для Ферелдена.
Создав целую сеть осведомителей и агентов по всему королевству, Сурана при помощи точных превентивных действий решал проблемы и эрлинга, и Серых Стражей. Не собираясь избавляться от многолетней привычки следить за всеми исподтишка, эльф и сам частенько выбирался инкогнито за пределы Башни Бдения, чтобы собрать новую информацию и заодно увидеть своими глазами, как живется в Амарантайне. Впрочем, по Ферелдену он не странствовал, редко покидая эрлинг: кабинетная работа Командора была Суране по душе, в отличие от постоянных сражений с порождениями тьмы, бандитами и разной нечистью. Лишь изредка он возглавлял экспедиции в особенно опасные места и лично координировал действия подчиненных. Стражи, особенно оставшиеся с ним в Башне Бдения, любили своего Командора: он был с ними строг, но заботился о своих бойцах, с пониманием относился к их проблемам и предпочитал, чтобы они вернулись из боя живыми, а не погибли с честью. В то время как Амелл ставил во главу угла долг и доблесть – «жертвенность в смерти», Сурана явно делал ставку на «бдительность в мире». «Мы не должны просто дожидаться Мора и только потом вступать в бой с порождениями тьмы, - говорил он. – Мы должны постараться предотвратить сам Мор. А для этого требуется не только доблесть, но и осторожность вкупе с долей здравого смысла». Подобная точка зрения как раз и помогла ферелденцам выстоять против ложного Зова, одолевшего Стражей годы спустя – а не бросаться в омут с головой, как это сделали орлесианцы. Уже за одно это, как считали его подчиненные, Сурану стоило бы восславить на весь Тедас.
Сам Адвен от лишних прилюдных восхвалений отказывался. «Я по-прежнему сокрыт тенью, не забывайте об этом», – говорил он.
В тени ему нравилось больше. Там никто не задавал вопросов, почему он женился на долийской эльфийке, куда постоянно исчезает на несколько дней и зачем упорно пытается сделать так, чтобы всем жилось немного лучше.
Зато с теми, кто понимал все это, у Сураны никогда не было проблем.
