Экран освещается, я разлетаюсь на тысячу кусочков и собираюсь воедино на экране, в теле Червонной Королевы. Теперь я смотрю ее глазами.

Она еще маленькая – лет десяти, по человеческому счету. Хотя дети в подземном королевстве не такие, как на земле, – они умнее и циничнее, им недостает невинности и воображения. Девочка прерывисто дышит, бегом следуя за шайкой пикси. Они волокут мертвое тело, завернутое в алый бархат. Пикси не останавливаются, пока не добираются до кладбища. На защищенной земле им ничто не грозит.

– Подождите! Верните ее! – кричит Червонная Принцесса.

Она чуть не падает, споткнувшись о платье, а потом хлопает крыльями и отрывается от земли. Она приземляется у ворот в ту самую секунду, когда они закрываются. Стоя там в одиночестве, девочка заглядывает сквозь решетку. Из лабиринта кустов появляется Первая Сестра. Из-под подола мелькают восемь тонких паучьих ног. Человеческое туловище ужасной садовницы наклоняется над мертвой женщиной и извлекает из нее душу. Та извивается, поднимаясь из тела покойницы, как светящаяся лоза.

Первая Сестра наматывает душу на запястье и отсылает пикси, вместе с безжизненным телом, прочь.

– Нет, ты не можешь ее забрать! – кричит Червонная Принцесса.

В груди у нее такая тяжесть, что больно дышать. Запах плесени и гнилых листьев обжигает ноздри. Она никогда еще не подходила так близко к саду мертвых, потому что с младенчества слышала ужасные истории о его хранительницах и о том, что происходит за оградой. Но рассказы о руках-ножницах и о кровавых ошметках, которые остаются от нарушителей, не пугают Принцессу сегодня – в тот день, когда ее навсегда разлучают с матерью.

Первая Сестра, хмурясь, смотрит на нее из-за ворот.

– Это священная земля, девочка-королева. Что бы ты ни думала, не надо делать глупостей. У тебя здесь нет такой власти, как в твоем королевстве.

Принцесса сердито глядит на Сестру. Всё ее тело делается пунцовым, когда она сосредотачивается на волосах женщины-паука. Пряди, блестящие и тонкие, как карандашные стружки, трепещут от ветерка вокруг лица Первой Сестры, но магия Червонной Принцессы не производит никакого эффекта.

Она меряет взглядом высокий забор и колючие ветви, которые тянутся над кладбищенским садом, образуя крышу. Никак нельзя пробиться.

Первая Сестра высокомерно усмехается.

– Было бы ошибкой искать дорогу сюда, юная принцесса. Разве что ты хочешь лично познакомиться с моей сестрой. Она с особой ловкостью умеет делать конфетти из маленьких нежных пострелят вроде тебя.

До кончиков крыльев Принцессу охватывает дрожь.

Напоследок гневно взглянув на нее, Первая Сестра оборачивает жалобно хнычущую душу вокруг пальцев. Взметнув юбкой, она разворачивается и исчезает в лабиринте листвы.

Появляется король – отец Принцессы, раскрасневшийся от бега.

– Что толку в бессмертии, если мы не можем быть вечно вместе? – спрашивает Червонная Принцесса, прижавшись замерзшим носом к железу ворот.

– Бессмертие просто позволяет тебе с определенного момента не стареть… и твоя душа не умирает, – отвечает отец, пытаясь отдышаться.

Он берет дочь за плечо.

– Но тело уязвимо – и его можно покинуть, как скорлупу.

Руки и ноги девочки немеют. Ей кажется, что ее собственное тело стало скорлупой, пустой и хрупкой, которую унесет первым же порывом ветра.

Она хватается за прутья решетки, чтобы устоять.

– Но почему мы не можем похоронить маму среди бегоний и маргариток в дворцовом саду? Как делают люди. Она бы жила среди цветов, и мы бы навещали ее каждый день.

Отец хмурится и как будто размышляет.

– Ты же знаешь – наши души должны видеть сны, чтобы насыщаться ими и не беспокоиться… чтобы не пытаться овладеть телами живых. А сны умеют добывать только Сестры.

– Сны, – повторяет Принцесса и шмыгает носом. – Однажды я принесу нашему народу сны, отец. Они будут в изобилии повсюду, не только на кладбище. Однажды я освобожу души, чтобы они спали в наших садах, касались оконных стекол по ночам, стучались днем из-под земли. Я принесу воображение в наш мир, чтобы каждый мог всегда быть с теми, кого любит.

Король похлопывает дочь по руке, и от этого ласкового жеста зияющая пустота в груди Принцессы почти заполняется.

– Тогда ты станешь самой любимой королевой в истории, мой алый бутончик. Но до тех пор мы обязаны следовать правилам, как все остальные. Мы не вправе злоупотреблять нашей силой и положением или ставить под угрозу благополучие подданных. Как бы сильно мы ее ни любили…

Он промокает глаза платком.

– Понимаешь?

Червонная Принцесса кивает.

Картинка расплывается. Покинув чужое воспоминание, я снова оказываюсь на кушетке, окутанная темнотой. В голове что-то стучит, как будто изнутри по стенкам черепа бьет кулак. Я сжимаю виски и жду, когда стук прекратится.

Может быть, внутри моей головы пытается угнездиться отвергнутое воспоминание. Потому что в прошлый раз я не испытывала ничего подобного.

Экран вновь загорается. По комнате расплывается яркая радуга, и меня опять втягивает в «фильм». Мои кости становятся костями Червонной Королевы, моя кожа покрывает ее тело.

Теперь она старше лет на шесть. После смерти матери ее отец женился на вдове, и у Червонного Двора появилась королева. Она будет править, пока Принцесса не достигнет совершеннолетия. Но торжественная церемония состоится всего через несколько месяцев, и магия короны наконец проникнет в ее кровь…

Принцесса прячется за кустами в дворцовом саду. Циннии, покрытые фиолетовыми полосками, вянут от гнева, который она источает, наблюдая за королем и своей младшей сводной сестрой. Гренадина – дочь новой королевы от ее предыдущего брака. Давно уже понятно, что от этой девчонки одни проблемы.

Мало того что у нее волосы отливают рубиновым оттенком, а серебряные глаза так и танцуют под густыми лавандовыми ресницами. Гренадина необыкновенно забывчива – просто чистая доска, ожидающая, когда на ней что-нибудь напишут. Ее слабость и постоянная потребность в помощи позволяют королю отвлечься от скорби. Червонная Принцесса, сильная и независимая, не в силах даровать ему это утешение.

Король наклоняется, чтобы в сотый раз показать Гренадине, как надо играть в крокет. Он уже тысячу раз напомнил ей, что он ее новый отец. Он указывает на металлические дугообразные воротца, которые образуют площадку в виде ромба. В каждом конце воткнуты серо-розовые колышки, а в коробке, на атласной подкладке, лежат два комплекта шаров.

– Нужно провести мяч через все воротца, – терпеливо произносит отец. – Мои красные мячи гонятся за твоими серебряными. Твоя задача – прогнать мячи через воротца по порядку и первой ударить по колышку.

Гренадина качает головой, и ее рубиновые кудряшки подпрыгивают на плечах.

– А что такое колышек?

– Вон та штучка в конце площадки.

– А воротца – это вот?

Гренадина приподнимает волшебное существо с длинной, как у фламинго, шеей; повинуясь чарам, оно застыло и превратилось в подобие хоккейной клюшки. Яркие перья ерошатся при словах девочки, словно существо чувствует себя оскорбленным.

– Это молоток, дорогая. Воротца – те обручи, через которые мы прокатываем шары.

На щеках у Гренадины появляются ямочки – как всегда, когда она в недоумении.

– Ох, папа, я просто не могу запомнить.

Он улыбается, очарованный ее изящным простодушием.

– Кажется, я нашел способ. Сэр Билль!

Он жестом подзывает кого-то.

Ящерка Билль – подземец, умеющий писать без чернил – торопливо подходит и кланяется. Его красный фрак и брюки сменяются зеленой листвой, совершенно как на кусте, рядом с которым он стоит. Выходит так убедительно, что от Билля словно остаются лишь отрубленная голова и когтистые руки, парящие в воздухе.

Гренадина приседает.

– Приятно познакомиться, сэр.

Ящерка улыбается, тронутый ее любезностью, как и все вокруг.

– Сэр Билль – стенограф Червонного Двора. Он ест шепот, – объясняет король. – А потом записывает его на любой поверхности, и запись остается там навсегда как тихое бормотание, которое можно услышать, но нельзя увидеть. Шепни что-нибудь, что ты желаешь запомнить.