Василий же вскоре пробрался к эпицентру событий, то есть к графскому экипажу. Карабкаясь вверх по колесу и хватаясь руками за открытую дверцу, Главный влез на крышу данного транспортного средства и тут же скинул оттуда парочку мужиков, предварительно отняв у них какой-то кулёк. В толпе зашумели, и тогда революционер, чтобы успокоить местное население, отобрал у паренька, взбиравшегося вслед за ним, две серебряные чайные ложечки из графского сервиза и начал ими стучать по медному тазу, неизвестно как оказавшемуся на крыше экипажа. Толпа сперва притихла на пару секунд, а затем вперёд вышла толстая баба в цветастом шерстяном платке, в которой Лаура и Мишель тотчас узнали свою вчерашнюю знакомую Дуньку, ту самую которая ехала вместе с ними в телеге.
-Ты чаго?! Чо-то сказать что ль хошь?! Так и говори! - широко расставив ноги и уперев руки в бока, крикнула эта Дунька, обращаясь к Главному.
Василий моментально перестал стучать и ответил ей:
-Да, хочу...
-Говори ж, пока мы слухаем, - наседала баба, застывшая в воинственной позе. - А то ты меня знаешь. Нехай ты у нас всем заправляешь, но коли мне чо не по нраву, то ужо всем влетит. Ну, говори, прохвост!
-Прошу минуточку внимания... - скромно начал революционер.
И тут Лаура неожиданно для себя самой осознала одну вещь, а именно то, что хоть Главный среди всех в этой деревне и главный. Что хоть живёт он в хорошем доме, и крестьяне всё для него делают. И что хоть более того они даже согласны быть революционерами-социалистами и вешать повсюду жёлтые тряпки, всё это крестьяне будут делать лишь до те пор, пока им это не надоест или не разонравится. И если однажды вдруг местные жители прогонят Главного, то ему будет даже некуда податься. Ведь если он вернётся в Ландскрону, то его там арестуют, а если появится в каком-нибудь другом городе, то поймают и арестуют. Так что в определённой степени Главный зависит от местных жителей.
А Василий Никитович, между тем, говорил:
-Дорогие мои, любезные господа и дамы, сейчас я обращаюсь к вам. А точнее к вашему гражданскому самосознанию и социалистической активности.
-Что он там сказал? К чему он обращается? - не поняла Мишель.
-Потом объясню, - отмахнулась Лаура, которая и сама не особо поняла Главного.
-Я осмелюсь вам напомнить, - продолжал своё выступление перед крестьянами революционер, - что вы все социалисты. А социалисты должны быть честными и культурными гражданами. Вы же, напротив, просто воры.
-А ты ж сам говорил! Сам-то говорил, что богачей надобно грабить! Да, грабить подчистую! Грабить и себе всё сбирать! - раздалось одновременно несколько недовольных голосов из толпы.
-Да, это так... Но тем не менее я не призывал вас отнимать кареты у невинно проезжающих мимо девушек. Это незаконно и Силам Вселенной не понравится, - заметил Главный.
-Почему не понравица? - громко спросил кто-то.
-Потому что это грабёж средь бела дня. Вы воры, а воры рано или поздно становятся убийцами.
-Мы не убийцы! Не убийцы! Нет! - снова зашумели в толпе.
-Пока что нет, пока вы действительно не убийцы, - успокоил крестьян Василий Никитович. - Но чтобы не стать убийцами в будущем, вам необходимо сейчас же вернуть экипаж и всё то, что вы из него утащили. А затем вы все непременно станете величайшими людьми, вы сотворите историю. Вас будут помнить сотни и тысячи лет, о вас сложат легенды.
Таким вот образом в течение получаса Главный уговаривал мужиков и баб возвратить растащенное имущество. Люди, слушая его, то хмурились, то улыбались, но при этом с каждым новым словом всё больше и больше верили своему главарю. А тот заврался и наплёл, в конечном счёте, такого бреда, что даже молодая графиня окончательно перестала понимать, о чём он говорит, и у неё тут же разболелась голова. Однако, так или иначе, цель была достигнута. По окончанию тридцатиминутного выступления Василия Никитовича всё местное население во главе с Дунькой стыдилось своего поступка и искренне хотело вернуть украденные вещи.
Уже к концу выступления Главного к Лауре и Мишель, наконец-то, вернулся Роджер. И не просто вернулся, а даже приволок за собой пьяного вдрызг Жоржа, еле державшегося на ногах. Увидев это нелицеприятное зрелище, девушки даже вскрикнули от испуга. А повисший на Роджере кучер очнулся вдруг от своего полусонного состояния и громко пропел, точнее проорал на гиперборейском языке:
Утки по небу летят,
Из ружьёв по ним палят,
Раз, два, три, четыре, пять,
Птичек выходи считать.
-Ничего себе, - изумилась Лаура, - вот, оказывается, как алкоголь действует на людей. Ещё вчера по-гиперборейски и двух слов связать не мог, а теперь песни во всю поёт. Ничего не скажешь, молодец!
-Большое спасибо за похвалу, Лаура Альбертовна. Я всегда знал, что я молодец! - тут же произнёс за спиной у графини неожиданно подошедший Главный.
-Да, ну Вас, - обернувшись, сказала ему девушка, - я не про Вас говорила. Я даже вообще не знала, что Вы подошли.
-Но я... Я же старался, крестьян уговорил ваши вещи вернуть... Нервов сколько извёл... Это знаете ли... вот выступать... Это вот совсем нелегко, - Василий Никитович как-то тягостно вздохнул и добавил. - К тому же, в итоге все ваши вещи вскоре окажутся у Вас...
-Ничего себе! А где лошади? - басом проговорил Жорж по-гиперборейски, разлепив веки и вглядевшись в силуэт графского экипажа.
Все остальные разом посмотрели на экипаж и тотчас поняли, что лошадей, которые были в него запряжены, в самом деле нет. Видимо, крестьяне их выпрягли и затем увели в неизвестном направлении.
-И... - протянула графиня, выразительно посмотрев на революционера.
Тот лишь пожал плечами. Но тогда уже Роджер и Мишель пристально на него поглядели, и Главный поддался. Он нервно щёлкнул пальцами и крикнул проходившей мимо Дуньке:
-Эй, дорогуша, а где ж наши лошади?!
-Тю, а я-то почём знаю, - ответила та, поглядев на революционера с некоторым пренебрежением. - Коли у нас всего с десяток кобыл на всё захолустье, это ж ещё не значит, чо я должна их всех караулить.
-Да, ты не понимаешь, Дунь, не наши, графские лошади, они где?
-Ах, эти, - широко улыбнулась баба, - так-жешь я их своим племянничкам подарила.
-А... - замялся Василий, и тотчас получил новую порцию выразительных взглядов и вдобавок довольно сильный пинок от Роджера.
После этого Дунька была поймана. Ей доходчиво объяснили ситуацию и, предварительно запихнув ещё мало что соображавшего кучера вовнутрь экипажа, отправили брата и сестру вместе с Дунькой к её родственникам забирать животных. Толпа крестьян за это время окончательно разошлась, и таким образом, графиня с революционером остались на площади одни. Оставшись с девушкой наедине, Василий Никитович сразу же сообщил ей, что безумно рад их знакомству, так как ему просто необходимо срочно поговорить с кем-нибудь здравомыслящим на одну очень важную тему. Услышав такие слова, Лаура сначала недоверчиво поглядела на гиперборейца, но затем чисто из вежливости всё-таки согласилась на разговор с ним.
Вести беседу на улице Главный не пожелал и пригласил Лауру Альбертовну ни куда-нибудь, а прямо в свой кабинет, то есть именно туда, где они накануне и познакомились. Теперь, в лучезарном свете нового дня, кабинет показался Лауре гораздо более уютным чем прежде. Он весь был залит искрящимися лучами, в которых словно мотыльки порхали пылинки. И свет наполнял его так, как вода наполняет вазу. Прикрыв за собой дверь, Главный, подвёл графиню к своему столу, на котором лежала большая карта, и, усадив девушку на стул, сказал, указав на карту:
-Вот... вот за чем я Вас сюда и позвал, сударыня... Мне необходима, жизненно необходима Ваша помощь... Ваш совет... Совет толкового человека... И поэтому я так рад встрече с Вами. Мне... мне нужно было бы поговорить об этом обо всём с Вами ещё вчера... Но Вы, кажется, так устали... Я Вас так обеспокоил этим заключением за решётку... и ещё вот... топором угрожал... Это ужасно, но мне нужна помощь...
