– Не знаю, – со вздохом ответил Джордж. – Если вы не можете или не хотите помочь, то, боюсь, мне теперь никто не поможет…

– Да что ж я могу сделать, – проворчал старик, – не самому же мне запрягаться в телегу!

– Но вы можете мне дать вашу лошадку, – сказал Джордж, – чтобы посадить на нее мою маму с сестрой и вывезти их из снегов. А наши пожитки пусть так там и останутся. Мы будем работать и снова наживем все необходимое.

– Это другой разговор, – отозвался старик, похлопав мальчика по плечу. – Лошадку или осла я могу вам дать. Да, но есть ли у тебя деньги?

– Деньги! – возмущенно воскликнул Джордж. – Разве отец мой спрашивал когда-нибудь, есть ли деньги у тех, кто просил его о помощи?

– Допустим, мой милый, но это было в Штатах, а мы с тобой сейчас в Калифорнии. Когда ты хоть немного узнаешь здешние обычаи, то поймешь, что я прав. Итак, у тебя нет денег?

– Нет, – тихо ответил мальчик, – отец мне ничего не дал с собой. Он тоже не знал, что в Калифорнии все делается только за деньги. Впрочем, он вам непременно заплатит, если вы потребуете.

– Знаем мы эти разговоры, – ворчливо возразил старик, – от вас дождешься…

– Ну, тогда мы и сами справимся, – сказал Джордж, поднимаясь со своего места. Он взял ружье и позвал собаку.

– Постой! Куда же это ты собрался? – спросил старик.

– К родителям, в горы! Если здесь я не смог найти помощь, то там мы с отцом сделаем деревянные носилки и на них отнесем мать в долину. И мы с нее за это не потребуем денег!

– Ну ты и горяч! – со смехом воскликнул старик. – Остынь и остановись! У меня есть одно предложение, и мы, думаю, сговоримся. Не продашь ли ты мне свою собаку?

– Гектора? – удивился Джордж. До сих пор он был уверен, что никогда не сможет расстаться с любимой собакой. Но сейчас ему вдруг пришло в голову, что жизнь и здоровье матери и сестры дороже, чем даже этот верный друг. И если только что он гордо и независимо смотрел на старика, то теперь тихо и даже жалобно ответил: – Что ж, если это необходимо, то я согласен…

Несмотря на все усилия, он не смог сдержать слез, и они тихо покатились по его щекам. Помолчав немного, Джордж прибавил почти шепотом:

– Значит, за собаку вы согласитесь спасти мою мать и сестру?

Старик прикусил губу и, притопнув ногой, опустил глаза. Потом встал и, не говоря ни слова, быстро направился к хижине. Выйдя оттуда через пару минут, он положил руку на плечо мальчика.

– Я осмотрел седла. Они в исправности, и мы можем отправляться. Что касается собаки, то я передумал. Во-первых, я вижу, что она тебе слишком дорога, а во-вторых, мне бы пришлось кормить одну лишнюю тварь. А что до платы за мои труды, то я сочтусь с твоим отцом, ты можешь не заботиться об этом. Знай только, что мало я не возьму, в этом ты можешь не сомневаться. Эй! Это что это такое? – вдруг крикнул он, обернувшись к индейцу. – Москито, ты что там делаешь? Ну-ка, давай сюда!

Джордж тоже взглянул на индейца и, как ни грустно он был настроен в эту минуту, не смог удержаться от громкого смеха.

Индеец все это время молча и серьезно слушал разговор белых, разумеется, не понимая ни слова. Сидя на корточках, он сосредоточенно курил маленькую трубку из тростника, выпуская изо рта огромные клубы дыма.

Стоявший неподалеку Москито, не получая больше от своего хозяина кусочков лепешки, озирался в поисках поживы. Он пощипал цветы на кустах, а потом заметил торчащие на голове индейца орлиные перья. Осел осторожно обнюхал их, потом прихватил одно перо зубами и начал понемногу вытаскивать.

Перо, привязанное к пучку волос индейца, сидело крепко. Но Москито не имел привычки выпускать добычу. Он дернул так сильно, что бедный дикарь потерял равновесие и упал на землю.

Индеец, конечно, тут же вскочил на ноги и схватился за лук со стрелами, готовясь отразить вероломное нападение. А Москито со своей добычей бросился бежать рысью и остановился, только услышав повелительный окрик хозяина.

– Сюда, негодник! – кричал старик. – Ты что наделал? Немедленно ко мне!

Москито похлопал ушами, сделал несколько шагов и снова остановился.

– Сюда, чертов осел! Не слышишь, что ли? – продолжал кричать старый охотник. – Ну-ка принеси мне перо!

Москито, разумеется, все слышал и наверняка понимал, что от него требуют, но не спешил исполнять приказание.

– Ну? Я кому сказал? – еще раз, уже сердито крикнул старик.

Наконец осел послушался. Бросив похищенное перо, он взбрыкнул задними ногами и с громким ревом побежал к лошадке, гулявшей поблизости.

Возмущенный индеец немедленно поднял перо и вернул на законное место.

Старый охотник вернулся в хижину, вынес оттуда два седла и громким криком позвал своих животных. Пони послушался тотчас же, а осел, у которого совесть была нечиста, не спешил. И только после повторного окрика он понял, что с ним не шутят, и поспешил за лошадкой.

Через минуту пони и осел были оседланы. На обоих погрузили шерстяные одеяла, а на лошадку, сверх того, узел с припасами. Заперев дверь, то есть загородив ее жердями, хозяин сказал Джорджу:

– Все готово, мы можем ехать. Но найдешь ли ты дорогу к тому месту, где оставил отца?

– Найду, но только ту же самую, по которой я пришел сюда, – ответил Джордж. – Впрочем, нет ли другой дороги, покороче?

– Ты спускался с горы в том направлении, где живет племя этого краснокожего?

– Да.

– Далеко ли отсюда?

– Один день ходьбы, не больше.

– Я лучше спрошу дикаря. В лесу индейцы могут быть очень полезны.

Он переговорил с индейцем на его родном языке и, как мог заметить Джордж, остался доволен полученными ответами. Обратившись к Джорджу, старик сказал:

– Все в порядке. Я хорошо знаю этот лес и проведу тебя к ручью, а дальше ты должен будешь сам найти дорогу. Садись пока на Москито, а когда склоны станут круче, пойдем пешком.

Мальчик с радостью исполнил его распоряжение. Но прежде он подошел к индейцу и от всего сердца пожал ему руку – иначе он не мог выразить свою благодарность за помощь. Дикарь, разумеется, все понял и в ответ дружески поклонился.

– Неужели наш олень останется в лесу и сгниет без всякой пользы? – вдруг спохватился Джордж. – Ведь у него отменное мясо.

– Не беспокойся, – со смехом ответил старик. – Индейцы пришлют туда своих жен и собак, и к вечеру останутся одни только обглоданные кости. Уж я-то знаю этот народ. Но этот парень заслуживает особой награды. Сюда, краснокожий! Возьми себе это одеяло.

Дикарь взял одеяло и хотел накинуть на старика. – Оставь его себе и не бегай больше по снегу в этих лохмотьях. Ты понял меня?

Старик знаками объяснил индейцу, что одеяло теперь принадлежит ему. Но тот никак не мог поверить, что ему выпал столь ценный подарок, и американцу пришлось повторить свои слова на его родном языке. Наконец индеец его понял. Набросив одеяло на плечи, он благодарно кивнул головой старику с мальчиком, затем быстрым шагом направился вниз по склону и вскоре скрылся из виду.

– Ну все, нам пора в путь, – сказал старый охотник. – Становится поздно. К тому же я не могу терять слишком много времени по твоей милости. Здесь, в Калифорнии, время – деньги, скоро ты сам это поймешь.

Проворнее, чем бы можно было ожидать по его годам, старик вскочил в седло и, не оглядываясь на Джорджа, помчался вперед.

Осел не нуждался в кнуте: он твердо знал, что должен следовать за пони со своим хозяином. Крупной рысью он устремился за галопирующей впереди лошадкой.

Сначала Джорджу было неуютно на широком вьючном седле без стремян, но скоро он освоился и держался вполне уверенно. Он внимательно следил за дорогой, по которой они ехали, стараясь определить нужное направление к цели их путешествия.

Старик, по-видимому, хорошо знал местность. Пока дорога была более или менее ровной, он позволял своей лошадке бежать рысью. Но чем выше они поднимались, тем больше становилось снега. Вскоре они вынуждены были ехать шагом, а в некоторых местах даже спешиваться и вести лошадь и осла на поводу. Теперь они очень медленно продвигались вперед.