Он отпустил ее, рывком поднялся, натянул штаны и ушел. Эдель же долго сидела в пустом деннике, переживая случившееся. Зачем, зачем она упомянула Родерика? Да, она хотела отомстить мужу. Но перегнула палку... А ведь день обещал быть таким прекрасным! Дик начал говорить!! Уже одно это было чудом...

Вторым чудом было то, что она испытала здесь. Но не грех ли это?

«Господи! Прежде всего, я должна была бежать в часовню и возблагодарить Тебя. Ведь Ты сделал так, что мой сын заговорил! А я... я бросилась к мужу. Вместо того, чтоб вознести Тебе молитву, я, как шлюха, соблазнила его. Мы с ним соединились, будто какие-то простолюдины, - на охапке сена, в конюшне! И Ты разгневался и наказал меня. Гнев Твой справедлив!»

И Эдель разрыдалась.

Еще хуже она себя почувствовала, когда, придя к себе после долгой молитвы в часовне, увидела на сундуке чашу с напитком. Ее, конечно, принесла Мириам, - девушка-паж больше не следила за женой своего господина, потому что Эдель ни разу не выразила протеста и всегда беспрекословно выпивала всю чашку.

Но сейчас Эдель так разъярилась, что, не задумываясь, выплеснула питье в окно. Ее неожиданно посетила - и покоробила - мысль, доселе не приходившая в голову: что де Турнель сообщает Мириам о каждом своем сношении с женой. Как же это отвратительно - сознавать, что любовнице твоего мужа всегда известно, когда он с тобой лег!

Вылив питье, Эдель не села, а, как тигрица в клетке, начала метаться по комнате. Проклятый напиток разрушил благостные чувства, которые вызвало в ней пребывание в доме господнем. Кажется, окажись Мириам сейчас рядом, - Эдель просто набросилась бы на нее с кулаками.

...В таком состоянии и нашел ее Лайонел.

- Миледи. - Он низко поклонился, прижав руку к сердцу. Эдель присела на скамью у окна, и показала ему на вторую, стоявшую напротив. Но молодой рыцарь не последовал ее приглашающему жесту и остался стоять. Он сказал тихим, но зловещим голосом:

- Я вернулся из Лондона с новостями, миледи.

- Вот как? - довольно равнодушно спросила она. - Что же случилось, сэр Лайонел? Королева наконец-то в положении?

- Нет. Новость касается вас, миледи. И вашего мужа.

Эдель насторожилась, но постаралась не показать этого.

- Говорите же, в чем дело, сэр. У меня много дел.

- Я узнал кое-что о прошлом де Турнеля. - Он помолчал немного, пока Эдель не подняла на него встревоженный взгляд. И тогда выложил свою новость: - Это он напал шесть лет назад на Фэрфакс. Граф лично возглавлял отряд.

Эдель стиснула руки. Она подозревала это - с того самого момента, как увидела, какое лицо было у мужа, когда он смотрел на развалины Фэрфакса. Но... неужели это он был тем вороном? Нет-нет, конечно, Лайонел что-то перепутал. Он или ошибается, или клевещет на графа.

- Вы хотите сказать, что мой муж - рыцарь-ворон? - спросила она, и голос ее невольно задрожал.

- Я этого не утверждаю. Поскольку вместе с де Турнелем в захвате вашего замка участвовал и де Буажи. Они были тогда лучшими друзьями, и вместе совершили немало грязных дел. Нападали на замки и селения, грабили, убивали, насиловали.

При последнем слове Лайонела Эдель вся сжалась. С трудом она смогла задать вопрос:

- В таком случае... рыцарь-ворон - это или граф, или герцог? Не так ли?

- Да, миледи. Несомненно, это один из них.

- Откуда у вас эти сведения?

- Из самого надежного источника. Я разговорил одного из людей де Буажи, который тоже принимал участие в походе на Фэрфакс. Он рассказал, что предводителем был де Турнель.

Эдель молчала, обдумывая услышанное и пытаясь справиться с внутренней дрожью. Ее муж захватил и сжег Фэрфакс! Его люди вдоволь похозяйничали там, прежде чем сжечь замок. Конечно, по его приказу. И это он... или же герцог де Буажи - был вороном.

Нет, Лайонел явно не лгал. Осталось только выяснить, кто же был вороном - де Турнель или де Буажи.

Однако Эдель вдруг поняла, что не хочет знать правду. Когда-то она готова была отдать все, что имела, душу продать дьяволу, лишь бы выяснить это. Но теперь... теперь все изменилось. Что, если ее муж окажется вороном? Она связана с ним неразрывными узами. Она принадлежит ему. И от этого никуда не деться.

Если же ворон - де Буажи... Что ж, пусть Бог накажет его за содеянное. Но не она. Она не сможет.

Рыцарь-ворон никогда не умрет от ее рук или же по ее приказу. У нее на то есть очень важная причина. Самая важная в жизни.

- Вы молчите, миледи, - произнес Лайонел. - Скажите же хоть что-нибудь.

- Что я могу сказать вам?

- Вспомните. Тогда, на той поляне, мы поклялись отомстить. За ваш Фэрфакс. За Родерика. Я принес вам весть о том, кто такой рыцарь-ворон. Значит, пришла пора нашего мщения.

- Лайонел, но мы по-прежнему не знаем, кто именно тот злодей. Да и можно ли верить человеку, который рассказал тебе это? Не наплел ли он тебе сказку?

- Нет. Он говорил правду. Я задал ему много вопросов, и на все получил исчерпывающие ответы.

- Кроме одного. Почему он не знает, кто - Буажи или мой муж - был рыцарем-вороном?

Лайонел пожал широкими плечами:

- Он являлся рядовым воином и не был близок к предводителям. К тому же, сами знаете, рыцари в походе часто даже едят и спят в латах и шлемах.

Он был прав. Эдель глубоко вздохнула. Затем сказала:

- Я отказываюсь от мести.

- Что вы говорите, миледи? Вы хотите стать клятвопреступницей?

- Предпочитаю стать ею, нежели мстить не виновному.

- Но они оба виноваты, - горячо возразил молодой рыцарь. - Они оба разорили и сожгли ваш замок. Возможно, они оба причастны и к гибели Родерика.

- Лайонел, хватит, - твердо произнесла она. - Даже если б я знала точно, кто рыцарь-ворон, я бы не стала мстить. Я не могу мстить... отцу своего сына.

- Отцу своего сына? - расхохотался вдруг Лайонел. - Эдель, да брось! Сколько их было - поимевших тебя в ту ночь в Фэрфаксе? Трое, пятеро, десятеро?

- Как ты смеешь? - возмущенно вскричала она. - Он был один! Один!

- Не смеши. Ты молодая и красивая девушка, - и всего один обладал тобой? Так не бывает. В захваченных замках женщины достаются всем, кто их захочет. Смотри: у тебя щеки краснеют. Я прав, я же знаю. Конечно, тебе было бы легче, если б только рыцарь-ворон взял тебя. Все-таки в нем течет непростая кровь, он дворянин. Поэтому ты занимаешься самообманом: якобы тебя изнасиловал только он. Но на самом-то деле их было несколько. Признайся, наконец, в этом.

- Я ни в чем не намерена признаваться, - отрезала Эдель. - Ты перешел границы, Лайонел. Уйди немедленно.

- Ну уж нет. Никуда я не пойду. - Лайонел шагнул к ней и навис над нею. Красивое лицо его исказилось и побагровело от злобы. - Я знаю, почему ты отказалась от мести. Ты спишь с этим мерзавцем-норманном. Да, представь, мне все известно. Ты спишь с ним, и уже давно. И, как я вижу, в его грязных объятиях ты забыла и о сожженном Фэрфаксе и его несчастных защитниках, и о своем подло убитом женихе.

- Уйди! Я не хочу тебя видеть! - крикнула она.

- Норманнская шлюха - вот кто ты!

Он вдруг схватил ее и прижал к стене.

- Шлюха,- повторил он хрипло.

- Лайонел!! Я буду кричать, если ты не отпустишь меня!

- Кричи. Пусть прибегут люди. И я расскажу им, что их хозяйка на самом деле лгунья. Что она вовсе не была женой сына барона Карлайла, а выдумала это, чтобы никто не узнал о ее позоре. И что Дик - не сын Родерика, а ублюдок какого-то норманна.

- Ты обещал молчать! Дал клятву!

Он осклабился:

- Ты тоже давала клятву, милая. Но отступилась от нее. Вот и я следую твоему примеру.

- Тебе никто не поверит!

- А это мы посмотрим. Знаешь, я давно заметил: люди куда охотнее верят во всякую грязь.

Он повалил ее на пол, одной рукой, как клещами, сжав запястья, а второй пытаясь залезть ей под юбку. Эдель забилась под ним, но он был очень тяжел и силен, и все ее усилия были напрасны. - Ну же, раздвинь ноги, как ты делала для своего поганого муженька и тех, других...