1. Гл.1-8

РЫЦАРЬ-ВОРОН

1. Эдель в смятении

- Миледи, и каково будет ваше решение?

Леди Эдель Эштон, баронесса Карлайл, вздохнула, подняла глаза на стоявшую перед ней пожилую женщину.

- Что я могу, Сара? Сам король зовет меня. Я обязана ехать.

Сара, экономка и домоправительница замка, служившая много лет верой-правдой покойному барону Карлайлу, и теперь продолжавшая с не меньшим усердием служить его невестке, покачала головой:

- Ох, миледи, чует мое сердце: не к добру это приглашение.

Эдель была полностью согласна с нею. Не к добру. Шесть лет она жила тихой мирной жизнью, ухаживая за больным свекром, воспитывая сына... И все это время она молилась и надеялась, что о ней никто никогда не вспомнит, что она навсегда останется жить в замке Карлайл, посвятив себя своему ребенку и заботам о своих домочадцах и слугах.

Но, как ни далеко был замок от столицы, слухи долетали и до него. Что новый король, желая упрочить свою власть, приблизил к себе ненавистных для саксов норманнов, что раздает им земли и титулы, что женит самых верных своих французских рыцарей на знатных саксонских девушках...

Леди Эдель Эштон снова вздохнула. Она была вдовой, и притом очень небедной вдовой. Ее покойному свекру, а ныне - ей принадлежали обширные и плодородные земли и леса. Лакомый кусок для любого. А уж для жадных норманнов - и подавно. Если даже король и королева забыли о ней - наверняка нашелся кто-то, кто вспомнил о богатом замке Карлайл и о живущей в нем молодой вдове...

Эдель взяла отполированное серебряное зеркало и, с тоскою глядя в него, поправила черную головную накидку. Неужели совсем скоро ей придется сменить свой вдовий траур на куда более пышный свадебный наряд?.. Молодая женщина вздрогнула и выронила зеркало из вдруг онемевших пальцев. Холод сковал тело, стало трудно дышать, она открыла рот, хватая воздух, судорожно, как вытащенная из воды рыба.

- Что с вами, миледи? - Испуганный голос Сары донесся будто издалека.

- Н-ничего. Г-голова закружилась. Сейчас пройдет. - Собственный голос тоже был далеким, слабым и тихим. Эдель закрыла глаза, борясь с приступом страха. Наконец, холод отступил, дыхание выровнялось. Господи всемогущий, если даже одна мысль о свадьбе внушает такой ужас, что же будет дальше??

Нет, нет, не думать об этом. Быть может, король зовет ее в Лондон совсем по другой причине? И дело вовсе не в том, что ей грозит второе замужество? В конце концов, она вдова, у нее есть сын... Она не так юна... да и не слишком красива. Разве в Англии мало молодых невинных девушек, красивых, богатых и с приданым? Вот пусть они и выходят за норманнских собак. Она, Эдель, не окажется в их числе!

Но она знала: иного объяснения письму короля с приглашением приехать ко двору нет. Государь нашел для нее нового мужа. Новый муж... Снова все сжалось внутри, но теперь уже и по другой причине.

Дик... Ее сын, ее единственный ребенок. Для него замужество матери будет страшным потрясением. Она так оберегала его, так старалась защитить... Дикки тяжело перенес смерть любимого деда, до сих пор не оправился; что же будет, если в замке появится незнакомый мужчина, новый мамин муж - да еще и норманн? Он будет говорить на грубом чужом языке, он заведет в Карлайле свои порядки... Неизвестно, как он станет относиться к Эдель; но он, конечно, потребует, чтобы ее сын называл его отцом, причем наверняка не станет испытывать к чужому ребенку никаких чувств. К тому же, Дикки ненавидит норманнов, ведь ему так часто рассказывали, как его отец погиб от их рук...

Эдель судорожно сглотнула. В ней проснулось острое желание увидеть и обнять сына.

- Сара, где Ричард? - спросила она севшим голосом.

- Где-нибудь во дворе. Я приведу его, если желаете, миледи.

- Да. Желаю... И вели начать сборы, Сара.

- Немедленно, госпожа. Сколько служанок вы изволите взять с собою в Лондон?

- Еще не знаю... Трех-четырех, полагаю, хватит.

- А сколько слуг для охраны?

Что-то в голосе Сары заставило Эдель почувствовать неладное.

- Человек десять. До столицы не близко, мало ли что может случиться в дороге.

- Сэр Лайонел Мэтлок... тоже поедет с вами, миледи?

Так вот в чем дело. Эдель ощутила, как кровь приливает к щекам, и в досаде прикусила нижнюю губу. Нет, конечно, она знала, что старая домоправительница о многом догадывается... Но никогда та столь явно не позволяла себе столь откровенные намеки.

- Нет. Он останется в замке. - Она постаралась сказать это твердо, как будто дело было решено бесповоротно. Но она прекрасно знала: если Лайонел захочет, он поедет. И глупо даже думать «если». Захочет наверняка...

Экономка, присев, вышла. А Эдель поднялась на открытую галерею и посмотрела вниз. Зеленые поля за стенами замка, извивающаяся среди них голубая лента реки, окаймленной раскидистыми деревьями, - эти мирные картины всегда вызывали в ней чувство радости и умиротворения. Но сейчас молодая женщина не видела всей этой красоты и не восхищалась ею.

«Меня выдадут замуж... За норманна... У Дика будет отчим... Наша жизнь будет погублена... Всё кончено... Всё...» - стучало в ее голове отчаянным набатом.

Как избежать готовящейся для нее участи? Кинуться в ноги королю и королеве, молить их сжалиться над ней? О, Эдель готова была отказаться от всех своих богатств, лишь бы не выходить замуж. «Я бы отдала все: замок, земли, леса, - да, пусть всё приданое моего сына ушло бы в жадные руки какого-нибудь норманнского пса, - но сохранила бы себе и Дикки свободу. Мне ничего не нужно: маленький домик, полоска земли, - и мы с моим мальчиком зажили бы счастливо. Увы! Об этом остается только мечтать... Да и то недолго».

- Миледи.

Красивый низкий голос был негромок, но заставил Эдель вздрогнуть. Она знала, что он придет... Она постаралась взять себя в руки и повернулась, надев на лицо маску непроницаемого спокойствия, которого вовсе не чувствовала.

- Сэр Лайонел.

Он был гораздо выше ее, и ей пришлось откинуть голову назад, чтоб взглянуть в его глаза, - впрочем, еще и потому, что он подошел слишком близко. Эти синие глаза под неправдоподобно длинными золотистыми ресницами... Эти кудри, в которых, казалось, запутались лучи солнца... Настоящий сказочный красавец; не верилось, что шесть лет назад он был всего лишь долговязым тщедушным мальчишкой. К тому же, смертельно напуганным и зареванным. Они оба - и он, и Эдель, - были тогда перепуганными несчастными подростками... Которых неожиданно и жестоко вырвали из детства.

О, эти воспоминания о прошлом! Они неудержимо тянули за собой многое другое, и Эдель усилием воли подавила их.

- Миледи, Сара сказала, что вы не собираетесь брать меня с собой в Лондон.

Да, Лайонел стал настоящим мужчиной, но в голосе его порой все еще прорывались капризно-ребяческие нотки. Казалось - вот сейчас он затопает ногами, как делают дети, когда им в чем-то отказывают.

- Это верно. Вы останетесь в Карлайле, сэр. Мой замок нуждается в вас, как в храбром и достойном рыцаре. - Но сейчас его невозможно было обмануть даже этой лестью, - хотя обычно он был весьма падок на нее. Его пшеничного цвета брови сошлись на переносице. Синие глаза слегка сощурились. Эдель изо всех сил постаралась не выдавать себя и твердо - или почти твердо - добавила: - Такова моя воля.

- Ваша воля, миледи? - Он и впрямь топнул ногой, глаза стали почти черными от гнева. - В таком случае, измените вашу волю. Я еду с вами.

- Сэр Лайонел... - Голос сел, выдавая ее.

Его лицо приблизилось так, что кончики носа его и Эдель почти соприкоснулись.