Она села на лошадь и поскакала догонять обоз. Но слова Лайонела продолжали тупо стучать в голове. «Ваш сын для Турнеля помеха... Вы родите ему мальчика, и он избавится от Дика...»

- Расскажите мне о вашем сыне, мадам.

Если б не было утреннего разговора с Лайонелом, Эдель бы, скорее всего, обрадовал этот вопрос мужа. Тем более, заданный таким, неожиданно мягким, тоном. Но она целый день думала над словами своего верного друга, и пришла к выводу, что он, скорее всего, прав. Поэтому и теплота в голосе графа, и сам вопрос привели ее в смятение и заставили вновь повторить про себя: «Мой сын помеха для де Турнеля!»

- И... что же вы хотите знать о нем?

- Всё. Мне известно, что ему около пяти лет, что его зовут Ричард. Но это все.

Эдель глубоко вздохнула.

- Да, ему пять с половиной, и его зовут Дик. Он... - Она хотела сказать: «хороший, добрый, умный» - и осеклась. Вспомнились злые насмешки королевы и ее дам. «Недоумок. Глухонемой дурачок». И снова злость вскипела в ней.

- Так что он?

- Он очень добрый и очень умный. Он уже умеет читать и писать, - гордо произнесла она.

- Прекрасно, - сказал граф. - Кое-кто считает, что для будущего рыцаря подобные знания не нужны, но я придерживаюсь иного мнения. А как насчет верховой езды? Владения оружием? Его кто-то уже обучает всему этому? Сэр Мэтлок, быть может, занимается племянником?

Эдель смешалась. Разговор заходил на скользкую почву.

- Н-нет. Сэр Лайонел не занимается этим. Дика воспитываю я... пока.

- Но вряд ли, мадам, вы сможете преподать сыну тонкости воинского дела. Пора Ричарду заняться с воспитателями, которые научат его и держаться в седле, и владеть мечом и луком. Полагаю, пока он учится всему этому, играя со сверстниками? В Карлайле, наверное, много детей его возраста.

- Д-да. Много...

- Игры тоже необходимы, - кивнул де Турнель. Он смотрел на Эдель пронизывающим взором своих глубоко посаженных карих глаз, и она нервно стиснула поводья, чувствуя, что краснеет, и надеясь, что сумерки все же не позволяют ему разглядеть ее смущение.

- Мне кажется, или разговор о вашем сыне вам неприятен, мадам?

- Нет. Не неприятен. Я... просто удивлена, что вы завели об этом речь.

- Почему? - удивился он. - Я ваш муж, и отныне ваш сын - мой сын. - И снова этот подозрительно мягкий тон.

«Знаете ли вы про его детей?..» - пришли ей на ум слова королевы.

Сколько их у графа? И где они? Она вдруг задумалась над тем, был ли он раньше женат. Быть может, был. Тогда дети его вполне могут оказаться не ублюдками, а законными. «И, если среди них есть мальчик... Де Турнель избавится от Дика, и своего сына сделает наследником Карлайла!»

Надо срочно выяснить все о детях мужа. Это крайне важно. А она-то, дурочка, придумала, как избежать опасности: она попросит какую-нибудь знахарку давать ей питье, чтобы не забеременеть... Но, если у графа есть законный ребенок, мальчик, - хоть один, - то это средство станет бесполезным!

- Я надеюсь, мессир, что вы станете Дику хорошим отцом, - выдавила она, наконец.

- Я обещаю вам это, мадам. Однако, уже поздно. Кажется, впереди видна придорожная харчевня? Там и остановимся на сегодняшнюю ночь.

В этот вечер Эдель решила покорно принять свою судьбу. Не умолять, не просить. Рано или поздно, это случится все равно. Она пережила тот ужас, переживет и этот. Быть может, это не займет много времени. Она потерпит.

В конце концов, не зря же де Турнель везет в Карлайл эту Мириам? Значит, она дорога ему. Возможно, он и не станет слишком часто навещать законную жену. Его любовница очень даже симпатичная. Хоть и с перебитым носом. Интересно, он приревновал ее - за это и избил так, что сломал нос?

И все равно, она, Эдель, простушка рядом с нею. «Я должна радоваться, что у него есть любовница. Это избавит меня о многих мучительных ночей!»

Она помолилась и легла в постель, прислушиваясь к звукам, доносившимся снизу, из залы, где, за длинным общим столом, остались сидеть мужчины. Граф тоже был там; когда она поднималась наверх, то видела, как он осушает большой кубок с вином. А напротив, как ни странно, сидел Лайонел. Он тоже пил.

Эдель ворочалась с боку на бок, досадуя, что муж не идет. Вот так всегда: когда чего-то боишься, ужасное обязательно с тобой случается; когда же страх подавлен, и начинаешь спокойно ждать неизбежного, - оно, как будто нарочно, обходит тебя стороной.

Наконец, дверь скрипнула, и Эдель, лежащая на боку лицом к ней, при свете зажженного шандала увидела на пороге графа. Он захлопнул дверь, но не шагнул к кровати, а неловко оперся плечом о косяк. Эдель услышала его тяжелое дыхание, уловила идущий от него запах, и поняла, что он пьян.

«Господь всемогущий, дай мне силы вытерпеть. Не оставь меня. Я буду сильной. Буду храброй... Только бы поскорей!»

Она села на постели и спросила:

- Помочь вам раздеться, мессир?

Он издал тихий смешок, который не понравился ей.

- Раздеться? Нет, благодарю, мадам.

Язык его слегка заплетался. Де Турнель был пьян больше, чем она ожидала.

- Я ждала вас.

- Даже ждали? Как это мило с вашей стороны.

- Мессир... Быть может, приказать принести вам воды?

- Я просто вас не узнаю, мадам. Что с вами? Вы не заболели? Ждете меня... Хотите раздеть... Подать воды... Право, я тронут такой заботой. Моя ласковая, верная, честная жена!

Последние слова были полны какого-то нескрываемого сарказма. Да что это с ним? Или вино всегда так на него действует?

- Я, действительно, хочу помочь вам... Чему вы смеетесь? Что смешного я сказала?

- Ничего. - Он, наконец, оторвался от косяка, сделал два шага к кровати и склонился над Эдель. Рот его криво улыбался, но глаза были темными, холодными и злыми. - Вы ничего не сказали. Вы промолчали. И я попал в ваш силок.

- В какой силок?

Он сжал ее плечи так, что она едва не вскрикнула от боли.

- В какой силок? В женитьбу на вас, мадам, вот в какой! Если б я знал о вас все с самого начала! Но нет, все молчали: и вы, и король с королевой! Если б я знал правду!

- Какую правду?

Но он не отвечал, только затряс ее, как сумасшедший. Эдель не на шутку испугалась. Что, если сейчас он изобьет ее? Сломает ей нос, как этой бедной Мириам...

- Мессир, успокойтесь, прошу вас! Какая правда? Что я от вас скрыла? Если вы о Лайонеле... то это все неправда, клянусь вам в этом жизнью своего сына!

- Вашего сына! Вашего сына! - вдруг расхохотался он сатанинским смехом. Затем отпустил ее и вышел, пошатываясь и изрыгая проклятия, оставив ее в полной уверенности, что его так называемая болезнь - не что иное, как расстройство ума. Но тогда - как можно заразиться ею?..

7. В Карлайле

На другое утро Эдель с удивлением заметила, что вся поспешность, с какой муж старался совершить путь от Лондона в Карлайл, куда-то исчезла. Они выехали из харчевни довольно поздно, уже за полдень, и в этот раз двигались куда медленнее.

Эдель удалось перекинуться с Лайонелом несколькими фразами. Она попросила его разузнать о детях графа и его болезни. Когда же он вновь спросил о прошедшей ночи, она вкратце рассказала о произошедшей вчера странной и страшной сцене между нею и мужем.

- Он выглядел сумасшедшим. И говорил как безумец. Просто пьяные так себя не ведут, Лайонел.

- О чем же он говорил?

- Я немногое поняла. Что-то о моем молчании... о силке в который он угодил, женившись на мне... Под конец он жутко расхохотался и ушел. Может, вчера вечером за столом кто-то что-то сказал ему?

Лайонел пожал плечами:

- Не знаю. Я ничего не заметил, а ведь я сидел напротив него.

Эдель вздохнула:

- О Господи, пусть он пьет, сколько хочет, но не будет сумасшедшим! Я так испугалась...

Лайонел злобно кусал губы.

- И я не могу защитить тебя от этого злобного зверя! Я самый несчастный и ничтожный из людей!

- Не говори так... Но тише. Эта Мириам, мне кажется, она следит за мной... Я поеду вперед.