По крайней мере, это Эрик понял из его бессвязного лепета. И хотя он был не прочь ограбить нацистского ублюдка, вычистив его дом до последнего цента, столь же омерзительна была сама мысль о том, чтобы взять у Шмидта хоть что-то.
— Где Шмидт?
— О… Я не знаю, не знаю… Берите все, что угодно, только не убивайте, синьор.
Резкое движение вперед, и Эрик сомкнул пальцы на шее бесполезного охранника, нависая над его лицом. Бедняга весь трясся, в ужасе таращил карие глаза, с его лба градом катился пот. Ну, и жалкого же типа Шмидт нанял… А это значит, что на вилле нет ничего по-настоящему ценного для Эрика. И это бесило настолько, что пальцы готовы были сомкнуться и переломить чужую гортань. Но здравый смысл еще никто не отменял.
— Отвечай, кто знает? Шмидт живет здесь? Куда он уехал?
Мужчина с хрипом хватал воздух, открывая и закрывая рот, и Эрик отпихнул его обратно в продавленное кресло. Казалось, еще немного и он потеряет сознание от страха, а это было совсем ни к чему.
— Он… В баре за холмом… У него знакомый синьор Фернандес… Выпивка…
— Ты можешь говорить четко и связно?! — рявкнул Леншерр, и это внезапно привело охранника в чувство.
Он сглотнул и проговорил уже куда четче, судорожно цепляясь за подлокотники. Инстинкт самосохранения велел не нарываться и не усугублять ситуацию своими заиканиями.
— Господин Шмидт имел дела с сеньором Фернандесом. У него бар за холмом. Он может знать. Мне господин Шмидт не докладывает, куда уезжает. Он давно покинул виллу, две недели назад…
Две недели. От досады Эрик сжал кулаки и несколько золоченых канделябров на стеклянном столике скрутились в дугу. Он везде опаздывал всего лишь на несколько дней или недель, безуспешно пытаясь поймать за хвост этого скользкого змея, но каждый раз ловил лишь воздух.
Конечно, можно остаться здесь, затаиться неподалеку и ждать, когда Шмидт вернется на виллу. Но с таким же успехом можно никого не дождаться, уже проходили. Шмидт часто менял прикрытия, и Эрик так дважды потерял драгоценные дни, ожидая его возвращения. А потом оказывалось, что квартира или дом давно проданы. Он больше не собирался попадать в эту ловушку, а значит его целью сейчас был бар Фернандеса. Чудесно.
— И только попробуй рассказать кому-то, что видел меня. Поверь, я убил немало человек, чтобы найти Шмидта. Не пополняй мой список.
Охранник закивал и забормотал что-то под нос. По его виду и так было понятно: этот червяк скорее просто сбежит, бросив виллу, чем понесется докладывать об Эрике.
Откладывать не было смысла, и после визита в бар Фернандеса у Леншерра было название яхты, за которой он собирался отправиться во Флориду. Им следовало поторопиться и больше не терять время зря, пока Шмидт не сменил курс на Антарктиду или Россию. Все, что Эрику было нужно, собрать немногочисленные вещи и, подхватив чайник под мышку, рвануть в аэропорт.
Он распахнул дверь, стремительно заходя в отельный номер. Левая нога споткнулась обо что-то, Эрик взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но это не спасло его от позорного падения внутрь комнаты. Ощущая себя полным кретином, Эрик чувствовал, как начинает закипать. И железный кубок, в который он чуть ли не ткнулся носом при падении, был расплавлен в бесформенную лужу. Или так, или кому-то сейчас будет плохо…
Смахнув ладонью цветастые бусины, по которым он нехило проехался локтем, Эрик кое-как поднялся на четвереньки и наконец встал, чтобы осмотреться. В какой-то миг он даже обернулся проверить табличку на распахнутой двери, но номер был точно тот. Вон и дорожная сумка валялась на кровати. А кроме нее…
Все поверхности, в том числе и пол, пестрели бесчисленным количеством вещей. На кофейном столике возвышались ряды разноцветных горшков, на стульях висели какие-то пестрые тряпки и клубки шерсти… Все возможные бусы, подвески, жуткие деревянные и глиняные маски, изображения божков, сувенирные камни с аргентинскими видами, открытки и брошюры, детские игрушки, мешочки с сюрпризом, соломенные куклы, расписные тарелки, кружки и черт знает что еще покрывало пол, кровать, комод и даже подоконник.
Чарльз сидел в центре комнаты, спиной к Эрику, и увлеченно нанизывал на шнурок подвески-амулеты. Его стоящий торчком хвост плавно покачивался из стороны в сторону, словно джинн медитировал.
Дверь с грохотом захлопнулась, отрезая их и горы барахла от всего остального мира. Как можно было за такой короткий промежуток превратить маленький номер в склад сувенирного магазина?!
Чарльз обернулся на грохот и улыбнулся при виде Эрика, чье выражение лица застыло где-то между растерянностью и желанием убивать.
— О, привет. Ты быстро, я еще не закончил.
— Не закончил что? Хочешь сказать, что притащил в мой номер еще не все безделушки с сувенирного рынка? — Эрик отодвинул ногой гору посуды со своего пути и тот злосчастный скрученный коврик, об который он споткнулся.
— Я делаю защитный оберег! — Чарльз радостно потряс в воздухе шнурком с нанизанной мелочью: плоскими камушками, железными монетками, бусинами и какими-то плетенками. Его хвост от возбуждения заходил ходуном, и он тут же оказался в воздухе, подлетая ближе. — Раньше я делал такие штуки целыми кучами! Конечно, оберегом в них работает магия джинна, но важно подобрать именно ту вещицу, в которую при создании человек вложил личные чувства: веру, заботу, аккуратность, стремление принести пользу и все такое. Моя сила просто наполняет содержимое энергией, которая так или иначе работает на защиту носителя оберега.
Эрик слушал, не зная, что думать по этому поводу. Ему было все равно, чем занимался джинн в свободное время. И если он хотел плести фенечки, то ради Бога. Но, кажется, он собирался напялить эту безвкусную цыганскую сбрую на шею самого Эрика, ради его мнимой безопасности.
Он поднял ладонь вверх, останавливая непрерывный поток объяснений джинна, глаза которого практически светились, причем в буквальном смысле.
— Я понял. Делай, что хочешь. Но через час мы отправляемся в аэропорт. Так что все лишнее верни на место. Я не потащу это в США.
Кажется, Чарльза вообще не беспокоило, что Эрик его прервал. Он проплыл за ним по воздуху до душевой, вернув внимание к шнурку и деталям оберега.
— Так ты выяснил, что хотел, про Шмидта? Он опять уехал, да?
— Именно. И в этот раз я не намерен терять время попусту.
Дверь в санузел закрылась прямо у Чарльза перед носом, и хотя материальный объект не был преградой для джинна, он вернулся обратно в центр комнаты, где нанизал последний камушек и, сжав пальцы на шнурке, зажмурился. Уже забравшийся в душ Эрик заметил, как мигнул свет. Это был первый раз, когда колдовство Чарльза было так ощутимо…
— Я это не надену, даже не предлагай.
Всю дорогу до аэропорта джинн недовольно сопел и вертел в руках оберег. Естественно худшие предположения Леншерра сбылись, но он не собирался так просто сдаваться. Эрик вообще не любил украшения и не носил ничего, кроме часов, и то не всегда. Кольца, цепи, зажимы для галстуков и булавки — все это состояло из металла и больше раздражало, чем приносило пользы. Единственная вещь — медальон, оставшийся от родителей с их фото внутри, Эрик берег как зеницу ока. Но носил не на шее, а хранил в банковской ячейке, надеясь забрать дорогую вещь, когда со Шмидтом будет покончено.
Обвешивание себя амулетами и оберегами не входило в его планы.
— Ни один взрослый человек его не заметит, обещаю! Ну что ты как маленький! — Чарльз снова настойчиво протянул ладонь с болтающимся на ней шнурком, зло сопя и дергая ушами, которые так и не исчезли.
— Мне не нужен чертов оберег. Я не просил тебя делать эту штуку.
— Когда ты отпустишь меня, он тебе пригодится. Ведь я больше не буду исполнять твои желания. Поверь, эта штука облегчит тебе жизнь. Я знаю, о чем говорю! — джинн тоже не спешил сдаваться.
Он был настойчив и звучал почти обиженно из-за того, что Леншерр отказывался принять его помощь. Нет, не то чтобы это было странно, но… Казалось подозрительным. К чему древнему существу, которое он сейчас фактически держал в заточении, помогать Эрику просто так?
