Сказав это, Норисса стиснула зубы, чтобы удержать внутри слова, которые ей хотелось выкрикнуть громко, на всю площадь: "Отдых! Мне нужен отдых! Но я не найду этого отдыха ни в постели и нигде, пока мне приходится сопротивляться силе, зовущей меня!" В самом деле, с того момента, как Норисса согласилась считаться королевой и отложила свой дальнейший путь на восток, куда звал ее голос, его зов не переставая мучил ее.

Норисса разрешила Ятраю помочь ей подняться, но вдруг с досадой прищелкнула языком и со вздохом опустилась на то место, где сидела. Прямо к ней через площадь шел Байдевин собственной персоной. Даже в сгущающейся темноте его приземистую, коренастую фигуру невозможно было ни с кем перепутать. Вторая фигура, чуть повыше, несомненно принадлежащая Медвину, следовала за гномом на небольшом отдалении. В последние три месяца Норисса привыкла считать Байдевина своим лучшим другом. Его общество помогало ей справиться с одиночеством, о котором Норисса даже не подозревала до тех пор, пока они не встретились, чтобы разделить опасности дальнего пути. Однако время от времени наступали такие моменты, когда Нориссу беспокоило то обстоятельство, что образовавшаяся между ними тесная и глубокая связь начинает покушаться на ее самые интимные помыслы. Норисса надеялась укрыться в кровати от множества вопросов, но теперь...

- Что такое? Что с тобой случилось? - вопросы посыпались на нее как град из тучи, хотя Байдевин еще не успел подойти и остановиться.

Ятрай и Норисса пытались одновременно ответить ему, но из-за этого они и сами не понимали, что говорят, и смущенно замолчали. Ятрай слегка кивнул Нориссе, уступая ей право говорить.

- Ничего страшного, Байдевин. Просто я очень устала и хотела бы пораньше отправиться спать.

Байдевин с подозрением посмотрел на Ятрая. Судя по его гримасе, он не поверил ни единому ее слову.

- Дети снова приходили к тебе? Ты не должна развлекать их, Норисса. У тебя и без того достаточно дел. Иногда мне кажется, что этих детей вокруг тебя собирается больше, чем пыли у тебя на щиколотках...

Норисса почувствовала, как кровь приливает к лицу и щекам. Байдевин, как обычно, почувствовал ее затруднения и поспешил на помощь. Однако с тех пор, как он стал еще одним учеником Медвина, он частенько бывал бесцеремонным и не слишком деликатным. Это не раз ставило Нориссу в затруднительное положение и раздражало ее, хотя она питала к этому особенному человеку довольно сильное чувство привязанности. Но сегодня она была не в силах выносить его самодовольного бахвальства. Норисса уже открыла рот, чтобы прервать дерзкие речи гнома, когда Ятрай выступил вперед и заговорил:

- Это моя вина. Госпожа развлекала детей историей о филитарине, а потом отослала их. Я видел, что леди утомлена, но я пристал к ней с просьбой рассказать немного об этом чудище. Дело в том, что раз она смогла показать детям небольшое страшилище, то она смогла бы создать и большого неу-лита, которого можно было бы направить в битву перед нами, чтобы он устрашал противника. Я согласен, что это было глупо, и потому, советник Байдевин, вы должны сердиться на меня, а не на нее.

Отработанным длительной практикой движением запястья Медвин заставил одновременно зажечься множество факелов, укрепленных по периметру площади, и в дрожащем оранжевом свете Норисса разглядела лицо Байдевина. Гном хмуро рассматривал Ятрая, но в глазах его вспыхнула искра заинтересованности. Байдевин повернулся к Медвину.

- Парень-то набрел на неплохую идею! Что получилось бы, если бы Норисса в самом деле отправила это чудовище устрашать и сбивать с толку наших врагов?

Ятрай удивленно рассмеялся:

- Я же уже сказал, что это была дурацкая мысль. Вы же не собираетесь всерьез заставить леди заниматься таким злым делом?

Беспокойство в словах Ятрая прозвучало достаточно громко, чтобы привлечь внимание выходивших из домика Теля и Кориса. Они собирались отправиться в ночной дозор, но теперь повернули в их сторону и встали рядом с Ятраем. Норисса беспокойно заерзала на скамеечке, раздумывая, как бы половчее улизнуть от этой теплой компании.

Тем временем Медвин, вопросительно нахмурив лоб, спросил:

- Что же такое по-твоему этот злой, нехороший неу-лит?

Ятрай неловко переступил с ноги на ногу и обменялся быстрыми взглядами с Телем и Корисом.

- Это злая штука - темная душа, которую посылают разрушать и убивать.

Медвин покачал головой:

- Это не душа. В неу-лите нет никакой жизни. Просто это очень сильная, темная магия, изображение существа, которого не бывает. Все иллюзии Нориссы, которыми она развлекает детишек - что они такое, как не темная магия?

- Но темная магия - это плохо, - убежденно настаивал Ятрай, несколько обеспокоившись. - Старики рассказывают, что именно так и была убита наша Шэй - пока она спала, что-то высосало из нее дыхание жизни. И вы сможете утверждать, что леди Норисса должна заниматься чем-то подобным?

- Магия - это всего лишь инструмент, - ответил Медвин. - Если человек избил своего соседа палкой, ты же не станешь утверждать, что дерево плохое? Неу-лит отличается от обычной иллюзии только лишь своей целью и реалистичностью деталей. В зависимости от способностей заклинателя, темную магию можно увидеть, услышать и даже потрогать. Но в ней всегда будет некое уязвимое место, так сказать, точка напряжения. Стоит отыскать это слабое место, и ты можешь победить самого могучего неу-лита.

Норисса чуть было не застонала - так подействовал на нее этот импровизированный урок. Она настолько не желала слышать что-либо еще, касающееся магии, что даже отвернулась от них всех. Слишком часто за последнее время из-под рук ее выходили неполноценные заклинания и чары, а концентрация бывала нарушена далеким призывом. Слишком много раз она просыпалась ночами, мокрая от пота и дрожащая, когда очередной зов отдавался в голове ударами молота, в которые вплетался знакомый и далекий глас... Норисса повернулась к Байдевину, который продолжал разглагольствовать.

- Это неплохо. Неу-лит будет могучим средством обороны против Фелеи. Норисса должна начать изучать все это с завтрашнего дня. Среди всех нас иллюзии удаются ей лучше, чем кому-либо другому. Я думаю, что она лучше всего подходит для этого задания. И еще я думаю...

Норисса издала какой-то сдавленный яростный хрип.

- Прекрати свою болтовню, Байдевин! - прошипела она, и все головы повернулись в ее сторону. - Ты слишком много думаешь. И ты слишком много думаешь за меня. Или теперь, когда меня объявили королевой, мне не дозволено иметь свое мнение? Тогда я, наверное, сделала большую ошибку, согласившись занять это высокое положение. Я-то надеялась, что, открывшись, получу возможность свободно передвигаться по всему краю, помогая моему народу сделать то, что необходимо, но вместо этого все решается за меня, а я сама стала еще большей пленницей, чем если бы меня заковали в цепи. Это не может продолжаться дольше! Я слишком долго откладывала мой арамил.

Послышался удивленный дружный вздох, затем последовала долгая пауза. Медвин легко прикоснулся к ее руке:

- Дитя мое, ты никогда не говорила нам, что поклялась совершить паломничество.

Норисса опустила голову и потянула за кончик шнурка, продетого в петлю на плече.

- О таких вещах как-то не принято рассказывать первому встречному, это дело глубоко личное. Когда я поклялась ответить на этот зов, у меня не было никакой другой цели. Голос все время звал меня на восток, и в этом же направлении находилась Фелея. Поэтому я осмелилась объединить эти две цели, коль скоро я вступила в борьбу за свои наследные права, хотя и то и другое может стоить мне жизни. - Норисса выпрямилась и посмотрела на восток, в черноту, которую не мог рассеять слабый свет факелов. - Я больше не могу сопротивляться этому зову. Мне приходится слишком дорого платить за каждую минуту, на которую я откладываю свое дальнейшее путешествие. Ничто, даже моя королевская клятва, не сможет удержать меня!