Отсвет костра блеснул на седых волосах Босра, когда он кивнул и отступил в сторону:

- Говори.

И Норисса рассказала им о своем детстве, проведенном в горах, о смерти родителей и непреодолимой силе, которая звала ее. Она поведала им об амулете, об Эдель и чудовищах Тайлека. Об иллюзиях, которые мог создавать амулет, она упомянула тогда, когда рассказывала о бегстве из Виграмского замка и своей первой встрече с Байдевином и Медвином. Ее повесть затянулась надолго, и кто-то принес и положил в костер новые дрова. Матери укачивали на руках детей, а по рядам слушателей передавались из рук в руки куски холодного мяса и хлеба. Укрывшись пледами и шалями, повстанцы усаживались на землю, и никто не ушел, пока не услышал всей истории.

Когда рассказ был окончен, Норисса повернулась к старейшинам.

- Я думаю, что я и есть тот самый наследник престола, возвращения которого вы так ждали, но я никогда не искала этих почестей и готова передать их любому, кого вы назовете. Если же вы решите, что это мой долг, то я поклянусь всей своей силою защищать этот край. Если вы не примете меня, - она посмотрела на Босра, - я стану считать себя свободной и вправе продолжать свое собственное паломничество.

В один голос собравшиеся объявили ее королевой. В темноте то тут, то там раздавались клятвы верности и любви. Медвин с гордой улыбкой и Байдевин с самодовольной ухмылкой встали Позади нее.

Норисса купалась в волнах их радости и счастья, и даже острая необходимость откликнуться на зов и пойти ему навстречу отступила на короткое время.

19

Разгром отряда Джаабена называли теперь "Битвой Героев". Новая королева принесла Сайдре новую уверенность. Колдовство больше не повторяло своих атак, и по всей стране дозорные отряды армии Фелеи предпочитали отсиживаться в замках и фортах. Путешественники спокойно передвигались между поселками, а горны Кузнецов пылали денно и нощно. Оружейники ковали новое оружие и приводили в порядок старое, в открытую нарушая многолетний запрет на производство оружия. Немногие усталые души лелеяли надежду, что с царствованием Фелеи покончено, но глубоко внутри даже они понимали, что это не так. Ничто не могло быть решено окончательно, пока подлинная наследница престола не была коронована в Актальзее, а власть и могущество госпожи не были сломлены. Медвин неустанно предостерегал всех против благодушия, говоря, что мирная передышка есть ни что иное, как временное отступление темных сил, которые готовятся нанести свой последний сокрушительный удар.

И все же многое переменилось. Мрачная тень над страной исчезла, и все цвета засияли под солнцем в своем первозданном великолепии, ничем не омрачаемые. Жизнь снова стала яркой и привлекательной, стоящей того, чтобы за нее сражаться.

Люди из Крина и Татха остались в Драэле на половину лунного цикла, чтобы помочь заново отстроить сожженный поселок. К тому времени, когда они вернулись к своим очагам, дома были построены заново.

Вытоптанные солдатскими кайфарами поля были заново перепаханы и засеяны. Вскоре семена проросли, и нива зазеленела нежно-зеленым ковром. Стада ярья собирались в лесах, чтобы выйти к водопою утром или вечером, и шумно пили у реки. Стаи ярко-желтых и черных дессонов усаживались на ветвях деревьев на берегу реки и громко выражали свое возмущение появлением их многочисленных стад, нетерпеливо дожидаясь того момента, когда им можно будет слететь вниз и полакомиться жучками, которых вывернут из жирной земли острые копыта ярья. Повсюду на земле кипела жизнь, и люди не могли не откликнуться тем же.

Норисса перестала сердиться на Байдевина за "украденную" магию и обнаружила в его обществе новую приятную сторону, пока они вместе постигали нелегкую науку под строгим попечительством старого волшебника. В негласном соревновании каждый стремился "переколдовать" другого, оба обнаружили, что их главные умения почти не пересекаются между собой. Так, пока Норисса заучивала заклинания и формулы, Байдевин весьма преуспел в предметной магии, прежде всего - в алхимии. Даже Медвин был удивлен его быстрым продвижением. Норисса же обнаружила в себе талант подлинной "сестры земли" и без труда научилась открывать и закрывать те каналы, по которым в толще земли перемещались потоки энергии, не теряя при этом самоконтроля.

Но больше всего ей нравилось разговаривать "от мозга к мозгу". С помощью неслышной речи можно было управлять более простыми созданиями, и она часто подманивала к себе смешных зверьков и пичужек, чтобы развлечь детей. Именно этот способ общения еще крепче привязал ее к Байдевину и Медвину. Глубина ее связи с Байдевином частенько заставала ее врасплох. Он казался ей частью ее самой, с легкостью читая ее настроения и приходя на помощь в решении какой-нибудь проблемы раньше, чем она успевала осознать, что звала его. И все время, не переставая, она сопротивлялась зовущему ее голосу.

Тем временем прошел полный лунный месяц и даже больше. Даймла худела до тех пор, пока не растаяла в темноте, а потом снова стала прибывать, но в конце концов неотступное желание продолжить свой путь разрушило непрочное спокойствие, установившееся в поселке.

Может быть, в этом отчасти был повинен томительный зной долгого летнего дня. Или просто Норисса устала быть тщательно оберегаемым сокровищем, за которым ухаживал весь поселок. Ей не разрешалось больше бродить по лесу, за исключением ежедневного похода вместе с Медвином к их укромной поляне, и наконец мелкие хозяйственные заботы, которые заполнили ее разум и занимали руки с утра до вечера, стали казаться чем-то не вполне соответствующим ее положению.

В тот вечер, когда Норисса вышла из терпения, она, как обычно, собрала вокруг себя малышню. Сидя на самом краю деревенской площади, она рассказывала им историю и создавала иллюзии, которые ее иллюстрировали и делали наглядной.

В тот вечер детишки в восторге цеплялись друг за друга, наблюдая, как непослушная дочь трактирщика в ужасе бежит от омерзительного филитарина. Это было страшное чудовище, не обладающее никакой конкретной формой и состоявшее из постоянно меняющихся, полусформировавшихся деталей. Когтистые лапы и зубастые головы вырастали из него и снова исчезали до тех пор, пока преследуемая им злополучная девица не поняла, что все это - ее собственные страхи. Тогда она подошла к чудовищу вплотную и, справившись со своими страхами, усмирила и ужасающего монстра.

Дети, которые дрожали и вздыхали вместе с девушкой, шумно приветствовали ее победу и, когда с филитарином было покончено, тут же потребовали еще одну сказку.

Однако Норисса, которая все это время сражалась со своим собственным чудовищем, которое тупой болью разламывало виски, отказалась. Склонившись к одному из мальчишек, чьи непокорные волосы постоянно свисали ему на глаза, она спросила:

- Ну как, нашел сегодня сокровище? - заговорщическим шепотом спросила она.

Мальчишка расплылся в улыбке и кивнул, протягивая Нориссе скорлупу джерджелового ореха. Красная скорлупа была набита мхом, глиной и небольшими камешками. Норисса внимательно осмотрела ее и подбросила высоко вверх. На обратном пути к земле скорлупа вдруг разлетелась множеством искр, каждая из них превратилась в крошечную человеческую фигурку с крылышками. Фигурки разлетелись во всех направлениях над площадью, и дети с восторженным визгом помчались их ловить. Над поселком сгущались сумерки.

К Нориссе приблизился Ятрай. Он давненько уже подошел к детям и вместе с ними завороженно следил за развитием сюжета рассказанной истории. Теперь же он обеспокоенно и заботливо всматривался в лицо Нориссы.

- Вам не очень хорошо, леди? Вы выглядите усталой, вот и детей вы отослали, рассказав им всего одну сказку.

- Да, я в самом деле устала, и головная боль меня сильно беспокоит.

- Может быть, мне стоит позвать старика? Может быть, нам удалось бы как-то облегчить...

- Нет! У меня хватает лекарств и без вашего участия! - выкрикнула Норисса, ощущая новый приступ головной боли. Все же она пожалела о своей вспышке, увидев, как побледнело и вытянулось лицо Ятрая. - Прости меня, Ятрай, я не сержусь на тебя, просто мне нужно отдохнуть. Пожалуй, мне стоит лечь сегодня пораньше.