В приёмной звонил телефон. Он вернулся туда, взял трубку. Звонила родная тётка Игоря Жуканова, по его отцу, Лия Львовна. Она называла его сейчас «Толечка». Была, как ей самой казалось, приятной собеседницей, но, на самом деле, чрезмерно назойливой и даже нагловатой. «Да-да, милый Толечка, конечно же, я в курсе того, сто ваше сыскное бюро на грани, мягко выразиться, чтобы не обидеть, закрытия». Но мадам Жуканова могла бы немного помочь Толечке, одолжить, сколько надо, денег под самые… минимальные проценты, если бы…

Услуга за услугу: Розов должен был отказаться от дела по убийству Арефина. Ей, тёте Жуканова, Лии Львовне, так хотелось, чтобы мальчик… Игорёк сам нашёл бы преступников. Не желательно, чтобы следователю прокуратуры помогал какой-то… частный сыщик. Это, как бы, не здорово. Даже в случае успеха Игоря пресса обязательно всё… опошлит.

Но когда мадам (иначе не назовёшь) узнала, что спонсор у Розова имеется, и даже не спонсор, а меценат, она окончательно расстроилась. Это было ясно потому, как она злобно прошипела в трубку: «Желаю вам, Толя, телёнка съесть и костями не подавиться». Он ничуть не расстроился от этого неожиданного, «доброжелательного» телефонного звонка. Не было не малейшего желания осмысливать никчемную телефонную беседу с вздорной и очень экспрессивной женщиной. Розов с большим бы удовольствием вписал бы её имя в несуществующиё пока список подозреваемых лиц в убийстве мастера строительного участка частной фирмы «Этаж» Петра Фомича Арефина. Но здравый смысл не позволил сыщику это сделать. Антипатия – антипатией, а истина… дороже.

Гроза уже почти отгремела, но проливной дождь хлестал по стёклам окна; лил, как из ведра, практически превратившись в ливень. Но потом, с каждой минутой, стал слабеть, и, наконец, яркое вечернее солнце осветило скромный кабинет-приёмную детективного агентства «Ориентир».

Как не гадал, как не думал Розов, но цельная и правдоподобная картина причины убийства не вырисовывалась. Если бы, на самом деле, на месте Арефина был Лепин, то можно было это, как-то, попытаться понять (опираясь на сказочный вариант версии). Цивилизация Творцов попыталась ликвидировать Эвтаназитёра при первом же удобном для этого случае и на определённое время приостановить процесс массового уничтожения людей. Но, во-первых, здесь погиб Арефин, а не Лепин; во-вторых, при всей необычности ситуации, всё это – полный бред…

Просто, Григорий Матвеевич хочет показаться перед ним, Розовым, Великим и Могучим. Но зачем? Какой в этом смысл? Неужели даже малая часть из того, о чём говорил Эвтаназитёр – истина? Если многое из того, что сказал Лепин, правда, то к чему тогда, вообще, вся эта возня? Не смешно ли жить и радоваться тому, что живёшь призрачной мечтой того, что ты сам, как не однажды сказано, творец своей судьбы. «Нет, не смешно,– раздался голос внутри Анатолия.– Уже только потому не смешно, что изучаешь одну из ситуаций бесконечного множества частиц своей Единой и Бесконечной Жизни, оболочкой земной и таким же сознанием пытаешься принимать участие в этом «движении без движения».

– В чём же тогда смысл существования?– Вслух задал вопрос незримому собеседнику «внутри себя» Розов.

«Смысл в Вечном Совершенствовании Божественного «я» в Человеке, лично, в тебе. А совершенствованию предела нет. Даже в падении своём ты… возносишься».

Анатолий нашёл в себе силы воли, чтобы сейчас от эзотерики, навязанной ему, по сути Лепиным, перейти к реальной жизненной ситуации. Причина убийства Арефина, всё же, ясно не вырисовывалась. Мало под руками имелось, пусть даже самых незначительных, но необходимых фактов по делу. А то, что лежало на поверхности, выглядело не убедительно и очень сомнительно. Анатолия отнюдь не радовала эта, параллельная, рука об руку, работа с Жукановым, отчёты перед ним и ожидание, когда Игорь соизволит поделиться с ним своими соображениями и фактами…

Кстати, он и не обязан помогать Анатолию. А вот задача Анатолия, как законопослушного гражданина, помогать процессу ведения официального следствия. Не очень справедливо к нему, Розову, но… законно и для пользы общего дела по борьбе с преступностью.

Но с другой стороны работать «в связке» с окружной прокуратурой было и выгодно. Ведь технические возможности их криминальной службы (да и милицейских, которые тоже задействованы) гораздо выше, чем кропотливая работа сыщика-одиночки, даже очень способного, умеющего, взвешивать, сопоставлять… мыслить. Анатолий не считал себя гением сыска и ведением следствия (это не одно и то же) и прекрасно понимал, что ему придётся трудиться до седьмого пота, чтобы, хоть на шаг, определить следователя прокуратуры и оперативников из уголовного розыска.

Даже если Жуканов – абсолютная птица под названием «дятел» (что так и есть) у него гораздо больше возможностей… отличиться.

В дверь офиса длинно и протяжно позвонили. Он пошёл открывать её. На всякий случай, Анатолий вытащил пистолет Макарова из внутренней кобуры, привёл его в боевое положение. Но флажок предохранителя оставил пока в нейтральном положении. Когда Розов оформлял лицензию на ношение оружие, один из чиновников при милицейской форме задал ему, в принципе, нелепый вопрос: «А зачем вам, Анатолий Петрович, оружие?». Оно совсем не обязательно, если детективное агентство, тот же «Ориентир», специализируется не на уголовных делах. Пистолет Макарова прекрасная и довольно надёжная «пушка», но только для тех, кто умеет им пользоваться.

Открывшаяся входная дверь негромко скрипнула – и через порог офиса переступили браться Арефины. Поздоровавшись с Анатолием, они вошли вслед за ним в приёмную и сели в кресла, перед журнальным столиком. Долгий разговор шёл всё о том же, Константин и Михаил интересовались тем, как у частного сыщика продвигается расследование… Странно! Пока никаких зацепок? Почему? Но ведь убит их отец, поэтому… преступник должен быть наказан. Они пытались давать Анатолию советы, что и как делать…

Сыщик терпеливо слушал братьев и только кивал головой. Он тоже задавал им вопросы, которые, возможно, хоть как-то помогли бы Розову, выйти на след преступника. Всё о чём, они вели беседу директор детективного агентства «Ориентир» записал на цифровой магнитофон.

Явно им было пора уходить. Они, что называется, засиделись… Чаи гонять некогда. Вместо того, чтобы сказать «до свиданья», старший из братьев, Константин сказал, как бы, между прочим, попросту и без обиняков, переходя на доверительный дружеский тон:

– Знаешь, Анатолий, мы с братом решили остаться здесь, с матерью рядом. Места в квартире хватит… Это ведь наш родной город.

– Хотели бы тебе помочь,– вставил своё слово Михаил,– найти убийцу нашего отца.

– Почему? Но ведь это нелепо, противозаконно, не этично… Я ничего не понимаю,– удивился Розов.– Да ведь у вас – своя стезя, у меня – своя… Вам же ехать пора.

– Нам на всякую там этику и… неудобства наплевать. Убийца должен быть наказан, даже если это… так называемое, неприкосновенное лицо,– Константин нервно потирал ладони.– Я на свой завод уже телеграмму дал, чтобы уволили. Не всё так плохо.

– Чего же хорошего остаться сейчас без работы… в такое время, когда народу… несладко приходиться. Ваша затея стать частными сыщиками… по определённой причине может быть не правильно понята Следственным Комитетом при Окружной прокуратуре…

– Какой такой прокуратуры и почему?– С возмущением спросил Михаил.– Это ведь наше дело…

– Ваше стремление, Миша и Костя, поменять местожительство и место работы именно сейчас, тот же следователь Жуканов, в принципе, работник этой самой прокуратуры, может расценить, как попытку не только найти преступника, но и совершить над ним самосуд,– терпеливо пояснил Розов.– Вы, проще говоря, заинтересованные лица. Но это далеко не всё, в чём можно будет обвинить и вас, и меня.

– Тупая формальность! А мне вот, например, уже некуда ехать,– признался Константин.– Моя жена снюхалась с каким-то предпринимателем-пекарем. Я с ней уже развёлся… почти. Сына жаль, с ней остался. А что поделать? А на неё мне плевать и даже… больше! Пусть голубки тешатся, а этот кондитер её грязную задницу взбивает. Я теперь не тамошний, а здешний.