- С чего вы взяли, что я на короткой ноге с Костюмерами?
- С того, что тебя ко мне привели Созерцатели. Простым людям они не помогают. Полагаю, ты какая-то важная птица в Rara Avis. Но это не моё дело.
Слова мужчины неожиданно подали мне идею, и я, размышлявшая о поступке Сат’Узунд, переключилась на новую мысль.
- Вы необыкновенно проницательны. Но я не собираюсь рассказывать вам о делах Rara Avis, - мужчина понимающе кивнул, и я продолжила. – Однако если вам придёт какая-либо весточка от членов Rara Avis, прошу сообщить мне. Не хотелось бы упустить что-то важное, пока валяюсь в постели.
Поверил он или нет, было не особо важно. Теперь я видела, в каком направлении двигаться. Во мне словно разгорелась жажда свершения, и она была обжигающего красного цвета. Страстная, почти неистовая тяга броситься в погоню разносилась по всему телу раскалёнными искорками. Стоять на месте - сгореть в пожаре, но именно его смертоносные подталкивания в спину выведут меня из бесконечного леса, прописанного в сказках.
Rara Avis. Они – ключ к Шести. Таинственная организация, разделявшая устремления Спустившихся и помогавшая им на Верхнем этаже, определённо, знает, где и в какой момент встречать повелителей демонов. Если кто и способен привести меня к Сайтроми и его родне, то только эти непокорные «птички». Сейчас я больше, чем когда-либо, хотела получить ответы на свои вопросы – от Сайтроми, от Сат’Узунд, от остальных Спустившихся.
О Rara Avis никогда не говорили хорошо. Члены данной организации являлись плешью на теле человечества, и ни одна личность в здравом уме не осмеливалась отпускать добрые слова в адрес этих предателей и лицемеров. Их ненавидели едва ли не больше Спустившихся: демоны ведь от природы злые, что с них взять-то! А что сподвигло людей в Rara Avis выбрать сторону чудовищ? Необъяснимый поступок! Никто не вёл переговоры с «Редкой птицей», как было со Спустившимися, их просто уничтожали, словно заражённых какой-то неизлечимой болезнью.
Я не ведала, какие симпатии связывали людей из Rara Avis с ненавистными демонами, но существование этих связей являлось фактом. И я намеревалась ухватиться за эти нити.
Вот только как найти тех, кто виртуозно скрывался даже от всезнающего и многорукого чудовища по имени Lux Veritatis?
Пришлось пошарить в столе лекаря, пока того не было дома. Я сомневалась, что человек, помогавший тёмным личностям, сохранял такие явные доказательства своей вины перед Терпящей, как письма Rara Avis. Это было бы слишком непрофессионально, но мне нужны любые зацепки. Две весточки всё же нашлись, но они ни о чём конкретном не говорили. Одну прислал аноним, требовавший привезти какие-то снадобья в указанный город, а второе письмо, если верить автору, доставили из обители в поселении Лельпио. Мне в каждой строчке мерещились намёки на заговор, хотя на самом деле никаких отсылок к Rara Avis там не пряталось. Из-за отсутствия хоть каких-либо подсказок, где искать «пташек», я решила запомнить оба адреса. Возможно, писавшие люди не состояли в искомой организации, но могли что-то знать о ней. Сейчас подошла бы любая информация.
Цель отвлекала меня от страшных мыслей о преследователях, о чудесным образом выжившей Катрии, брошенном Рандарелле и других проблемах. Я сосредоточилась на построении планов и их постепенном исполнении. На депрессию не оставалось времени.
К концу месяца возле дома лекаря стали сновать подозрительные лица, и мужчина посоветовал мне спешно уйти. Он дал мне в дорогу немного необходимых вещей и выпроводил через чёрный ход. Не знаю, имели те шпионившие люди отношение к Церкви, или они вынюхивали что-то лично для себя, но проверять не стала. Побросав вещи в дорожный мешок, нацепив на левый глаз повязку и изучив карту, я выдвинулась в путь.
Следующие месяцы прошли, как в тумане. Блекло-зелёном тумане. Говорят, этот цвет символизирует возрождение, спокойствие, стабильность. Ко мне приклеился перезрелый фрукт с негативными свойствами. Мой зелёный привёз с собой безысходность и немое одобрение. Не существовало другого выбора, кроме маячившего прямо сейчас перед носом, либо же я его не замечала. Не видела и проносившихся мимо картин, словно и на второй глаз нацепили повязку. Нет, вероятно, слепое око научилось глядеть глубже в себя, и подобное внутреннее видение путалось с внешним, мешало сосредоточиться на чём-то одном.
Пейзажи сменяли друг друга, селения чередовались, дома, дороги и деревья пролетали перед глазами, смазываясь в воспоминаниях в неразборчивую кляксу. Всё моё естество было заполнено устремлением, и лишь оно одно не позволяло мне раскиснуть. Я гналась за тем, что являлось во снах в виде золотистого ключика, подходившего к двери с главным призом. Многие чаяли в неё попасть. И если окажется, что этот ключ не подходит ей, я умру на месте – сгорю в огне собственного нетерпения и разочарования. Не может вечно не везти, ну, не бывает так!
А была ли я такой уж невезучей? За мной приглядывали неизвестные, протягивая руку помощи в сложные периоды. Перебрав в памяти все необычные, знаменательные, непонятные моменты, я заметила знаки. Они были раскиданы по разным этапам моей жизни, теряясь в складках других, более заметных событий. Порой казалось, что кто-то мудрый, следящий за копошением муравьишек в Клепсидре, дёргал за ниточки, а когда марионетки отказывались двигаться в нужном направлении, подбрасывал препятствия или, наоборот, указатели. Меня также вели по закоулкам лабиринта жизни, уберегая от бед и вылавливая из омутов. Думая об этом, я начинала верить в слова Юдаиф о том, что моё появление на свет неслучайно и предвосхищает свершение чего-то грандиозного. Для проверки данной теории хотелось тут же броситься под колёса повозки или напороться на нож. Если моя жизнь важна кому-то, кроме Сат’Узунд и, возможно, отца (в чём я всё больше сомневалась), пусть проявит себя ещё раз. Но тут же отмахивалась от этих желаний, страшась, что эксперимент закончится банальным самоубийством.
Первая зацепка оказалась бесполезной. Город, на который намекал аноним, не являл собой ничего примечательного. Ни в нём, ни в окрестностях не шныряли живые тени, люди не замечали ничего подозрительного, а большей странностью, происходившей за последний месяц, стала чудная одноглазая девушка, допрашивавшая прохожих на улицах. Дабы не привлекать к своей персоне больше внимания, я направилась в следующую точку на карте.
Моя бдительность не ослабевала ни на минуту, но ни в проезжих поселениях, ни между ними мне не встречались хоть сколько-нибудь важные приметы Rara Avis. Ничего. Что и следовало ожидать. Их словно не существовало, и собственная неспособность зацепиться даже за малейший след выводила из себя. Я полагала, что, будучи наполовину Спустившейся, сумею нащупать хоть что-то. Люди без особого дара почти не замечали движения своевольных теней, а также не ощущали в прохожих демонскую кровь. Я могла… или думала, что могла всё это. Но мои способности оказались лишним багажом, а не лампой в руках, и даже открывшийся во время заточения дар улавливать поверхностные мысли собеседника не выручил. Никто ничего не знал о Rara Avis, а потому не думал о них.
- Путешествуете в одиночку? – противно шепелявя, спросил извозчик в очередном блёклом городишке.
- Именно, - недружелюбно ответила я, стараясь отвязаться от него.
Ну вот, опять. Что-то всё же изменилось во мне. После того, как меня самозабвенно пытали представители человеческого рода, я начала избегать общения с людьми. Внутри закипали горечь и раздражение, когда кто-то из них, будь то взрослый или ребёнок, мужчина или женщина, обращался ко мне. Не хотелось их слушать, видеть их лица и отвечать вежливостью на их слова. Лицемерные выродки. Я с удивлением вспоминала, что с такой же натянутостью Сайтроми беседовал со Сменщиками, будто те злили его одним своим существованием. Будто обидели чем-то. Жаль, я плохо помнила, как отец разговаривал с людьми, чтобы сравнить с его пренебрежением Сменщиками и собственным чувством нетерпения при контакте с человеческим населением. Я ощущала себя какой-то желчной старушкой, отвечавшей с раздражением и нетерпением на вопросы этих наивных, самовлюблённых созданий. Взять клюку и бродить по миру, раздавая тумаки нерадивым глупцам, грозно коситься единственным глазом и шмыгать носом после каждого выплюнутого из саднящего горла слова. И не важно, что с виду я ещё молода: истинный возраст найдёт способ пробиться наружу через фальшивые черты.
